Университет Трех Виселиц (СИ) - Лис Валерия

Моего плеча коснулись теплые сильные пальцы.

- Не нужно - мягко, почти нежно, но грустно проговорил неизвестный прекрасный эльф, и даже чуть погладил меня по голове - Мы всего лишь конвой. Прости, мы не в силах поделать ничего.

Я давилась слезами, не размыкая рук, и все болело, болело, и плыло.

- Не забирайте его, пожалуйста, не забирайте...

- Закрывайте - прокричал кто-то за дверями, и я словно очнулась, отпустила, наконец, многострадальную ногу избранного стража. Но голова так сильно кружилась, что встать сразу не получилось. И я поползла на четвереньках, задыхаясь в мутных слезах.

Мне нужно его увидеть. Еще хотя бы раз. Один раз.

- Тшшшшш - все так же мягко молвили надо мной, а потом аккуратно подняли.

Двери раскрылись, и я увидела всего лишь глухой короб, в котором перевозили обычно опасных животных. Дождь не лил - он стоял сплошной стеной.

- Эльмар! - закричала я, отрываясь от рук кого-то сильного, кто держал меня так осторожно - Эльмар!

Грязь чавкнула под ногами, и я почти увязла. Холодная небесная вода заливала глаза, оглушала, и я вытянула руки в попытке ухватиться за что-нибудь.

Тишина. Только стучат по крыше тюрьмы обезумевшие капли.

Увязая в мокрой грязи, я подбежала, шатаясь, к этому коробу. И прижалась щекой к ледяному металлу.

- Эльмар - мой голос тонул в этом ливне, увязал, как ноги - в грязи - Эльмар...

Он молчал. Молчал и уходил от меня. Уходил совсем, ведь из Цитадели никогда никто не возвращался.

- Я тебя люблю - прорыдала я, скользя в грязной воде - Я тебя люблю!!!!

Экипаж вздрогнул, качнувшись. Они забирали его, забирали. Отнимали у меня половину жизни, и все целиком сердце. Его зеленые глаза, его насмешки, его руки... Всего его.

Страж Темного двора мягко, но твердо отодвинул меня в сторону.

- Иди под крышу, малышка - его печальная улыбка была словно то самое желанное сострадание, в котором все мы нуждаемся - Мне жаль.

Я затрясла головой, скользя в грязи. Они медленно обошли меня, и скрылись в крытой части упряжки.

- Я тебя люблю - прошептала я, чувствуя, как мертвеет все, все внутри.

- Я тоже тебя люблю - сказал он внезапно так отчетливо, словно нас не разделяли листы металла, и стена гудящей пронзительно, ледяной злой воды.

Экипаж чуть присел - и двинулся с места, качнувшись из стороны в сторону.

Я подняла лицо к черному от тяжелых туч небу. И закричала в голос, зарыдала, как, наверное, не могла рыдать никогда.

Но боги не слушали. И он ушел.

Обновление 15.01

Лем Клемор Сантаррий, все еще относительно новый ректор Университета Трех Виселиц, проклял свою должность в, наверное, уже тысячный раз. Его адептка и подопечная, Ива Монгрен, лежала на голой земле, в грязи, и ее поливал самый свирепый на памяти милорда дождь.

Морщась от капризов погоды и отвращения к себе самому почему-то, глава Университета поднял адептку, словно неодушевленную игрушку, сломанного детского пупса.

Страшно было то, что она продолжала смотреть прямо в разверзнутые небесные хляби, не моргая. На миг ректор на самом деле ужаснулся, потому что ведь только мертвецы могут раскрытыми глазами так пристально и неподвижно глядеть прямо в гущу льющейся острой воды.

Двор был пустынен, но сейчас это было, пожалуй, не так уж и важно уже.

Милорд ректор принес Иву в свое оборотнево логово, уложил осторожно на широкий диван, поближе к очагу, и слегка суматошно принялся искать, во что можно переодеть свою безучастную воспитанницу.

Та не отреагировала никак. Продолжала бездумно глядеть куда-то, и в синих глазах маленькой меерция не отражалось, кажется, даже пламени горящего весело камина.

Оборотень опять невольно припомнил матовую пелену на зрачках умерших. И суеверно вздрогнул, чуть поежившись.

Поиски чего-то сухого в пожитках Монгрен заняло, на самом деле, совсем немного времени. Но, едва милорд глава Виселиц изволил вернуться к оставленной адептке, ему довелось испытать сильное удивление. Потому как адептки на месте не оказалось - только мокрое грязное пятно на диване.

