Ртуть (ЛП) - Харт Калли

— Просто замолчи, Фишер.

— …на теле этого мальчика. — Его улыбка была безжалостной. — Феромоны — это сигнальные ракеты для наших носов, малышка Оша. Я торопился, поэтому в тот момент не делал различий между кровью и этим запахом. Но когда я вошел в спальню, и Кэррион упомянул о твоей маленькой одержимости им…

— Заткнись к чертовой матери!

— Стало совершенно ясно, что произошло. Он и сейчас пахнет тобой.

— Я переспала с ним несколько месяцев назад. Месяцев. Это было один раз, и я была пьяна, и с тех пор он не дает мне покоя. Не может быть, чтобы ты до сих пор чувствовал на нем мой запах.

— Но это так, — прорычал Фишер, его глаза потемнели. — Я бы узнал твой запах, где угодно. На ком угодно. Я узнаю его вслепую и в темноте. Через чертово море. Я смогу учуять твой запах…

БУМ!

Окна вдоль восточной стены столовой взорвались.

Это произошло быстро и с ошеломляющей силой.

Только что я с ужасом смотрела на Кингфишера, сжимаясь все больше от каждого произнесенного им слова. В следующее мгновение на нас обрушился град сверкающих осколков стекла. Осколки размером с мою ладонь рассекали воздух, как кинжалы, ударялись о стол, уничтожали цветы, резали мою кожу. Я инстинктивно подняла руки, защищая лицо и голову.

— Черт!

Кингфишер стал Смертью.

Выражение его лица сменилось яростью, губы искривились, клыки удлинились. Он превратился в тень и оказался на другом конце стола с Нимерелем в руках еще до того, как темные фигуры закончили падать из окон.

Их было четверо — высокие монстры с всклокоченными волосами и белой, как воск, кожей. Впалые щеки были покрыты паутиной черных вен. Скрюченные пальцы заканчивались когтями. Красные глаза. Не только радужка, но и белки, как будто каждый капилляр лопнул и из него потекла кровь. Они скалились, демонстрируя удлиненные пожелтевшие клыки, с которых свисала вязкая слюна. На них была одежда, но она была изодрана в клочья и едва держалась на их истощенных телах.

Самый крупный из четверых, мужчина с огромной черной рунической татуировкой на лбу, яростно зарычал и бросился на Фишера. Фишер двигался как вода. Нимерель мелькал вокруг него, потускневший черный клинок рассекал воздух, оставляя за собой клубы дыма. Меч был продолжением самого Фишера. Какое-то время я могла только сидеть и смотреть на него, с благоговением наблюдая, как он обрушивается на монстра. Он был сильным и быстрым, его тело без труда уклонилось, когда монстр попытался вцепиться в него когтями. Рука, замахнувшаяся на Фишера, с глухим стуком упала на пол и закатилась под стол. Из оставленного Нимерелем обрубка вытекала черная, дымящаяся жижа, и столовую наполнил резкий запах серы.

Фишер бросил на меня взгляд через плечо и крикнул:

— ШЕВЕЛИСЬ!

Я пришла в себя и вскочила на ноги, кровь стучала у меня в висках. Два тошнотворных существа крались ко мне, щелкая своими ужасными клыками при приближении.

Я потянулась за кинжалом, пристегнутым к бедру, и крепко сжала его, переводя взгляд с одного монстра на другого. Та, что справа, женщина с серебристыми волосами и разбитыми губами, вскочила на стол, приземлившись на четвереньки. Она двигалась рывками, ее голова моталась из стороны в сторону, когда она вытягивала шею в мою сторону, принюхиваясь к воздуху, как животное. Тот, что слева, был меньше женщины. Что-то среднее между взрослым и ребенком. Он зарычал, издавая горлом жуткие щелкающие звуки, а затем бросился ко мне, опрокинув стул Фишера, который с грохотом упал на пол. Его глаза были пустыми. У них обоих были пустые глаза. В них не было разума. Никаких мыслей. Только желание рвать на части и убивать. От них волнами исходила ненависть, такая густая, что можно было задохнуться.

Женщина напала первой. У нее не было оружия, но оно ей и не требовалось. Ее когти были достаточным оружием. Она замахнулась, целясь когтями мне в грудь. Я отскочила назад, едва избежав их почерневших, отвратительных кончиков, но она уже снова приближалась, пытаясь нанести новый удар. Я отразила его кинжалом, одновременно нанося ей глубокую рану на ее тощем предплечье. Зловонная кровь, густая, как масло, брызнула мне на рубашку.

