— Где ты был все это время? Я опоздала тогда, искала тебя, боялась, что ты с собой что-то сотворил… — на одном выдохе поведала Сандра все, что накопилось в ней за месяц неизвестности.
Счастливый этой преданностью, Лаэрт рассмеялся тихим смехом.
— Глупышка! Как ты могла такое подумать?
— Больше мне ничего не оставалось: то письмо, твое исчезновение и…
— Сейчас я все объясню.
Немного придя в себя, он потянул Сандру за собой в одну из тех комнат, где обыкновенно происходили приватные разговоры, и где иногда попросту почтенные господа развлекались игрой в карты. Сколько бы разных мыслей, эмоций, побуждений ни теснилось сейчас в ее голове, Сандра все же заставила себя успокоиться и сесть на стул около круглого стола. Лаэрт остановился возле стены, не сводя с нее горящего взгляда, и продолжал уже серьезно:
— Я отсутствовал в городе почти месяц. Не спрашивай, какие побуждения заставили меня это сделать, но я решил найти человека, по вине которого произошло столько неприятностей. Мне хотелось посмотреть в глаза тому, кому я доверял и кто столь подло охотился за моими деньгами. На поиски ушло очень много времени, но в итоге я вышел на Эмиля, — Лаэрт запнулся, увидев, каким испуганным стало лицо Сандры. — Не волнуйся, он — я уверен — больше не отважится на подобную мерзость!
— Ты что-то с ним сделал?!
— О, я еще не настолько озверел, чтобы на преступление отвечать преступлением! — возразил он, и она вздохнула с облегчением. — Я нашел негодяя в одном захолустном кабаке, где он заливал остатки совести. Эмиль почти потерял человеческий облик — я с трудом узнал в бродяге своего бывшего шофера. Когда я подошел к его столику, Эмиль был так испуган, что на несколько минут просто окаменел — ведь он думал, что живым меня больше никто не увидит! Оттого ли, что был пьян, а может, оттого, что принял меня за привидение, Эмиль забился под стол и, дрожа всем телом, лопотал мольбы о пощаде. Конечно, его поведение несказанно потешило местную публику — вокруг поднялся гомерический хохот, но мне было не до смеха… Я не испытал злобного торжества от унижения своего мучителя — мне стало невыносимо горько, и я ушел. Да, я оставил его, но чувство горечи и отвращения преследует меня до сих пор… — Лаэрт вздохнул, остро переживая ту сцену, но вскоре повернулся к своей собеседнице, и лицо его мгновенно просветлело.
— Александра, я постоянно думал о тебе, — начал он уже совсем другим голосом. — Мне было трудно свыкнуться с мыслью, что мы расстанемся так нелепо после всего, что пережили вместе… Ты все эти месяцы была рядом, а я не замечал тебя; нас связывало лишь мое чувство долга, и только потом до меня дошло, что дело совсем не в обязательствах… Чего уж греха таить: во время последнего разговора с Жанни я выглядел не лучше Эмиля. Я обещал ей звезды с неба и, что самое главное, вечную любовь, а теперь мне нужно было взять свои слова обратно. И вот, набравшись смелости, я признался, что, сам того не ведая, обманывал ее, но она — к моему удивлению и радости — вовсе не обиделась. Наоборот, сама изъявила желание покинуть город и лишь попросила денег, которые я ей охотно дал. Жанни вовсе будто не удивилась моему признанию — она, наверное, уже давно предвидела его. Мы оба ощущали несказанное облегчение от расставания, ведь я заставлял ее играть чуждую ей роль, на которую она, привыкшая к мимолетным связям, никогда не была способна. Но теперь все это в прошлом. Я хочу только спросить тебя об одном… Пусть запоздало и неуместно, но все же…
Лаэрт приблизился и взял Сандру за руку.
— Согласна ли ты после всего, что я тебе рассказал и после всего, что случилось, быть моей женой? Не только на бумаге, но и в жизни?.. Согласна ли простить меня за все промахи?
Сандра благоговейно смотрела в его любящие глаза и не могла найти иного ответа.
— Согласна, — сказала она, и он с благодарностью прижался к ее руке губами. — Помнишь, ты как-то говорил мне о волшебной стране, о стране нашей любви, в которой мы так долго сомневались, — продолжила девушка, с трудом сдерживая волнение. — Так вот теперь я прошу тебя: отведи меня туда… И обещаю, что всегда буду рядом, всегда буду поддерживать тебя, что бы ни случилось…
— Пойдем, — сказал Лаэрт, увлекая ее за собой в открытую дверь, и Сандра пошла за ним, потому что всегда об этом мечтала — просто идти рядом, быть там, где он; любить его так, как не способен больше любить никто…
С тех пор, как ими была оставлена залитая огнями зала, казалось, что действительность перешла в сон; что и этот праздник, и этот тяжелый месяц были очень давно, не здесь и не с ними… Теперь вокруг простирался бархат сгустившихся сумерек, разрезаемый нитями серебрящегося в лучах фонарей дождя, и светлое будущее — впереди, за ближайшим поворотом.
Они шли, держась за руки, смеялись, подставляя лица холодным каплям, и не в силах были хоть на секунду отпустить друг друга, чтобы этот волшебный сон не растаял также неожиданно, как и появился.
— О, как же я счастлив! — воскликнул Лаэрт. — Что было бы со мной, если б я не встретил тебя?! Право, мне даже страшно подумать!
— А ты не думай! — смеясь, ответила Сандра.
Их одежда успела вымокнуть до нитки, но только они теперь пребывали в неземной феерии, где не было ничего, кроме их счастья, и даже этот промозглый вечер казался им самым прекрасным и самым необыкновенным, потому что они наконец были вместе…
Вскоре два тесно прильнувших друг к другу силуэта растаяли в шуме дождя и густой темноте, напоенной свежестью и звуками сонных улиц. Смолкли шаги, голоса и смех, но еще долго, до самого рассвета, омытый водой тротуар хранил отголоски музыки, что льется из разгоряченных сердец.