Лорд Сантаррий только было хотел, наконец, с полным на то основанием, разразиться цветистыми проклятиями, как позади, со стороны кухни, что-то едва слышно, по - мышиному, шелохнулось.

Господин ректор едва сумел собраться с мыслями и инстинктами. И совершил грациозный и очень эффектный маневр чуть в сторону, почти бездумно, даже не успев его внятно осмыслить. А адептка Монгрен, с самым натуральным кухонным ножом, из тех, которыми господин ректор нарезал порой буженину, пронеслась мимо, не сумев вовремя затормозить. И, соответственно, воткнуть в него его же собственный столовый прибор - не сумела так же.

Милорд глава Виселиц решил, что изумляться, сокрушаться и гневаться он будет после.

А покамест запросто выбил из трясущихся рук бледной, как смерть, Монгрен, нож, а саму ее швырнул легко на диван.

Та упала - да так и осталась лежать, исчерпав, очевидно, на этот глупый и храбрый бросок последние чахлые силы. Откуда только они вообще у нее сейчас были? И как отличница по предмету рас Всемирья намеревалась причинить вред оборотню простым ножом, даже умудрись она его ранить?

Совершенно без опаски оборотень подошел к ней, и присел рядом.

Она плакала беззвучно, и от зрелища бесшумно струящихся по жутковато-восковому лицу слез, милорд ректор ощутил склизкую, беспомощную жалость к этому созданию.

- Ты в самом деле так его любишь? - грустно спросил, особенно не рассчитывая на ответ. Тем более, что все ясно было и так.

- Я вас ненавижу - промолвила она отрешенно, сорванным низким голосом, и не удостоив его даже взглядом - Уйдите.

- Это мой дом - холодно ответил оборотень, пытаясь не поддаться желанию тут же попытаться утешить ее, пожалеть, взять на руки и пообещать, что он непременно все исправит.

- Тогда вышвырните меня с крыльца - хохотнула она истерически, и зарыдала с новой силой, ее довольно ощутимо затрясло - Вы...вы ведь были во главе Совета, да? Вынесли ему обвинение самолично?

Отрицать это не имело смысла, потому что..., ну, в самом деле, потому что он был ректором этого проклятого трижды Университета.

Монгрен попыталась подняться, но куда там? Сотрясаясь и изредка скуля, она обхватила руками плечи, и начала качаться на месте, как маятник.

- Вы ведь узнали, зачем он это сделал. Умолкни была меерцием, она хотела меня убить. А он ей не позволил. Вы умрете чернокнижником. От вашей падучей! - она закричала, вперемешку со всхлипами и истеричными смешками - Или можете принести меня в жертву!! Вместе с вашим чокнутым папочкой!

Он хотел бы разозлиться на нее. Но не мог. Не мог, как бы ни хотелось, не мог наскрести в себе злости, хоть и знал распрекрасно, что она несправедлива в своей слепой ярости и скорби.

- Ты можешь думать что угодно. Но ведь с процедурами расследований в Университете ты знакома? - она молчала, но он и не ждал ответа, потому спокойно продолжил - Если адепт отрицает вину, устраивается полноценное дознание. Разумеется, ментальное. А если не отрицает - никто специально не пытается доказать, что адепт может быть невиновен. Это правило Виселиц. Так вот...Эльмар отказался от расследования.

Она замерла, подавившись слезами и очередным горестным всхлипом. Чувствуя на языке, наверное, схожую острую горечь, милорд ректор бессмысленно покрутил в руках край наброшенного на диван пледа.

- Я до последнего не понял, что это мадам Тьирра. Она вернулась на экзамен, и до этого напоила тебя противоядием, ты порозовела, начала дышать. Да и с чего бы?! А потом завыли контуры, и я нашел вас, когда было уже поздно. Эльмар не пожелал защищаться, или что-то отрицать. Он твердо заявил Совету, что убил профессора по причине того, что она - старая грымза, которая в пылу воспитательной беседы посмела назвать его 'шлюхиным отродьем'. Учитывая, что по схожей причине он и попал в Виселицы... В общем, более правдоподобно, особенно для лиц, близко с Эльмаром не знакомых, это прозвучало вполне себе логично и правдиво. Мы могли разорвать его на части, но он все равно бы твердил, что мадам умерла по причине несдержанного языка.