Ее грешные избранники (ЛП) - Брайер Кассия

Лукас и Зейн верили, что я смогу снять их проклятие. Смогу ли я? Вместо того, чтобы уклониться от ответа, я решила хотя бы немного подумать. Я действительно была им многим обязана. По крайней мере, теперь я знала, что происходит в том проклятом особняке и какова моя возможная роль там. Я могла попробовать. Но на этот раз я не принадлежала им. Я была бы там по своей собственной воле. Это само по себе имело значение.

Конечно, оставался еще Кейд… Я покачала головой, отгоняя мысли о нем.

Мне нужно было покинуть это временное убежище и воссоединиться с миром, хотя часть меня хотела остаться в этой хижине навсегда, прятаться, впитывая тепло огня холодной зимней ночью. В конце концов, наступал рассвет, а вместе с ним и все мои проблемы.

Встреться с ними лицом к лицу, Эмма. Ты сможешь это сделать.

Я отправила безмолвные извинения своему загадочному, противоречивому преследователю. Я не собираюсь исчезать. Не собираюсь притворяться мертвой. «5-й Круг» заплатит. Я позабочусь об этом. Или умру, пытаясь.

Обхватив одной рукой сломанные ребра, я подняла палочку и закрыла глаза. Я неглубоко вздохнула, чувствуя, как по моим нервам разливается агония, и представила, куда я хочу попасть. Заснеженный лес, особняк, возвышающийся над розовым садом, который цвел зимой. Видение прочно засело в моем сознании; я направила свою магию вперед со всей силой, которая у меня еще оставалась.

Температура резко упала, и порыв холодного ветра взъерошил мои влажные от пота волосы. Я открыла глаза и обнаружила, что сижу на мокром снегу в темном лесу. Вокруг было устрашающе тихо, что вселяло уверенность, что я нахожусь в том самом проклятом лесу. Чары не позволили бы мне телепортироваться ближе к особняку, но он должен быть всего в нескольких минутах ходьбы отсюда.

Я поднялась на ноги и покачнулась, прежде чем восстановить равновесие. Через несколько мгновений мои босые ступни уже начали неметь. Я переставляла ноги, спотыкаясь, пробираясь через лес, как я надеялась, в направлении большого дома. Если я заблужусь здесь сегодня ночью, я умру. В этом я была уверена. Я отпускаю путаницу мыслей в своем воспаленном мозгу и позволяю своим инстинктам направлять меня.

Даже здесь луна, прошедшая после полнолуния, спряталась за густым покровом облаков. Или, возможно, это была не луна, а солнце, потому что серый цвет, казалось, становился светлее. Деревья казались более темными тенями на фоне мрачного рассвета, снег отражал то немногое, что ему давал свет. Вскоре мои ноги потеряли всякую чувствительность.

Я споткнулась о скрытый камень и тяжело приземлилась на колени. Крик вырвался из моего пересохшего горла. Я закашлялась, показав кровь. Тяжело дыша, я поднялась на ноги и, спотыкаясь, снова побрела вперед. Я была полна решимости добраться до этого особняка, даже если это будет моим последним вздохом.

Наконец деревья расступились, и я прошла через купол. Он пропустил меня сквозь свою густую, липкую текстуру. С другой стороны, воздух стал чуть теплее, и розовый сад стал виден четче. В темных каменных стенах особняка прозвучал пронзительный сигнал тревоги. Изнутри донеслись крики.

Я шла через сад, мой взгляд был прикован к входной двери. Казалось, что на каждую ступеньку уходила вечность и слишком много усилий. Перед глазами все расплывалось. Я продолжила на дрожащих коленях. Еще два шага, и я протянула руку, чтобы провести кончиками пальцев по деревянной двери. Гладкая текстура ощущалась как дом.

Одержав победу, я привалилась к раме и соскользнула на пол. Моя щека прижалась к грубому камню снаружи. Я сдалась и позволила своим векам закрыться. Я была дома.

Это главное.

Дверь со скрипом отворилась, и свет омыл мое лицо, осветляя пространство за моими веками. Зашуршала ткань, за ней последовала пара тяжелых шагов.

— Эмма? Черт возьми.

Я узнала этот глубокий, грубый голос. — Кейд, — произнесла я на выдохе, едва слышно.

