Звезда Гаада (СИ) - Свительская Елена Юрьевна

Благ сердито сверкнул глазами. И вдруг отвесил мне затрещину.

— Думай, что говоришь, дурочка.

И куда-то переместился.

— Я же просил тебя не нарываться! — вздохнул Тай, — Это ты ещё мало отделалась.

Ворчу:

— Мне же хуже.

Как ни странно, за завтраком меня сладкого не лишили. Наверное, чтобы у меня было больше желания жить и меньше — прыгать из окон. Значит, я им всё-таки нужна. Вот только их жалостливые взгляды и многозначительные перемигивания раздражают. Такое ощущение, что мерзавцы принимают меня за сумасшедшую или тяжелобольную. Даже долговязый, единственный из местных хранителей, с которым я хоть как-то смогла разговориться, молчит. И ещё эта давящая угнетающая атмосфера, более походящая на приём у короля, чем на совместную трапезу единомышленников и сотрудников.

Вот у Гаада было веселее: когда все чёрные собирались вместе, то почти неизменно шутили, бранились, иногда швырялись ложками, тарелками или стульями. И хотя я не шибко желала с ними со всеми сближаться, мне там было уютно. Причём, у них каждый вёл себя, как хотел. Такое ощущение, что на Чёрной земле жили друзья или хорошие знакомые. Эх, опять мне захотелось туда вернуться. Вот ведь штука эта жизнь: начинаешь ценить что-то только после того, как потеряешь.

После еды Старейшина пригласил меня на беседу. Таким ледяным тоном, от которого захотелось съёжиться и спрятаться куда-нибудь подальше. Увы, в маскировке я была плоха. Да и здешнего тирана я уже сильно достала. А переместиться отсюда, сбежать не могу. И когда шанс такой выпадет — неясно. И удастся ли?.. Короче, надо было попробовать вести себя потише и дружелюбнее. Тем более, что он уже раз меня ударил. Спокойно. Боюсь, что побить меня ему не составит большого труда. И вон как при мне мучил Тайаелла за грубость.

В общем, я неохотно последовала за ним.

Часть 2.10

Благ привёл меня к маленькому чистому озеру, сел на большой плоский камень и жестом нетерпеливо указал на место рядом с собой. С содроганием приблизилась. Могла бы и устроиться на свободном камне, но тогда бы смахивало на то, что этот тиран возвышается надо мной как на троне — физиономия и осанка у него сейчас соответствующие. Так что предпочла постоять рядом. Сама отвернулась к чистой прозрачной воде, притворяясь, что разглядываю дно, но напряжённо вслушивалась в каждый шорох.

Со слов Старейшин выходило, что хранитель способен заранее узнать об атаке: у человека, задумавшего нападение, нарушались внутреннее и внешнее Равновесие. И чем хуже его намерения, тем больше всплеск Тьмы. Чем раньше возникнут плохие намерения, тем скорее это станет заметно. Так и белокрылые, и чернокрылые наблюдают за людьми, особо не напрягаясь. Видимо, так Гаад следил за мной, когда пытался вынудить меня использовать свои способности. Гаад ещё добавил, что сами хранители могут в некоторой степени контролировать своё состояние, поэтому друг за другом им так сложно следить. Хотя за недавно получившими дар — легко, те ещё слабо себя контролируют, даже не осознают, что это нужно и важно. А вот светловолосый мучитель об этом даже не заикнулся. Но что мне толку с этих знаний, если я никак не могу ими воспользоваться?

— Кария, я желаю тебе только добра, — вкрадчиво начал парень.

Угу, я сама, по-твоему, ничего не понимающее дитя, которое только и ждёт, чтобы спалить дом, поиграться с ножом или влезть на подоконник. Хотя с прыжком я явно погорячилась.

Благ мягко, с лёгкой степенью укоризны, аки друг обиженный, прибавил:

— А ты не только не умеешь использовать дар Небес, но ещё и не хочешь слушаться своего учителя, своего Старейшины. Не понимаешь, что хорошо, а что — плохо. А я, между тем, уже несколько столетий хранитель, у меня опыта поболее твоего.

А вот его враг просто учил меня использовать свои способности, не доставая меня своими размышлениями на подобные темы.