С другого конца столовой донесся ужасный крик. От этого звука у меня заныли зубы. Затем последовала серия грохочущих, лязгающих звуков, но я не могла позволить себе посмотреть. В тот момент, когда я отвлекусь, я умру.

Женщина взревела, тряся рукой, словно не понимая, почему она болит. Я замахнулась кинжалом и снова ранила ее, на этот раз в плечо. Рубашка, которая была на ней, разошлась, и тонкая кожа с черными прожилками под ней лопнула, как гнилой фрукт. Из раны посыпались крошечные белые крупинки. Они упали на ковер и начали извиваться.

Личинки.

Мальчик слева от меня рванулся вперед, скрежеща зубами. Я направила на него клинок, целясь в горло и одновременно уклоняясь, чтобы избежать его когтей, но сделала это недостаточно быстро. Он двигался стремительно. Неестественно. Из меня вырвался сдавленный крик, когда он врезался в меня. Столовая накренилась. Я тяжело упала, мои ребра взорвались болью от соприкосновения с полом. Я закричала в панике, когда и женщина, и парень бросились на меня.

Боги и мученики, сейчас я умру.

Они собирались меня сожрать.

В этом я не сомневалась. Эти зубы были созданы для одной-единственной цели — разрывать плоть. Я задохнулась, боль пронзила мою ногу, как удар молнии. Когти вцепились в одежду. Они впивались в мою кожу. Я ничего не видела. Не могла дышать. Женщина отпрянула назад, ее слюна капала мне на грудь. Она открыла рот, и ее челюсти распахнулись гораздо шире, чем должны были, обнажив почерневший, изуродованный, пульсирующий обрубок на месте языка. Она фыркнула, а затем бросилась на меня.

Я напряглась, с ужасом ожидая, когда эти зубы вонзятся в мою плоть, но этого так и не произошло. Полоса черного дыма окутала ее горло. Дым превратился в металл, а затем голова отделилась от шеи, и исчезла. Ее дергающееся тело отлетело от меня, глухо ударившись о пол, кости трещали, пока оно катилось по ковру.

Кингфишер стоял надо мной, словно сам бог смерти.

Его грудь вздымалась, в глазах сверкала зелень, ртуть и убийство.

— Ты в порядке? — прохрипел он.

Я все еще сжимала кинжал, его короткое лезвие было покрыто липкой черной кровью. Я сглотнула и кивнула, хотя была уверена, что со мной не все в порядке. Совсем не в порядке.

— Мальчик… — выдавила я.

Лицо Кингфишера потемнело. Он повернулся, и мы оба одновременно увидели подростка. В восьми футах от нас, стоя на четвереньках, он стонал, вылизывая пятно крови на ковре. Как и у женщины, его язык был похож на кусок сырого мяса. Не раздумывая, Кингфишер обрушил Нимерель на шею твари, обезглавив и его. Тело мальчика мгновенно обмякло, скрюченные руки расслабились, а когти разжались, упав на уничтоженный ковер.

Я перевернулась, и меня вырвало.

Кингфишер, наверное, будет насмехаться надо мной за то, что я слабачка, но мне было все равно. Меня трясло так сильно, что я даже не могла подняться на колени.

Что…

…черт возьми…

…только что произошло?

Сильные руки обхватили меня. Я ахнула, и острая боль снова пронзила мою ногу. Кингфишер снова прижал меня к себе и, подняв на руки, недовольно пробормотал.

— Тебя изрезали когтями. Рану нужно обработать, — сказал он.

— Обработать?

— Их яд смертелен. Кто-нибудь из них укусил тебя?

— Н-нет. Я не… — У меня закружилась голова, и на меня накатила новая волна тошноты. В глазах вспыхнули белые точки, и мне показалось, что волосы Фишера усыпаны звездами. Они проносились по потолку: сначала одна падающая звезда, потом другая, потом миллион, пролетающих перед моим взором. Это было… действительно красиво, на самом деле. Кингфишер тоже был красив. Его горло было перепачкано черной слизью, а волосы растрепаны. Его глаза были безумными, но он выглядел потрясающе. Я чувствовала, как его сердце бьется, словно барабан, рядом со мной. Тум, тум, тум, тум, тум.