Пациентка по межзвездной переписке (СИ) - Лунёва Мария

— Так бы и рыдал? — представив картину, я даже забыла, что вообще-то злюсь.

— Конечно, — он отстранился от меня и важно закивал. — Честное слово, пустил бы скупую слезу над томографом. Прости, Лиля, но я тебе даже обещать не могу, что не проверну подобное в следующий раз. Уж больно ты ранимая и пугливая. Хуже Астры. Та хотя бы совесть имела и умирать начинала уже находясь в медкапсуле под датчиками. Оставалось только включать реанимационную программу и не дать свихнуться от страха за нее Лэксару. А чего от тебя ждать, я не представляю. И знаешь, вот начнешь ты плакать и причитать, что ног больше не чувствуешь, упадешь от избытка эмоций в обморок, а кто меня откачивать будет...

— Нум, — я снова накрыла его губы пальчиками, — ты мне зубы опять заговариваешь?

Щелчок и укол... Резкий. Болезненный, до красной пелены перед глазами. Прямо в позвоночник. И частичный паралич с обезболивающим не спас. Открыв рот, я замерла.

— Вдох, — Нум обхватил мое лицо ладонями. — Давай, Лиля. Вдох.

Я с трудом запустила воздух в легкие.

— Выдох, — скомандовал мой орш, и я подчинилась.

— Все, — он стер пальцами скатившиеся слезинки с моих глаз. — Теперь и правда все. Это самый сложный анализ. Я взял маленький кусочек твоего спинного мозга. Все остальное просто пустяки. Я клянусь — остальное мелочи. Тянуть с этим не стал, потому что к такому не подготовишься. Прости меня, — он коснулся губами уголка моего глаза. — Прости, но так проще и тебе, и мне. Я оказался не готов видеть на твоем лице отпечаток боли.

Меня медленно отпускало. По бедрам побежали мурашки. Все тело зачесалось. Чувствительность возвращалась.

Подняв руку, я снова обняла своего орша за шею, медленно отстраняясь от металлической пластины.

— Ты прощен, - выдохнула, понимая — знай, что меня ждет — действительно перетряслась вся. — Но в душ не пущу.

— Да куда ты от меня денешься, — он тихо засмеялся и уложил на матрас медицинской капсулы. — Никуда! Вся моя будешь: от макушки до мизинчиков стоп. Я тебя вылечу, Лиля, чего бы мне ни стоило. Веришь?

Я кивнула, утопая в бездне его холодных голубых глаз.

Глава 12

И это была не пустая угроза. Я вдруг поняла, что вот до этого момента меня не то чтобы не лечили, а даже не обследовали. Все вокруг горело, мигало и выдавало столбцы с непонятными мне значениями. На моих руках красовались широкие манжеты. Они плотно обтягивали запястья, и периодически что-то под ними неприятно покалывало. От них отходили тонкие, прозрачные трубочки с розовым содержимым. Выше — массивный металлический бочонок, откуда и поступала эта неясная субстанция. Я чуть сдвинулась и тут же поймала на себе тяжелый взгляд голубых оршских глаз.

С прищуром недовольным.

Сглотнув, снова вытянулась в струнку.

Резким движением задрав подол моего платья до талии, Нум принялся крепить манжеты и на щиколотки.

А я... А я же, краснея и белея, вспоминала какое оно у меня там — нижнее белье.

Вот же...

"Белое в горошек" — услужливо прошипела собственная память. А ведь думала с утра еще на крейсере, что стоит надеть что-нибудь более... Ну такое особенное... эротичное.

Бледность схлынула, и я вспыхнула от стыда. Только теперь ему причиной были не мои трусики, а собственные развратные мысли.

Над головой запищал датчик. Пальцы Нума замерли на моей коже. Вскинув голову, он снова поймал мой взгляд.

— Не знаю, о чем ты думаешь, Лиля, но прекрати. Ты мне всю чистоту исследования собьешь, негодница. Пульс скачет как сумасшедший.

Я поджала губы от досады. Не было у меня сексуального белья. Вот вообще. У Ками — да... А у меня... Да черная дыра с ним, хоть этот горошек, а ведь чуть со смайликами не надела. Вот стыдоба была бы!

— Лиля, успокойся, — укоризненно пожурил меня этот бесстыдник оршский.

— Тогда верни на место платье, — пробубнила в ответ и попыталась одернуть подол.

— Лежи и не двигайся, кому сказал, несносная ты женщина, — Нум застегнул на ноге манжет и подошел ближе. Поймал мои руки, положил их на матрас. А после еще выше задрал платье.