10

КЕЙД

Я уставился на маленькую, израненную и босоногую женщину в разорванной ночной рубашке. Она была похожа на привидение; призрак, вернувшийся, чтобы преследовать нас. Только легкий подъем и опускание ее плеч говорили мне, что она жива — пока она не произнесла мое имя.

Мое имя, слетевшее с губ Эммы, вызвало во мне бурю эмоций — смесь облегчения, неверия и чего-то еще. Ее вытолкнули из окна — падение, которое убило бы любое сверхъестественное существо, не обладающее способностью к полету. Я искал ее изломанное тело на зазубренных камнях внизу, прочесывая их в поисках ее тела, и вернулся с пустыми руками.

В те минуты поисков реальность нашей ситуации глубоко проникла в мои кости. Эммы не было. Без нее мы были обречены.

Несколько дней назад, когда она впервые ушла от нас, я думал, что приду к такому же выводу. Я ошибался. Удар не давал мне покоя, пока я не полетел сквозь ночь, зная, что она мертва. Что-то в ее окончательной кончине и потере нашей надежды ударило меня в живот. Оно обвилось вокруг моей груди и не отпускало.

Я присел на корточки рядом с маленькой ведьмой, разглядывая ее впалые щеки, посиневшие ступни и бледную блестящую кожу. Мне нужно было отвести ее внутрь. Так нежно, как только мог, я подхватил ее на руки. Она зашипела от боли, но глаза ее оставались закрытыми. Ее маленькие ручки протянулись и вцепились в мою рубашку, как будто я был ее спасательным кругом.

Поток эмоций затопил мою грудь. Боль, истощение, надежда и странная струйка безмятежности вытеснили все остальные ощущения. Они затмили мои собственные чувства. Я воспринял все это. Взгляд на ее хрупкое, изломанное тело в моих руках заставил меня задуматься, как я вообще мог видеть в ней угрозу. Она была просто… Эммой.

Повернувшись, я направился обратно внутрь, туда, где ждали несколько охранников, и сказал: — Отключите сигнализацию и переустановите защиту.

Я направился к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и поднялся на третий этаж. При более ярком освещении Эмма выглядела хуже, намного хуже. Я поспешил по коридору в ее старую комнату. Я присмотрю за ней там. Это было странно, я должен был отдать ее нашим целителям и позволить им разобраться с ней, но вместо этого мои ноги сами понесли меня в ее комнату. Она была моей ответственностью — и я хотел этого.

Я уложил ее на кровать и использовал свою магию фейри, чтобы оценить ущерб, начиная с ее головы. У нее была высокая температура, ее тело боролось с еще невиданной инфекцией, треснувшая ключица, сломанные ребра, внутреннее кровотечение и ноги под угрозой обморожения. Я мысленно отметил каждую серьезную травму. Она также страдала от голода, обезвоживания и огромного количества синяков. Все это я мог вылечить, хотя на это требовалось время.

Дверь с грохотом распахнулась, прервав мою оценку. Вместе с этим нахлынула тревога, затем паника и, наконец, гнев.

— Как долго она у тебя здесь? — Спросил Лукас. — Почему ты мне не сказал? — Его гнев рассеялся, когда он сосредоточил свое внимание на Эмме. Она была в сознании, но едва-едва, и не двигалась с тех пор, как я опустил ее на кровать.

Еще одна неистовая сила ворвалась в комнату. Размытым пятном Зейн оказался рядом с кроватью. — Она жива.

Я хмыкнул и вернулся к работе. Они двое зависли, пока я пытался сосредоточиться. Зейн стоял как статуя, страж напротив меня. Лукас заломил руки, запустил их в волосы и продолжал переминаться с ноги на ногу.

Я вздохнул. — Будь полезен. Ей нужна вода. Еда — что-нибудь простое. А мне, черт возьми, нужно сосредоточиться. Она в плохом состоянии.

Лукас вылетел из комнаты, выполняя задание. Зейн последовал за ним, вернувшись в мгновение ока со стаканом воды, и приложил стакан к ее сухим, потрескавшимся губам. Ей удалось проглотить его, затем она закашлялась, показав кровь.

Это нехорошо. — Дай ей еще немного, но не все, — сказал я.

Я снова просканировал ее тело, выискивая инфекцию. Она была там, ее энергия была темной и острой, ощущение наиболее острое в ее торсе. Я сорвал с ее тела испачканную ночную рубашку. Ее ребра были покрыты глубокими синяками, и лихорадка могла быть результатом этой травмы, но моя магия подсказала мне заглянуть глубже.