— Для тебя самой же лучше…

Родители «знали, что мне нужно», «как следует себя вести», «как сделать мою жизнь приятнее». Узнав о моём пороке сердца, они перевели меня на домашнее обучение и приучили сидеть дома, расти в тепличных условиях. Сами они частенько были заняты, а учителя приходили совсем не для разговоров со мной. Хотя надо отдать им должное: среди них попадались добрые люди, проявлявшие ко мне милосердие. Они дружелюбно со мной разговаривали, пару раз дарили приятные мелочи. Однако я не научилась общаться со сверстниками, испытывала нехватку общения. А ещё имела возможность прочувствовать все последствия моей болезни.

Поварившись несколько лет в отчаянии, одиночестве, бездействии и комфортных условиях, возненавидела себя за то, что родилась такой, хотя не я выбрала себе такое тело. Я просто с таким родилась. Мало того, что тело своё не стремилась укрепить — что хотя бы отчасти было мне доступно — так ещё и душа моя частенько пребывала в сумрачном состоянии. Но никто из близких не замечал, как мне тяжело. Они считали, что всё у меня в порядке, ну, кроме состояния здоровья, значит, жаловаться я не имею права. Родители делали это из самых лучших побуждений. Благодаря им, я поняла: слишком много положительного — это кошмар. И вот сейчас Старейшина желает повесить мне на уши ту же самую, давно протухшую лапшу.

— Да ты меня слушаешь или нет?

Тихо говорю:

— Не надо мне твоего хорошего. Оставь меня с моим плохим.

— Ты что? — растерялся тиран, — Хорошего должно быть много! Света в мире и в наших душах должно быть много. Это необходимое условие для здорового человеческого существования.

— С чего бы это? — мрачно поворачиваюсь к нему.

— Оно способствует Равновесию души, следовательно, способствует восстановлению гармонии в теле. То есть помогает сохранить здоровье. Что в свою очередь помогает поддерживать Равновесие души, — объяснил он сердито как неразумному ребёнку.

— Разве для Равновесия не должно быть одинаковое количество сил Тьмы и Света?

— Этой точки придерживаются некоторые люди и чёрные хранители, — Благ нахмурился, — Первые — по неразумности, вторые — из желания завладеть миром или разрушить его. Сама подумай: чем злее человек, чем больше в нём Тьмы, тем больше у него тяга вредить другим и что-то рушить. А его поступки, когда Тьма вырывается наружу, расшатывают состояние окружающих его разумных и неразумных существ. И, в итоге, они портят пространство вокруг себя. И, как следствие, разрушают и сам мир.

Надо же! Уж сколько он мне ни твердил про это странное состояние, никогда прежде не говорил, в какой пропорции должны быть Свет и Тьма! Считал, что до меня самой дойдёт. Увы, моё озарение где-то заблудилось, да так и не пришло.

Благ серьёзно продолжил:

— Если двух главных сил мирозданья будет поровну, то мир ослабеет. Да и людям трудно долго продержаться в гармонии. Когда же больше созидающей силы, человек становится сильнее, а жизнь его — приятнее. К тому же, Свет поддерживает и усиливает желание творить, что способствует расцвету искусства. Впрочем, не всем людям нужно искусство, чтобы жить. Да ещё реже люди-творцы, те, кто наполняют мир новыми творениями. Но, что ещё важнее, Свет вызывает у людей стремление делать добрые дела, что способствует сохранению Равновесия или ускорению возвращения его. Если будет больше Света, то мир и люди будут здоровее, добрее, красивее. То есть, душевное Равновесие перейдёт в телесное и выльется в гармонию в окружающем мире.

— Слышала, что хранители тысячелетиями придерживались иного мнения.

— И к чему это привело? — светловолосый глубоко вздохнул, — Ещё и проклятый Гаад упросил Небеса не присылать к нам Посланников. Эх, давно надо было прибить этого мерзавца и всех его извергов! Только они, сволочи, живучие!

Сказал он это уж слишком серьёзно. Мне стало не по себе.

Тяжело вздохнула. И робко добавила:

— Но сами вы не сможете сдерживать и убирать всплески Тьмы. Вы в силах влиять лишь на силу Света.

— Зачем нам чернокрылые, если появятся изначальные? К счастью, наконец-то появилась первая изначальная. За ней придут и другие. А от тех, кто плодит в мире Тьму, лучше избавиться, — эти слова, произнесённые серьёзно, и эта спокойная улыбка человека, считающего себя правым, сделали его красивое лицо страшным.