— Стыдоба! — пропищала я.

— Чего это? — приподняв бровь, он бессовестно оглядел меня с ног до головы. — Мне решительно все нравится. Смотрел бы и смотрел. Еще никогда работа не доставляла мне столько визуального удовольствия. Но не отвлекаемся...

— Нум! — послышалось от двери. — Ты чего на меня этих змеюк натравил? Они грозятся мне голову откусить. О, Лиличка! У-у-у ля-ля...

Я замерла и, ослушавшись, дернула подол. Взвыло несколько датчиков на табло. Поток непонятных символов оборвался, зато появилась красная надпись на весь экран.

— Да твою же... Кир! Отвернись! — рявкнул мой орш. — Если еще раз явишься сюда, заранее не предупредив, я тебе сам все откушу и обратно не приделаю! Что тебя опять не устраивает?

Замерев, я быстро вернула руку на место и сделала вид, что вообще не при делах. Датчики перестали предательски моргать. Надпись исчезла, и ровная полоска непонятных загогулин вновь поползла по монитору медицинской капсулы.

— Так кресло... — Кирроси остановился в дверях отсека. — Чего эту рухлядь чинить?

— Того, что так сказал я! — Нум рычал как раненый зверь. — Этого мало, братец?

— Слушай, ну глупо же, — Кирроси демонстративно повернулся спиной и так вот задом направился к нам. — Оно разваливается. Там видно, что умелец работал. Дополнительно укреплял соединения... Ой, кому я вру. Ладно, начистоту — оно собрано на умелой коленке. Сидение деформировано, колеса расшатаны. Тормоз так вообще непонятно от чего стоит. Рычаг этот так же не родной. Нум, это кресло небезопасно. Я отказываюсь брать на себя ответственность за нашу лапусечку и чинить его. Выкинуть и все!

— Нашу лапусечку?! — Кажется, мой орш услышал только это.

— Не придирайся к словам, — сакали недовольно оттопырил нижнюю губу. — Давай по делу.

Мне вдруг стало страшно. Ослушавшись дважды, я пошевелилась и схватила Нума за руку, взглядом умоляя спасти мое единственное комфортное средство передвижения. Но мой орш не спешил с ответом. Приподняв бровь, он выдохнул. На мониторах все опять засветилось красным.

— Кир, а подождать это ну никак не могло, да? Срочно нужно было лететь сюда и выгрызать мне мозг? — сложив руки на груди, он повернулся к брату. — Начистоту говоришь? Ну, давай! Мне плевать на твои проблемы! Чтобы завтра с утра новое кресло стояло вот на этом самом месте. Как хочешь, так его и собирай. И чтобы оно было безопасно и комфортно! И не надо меня уверять, что на такие чудеса ты не способен. Ты меня услышал, Кирроси?

— Можно просто заказать новое, — сакали всплеснул руками. — Чего скупиться?

— Ну и закажи, одно другому не мешает. — Нум пожал плечами. — А сейчас выйди и не мешай. Через час жду старое кресло Лили. Завтра новое, собранное тобой. И дальше то, что ты закажешь. Свободен!

— Нум, ну не зверствуй, а? — Не выдержав, Кирроси обернулся. — Что ты взъелся на меня? Хуже Лэксара. Мне этих двух змеюк хватает. Это не лапушки — это стервушки.

Мне стало совсем не по себе.

— Ты и не должен ничего чинить, Кирроси. И собирать тоже. Если не сложно, отвези кресло папе, он сумеет отладить этот рычажок, А Ками и Пети прости. Они просто переволновались. Остынут и осознают, что неправы. Им еще стыдно будет, поверь, — негромко пробормотала, извиняясь за сестер.

В отсеке повисло молчание. Слышно было лишь, как пищат датчики на манжетах, прикрепленных к моим рукам и ногам.

— Все, пожаловался? — Нум склонил голову и прищурился. — Этого добивался? Вези сюда кресло, сам все сделаю. Толку от тебя...

— Нет, — Кир виновато опустил голову, он сейчас на себя обычного был не похож. Серьезный такой, взгляд проницательный. — Просто и правда не вижу смысла чинить то, что должно было развалиться еще несколько лет назад. Что ты ее на руках несколько дней не поносишь, пока новое не придет? Я бы потаскал...

— Надорвешься мою женщину носить! — на скулах Нума заиграли желваки. — Вези сюда это кресло, у меня руки тоже не кривые. Раз оно несколько лет назад развалиться должно было, значит, еще пару дней продержится. Там еще доска была...