Первенец (СИ) - Мор Дэлия

К стенам прижимались стеллажи и полки с книгами, карабкались под самую крышу. В доме пахло пылью и свежим деревом. Казалось, делая мебель, его никто не обрабатывал, но стоило подойти ближе, и Куна заметила тончайший слой лака, заботливо обновленный совсем недавно. И грубую кладку камина отполировали, будто уговаривая дом смягчиться. А получилось ведь. Ожил деревянный исполин, принял в свои объятия.

Дышалось здесь легко и радостно. Хотелось трогать каждую мелочь, гладить ладонями камень, рисовать пальцами прожилки на дереве. Ни одной купленной в гигантском торговом центре вещи. Даже шторы и подушки на диване из домотканной материи. Когда нити чуть-чуть провисают и бугрятся пушистыми прожилками.

- Моя соседка так умела, - Куна с улыбкой обняла вышитую подушку, - хотела меня научить, но я сбегала с уроков, глупая. Казалось скучным сидеть полдня с иголкой в руках, а сейчас бы с удовольствием распутывала цветные нити и выкладывала стежками цветы. Красиво очень, настоящая мастерица шила.

- Это Аттия, - ответил генерал, - завтра я вас познакомлю.

Куна обернулась на голос и улыбнулась еще шире. Наилий порозовел в жарко натопленном доме. Снежинки на длинной челке растаяли, и вода капала на веснушчатый нос. Льдистые глаза светились, а вместо хмурой складки на переносице появились ямочки на щеках. Улыбка полководца снова сотворила с ним маленькое чудо. Но на этот раз стоило сказать спасибо всему дому. Горный мальчик вернулся таким же молодым, как шесть циклов назад, когда на плечи еще не давили генеральские погоны, а он не прятался за обращением «Ваше Превосходство».

- Тебе здесь нравится, Куна?

- Конечно. Дом чудесный! Тут все дышит и живет. Столько книг и ни одной телевизионной панели. А люстра! Скажи, кто делал люстру?

- Мы с Марком, - смущенно признался генерал, - вернулись с учений, уставшие и грязные как дарлибы. Пока по дому крутились, Сципион раздражался на лампочки: «Глаза выжигают! Ты плафоны разбил или потерял?» До того меня задолбил, что я вырвал проводку и смотал лампочки гирляндой. Кору надергали с поленьев в дровянике, клеили силиконовым герметиком. Утром проснулись, а там такой ужас, что хоть не смотри. Хотел выбросить, но оставил хохмы ради. До сих пор висит.

- И пусть висит, - расцвела Куна, падая на диван и задирая голову, чтобы получше рассмотреть творение двух генералов. - А можно я сегодня прямо здесь спать буду?

- Как хочешь, - согласился Наилий, - отдыхай, мне нужно отпустить охрану.

Куна ждала, что сядет рядом или хотя бы подойдет, но генерал вдруг потускнел, развернулся и ушел, впустив в гостиную холод с улицы. Сквозняк дрожью добрался от ступней до колен и выше к заколотившемуся сердцу. Что-то не так, но разве Наилий объяснит, что?

Глава 35 - Аттия

Обратно в гостиную генерал так и не вернулся. Куна слышала, как хлопает дверь, поскрипывают ступени лестницы, переливается трелями гарнитура. Наилий ходил по дому, будто забыв, что приехал не один. Коротко и сухо отдавал приказы в гарнитуру, гремел посудой на кухне, а потом поднялся под крышу и дом затих.

Куна лежала на диване, накрывшись теплой курткой, и проклинала себя. Наилий перестарался с медицинскими носилками, а она с упрямством. И ведь могла остановиться, но продолжала недовольно поджимать губы. Доподжималась.

Думала, взрослые мужчины не умеют обижаться. Наилий мог нарычать или наоборот замкнуться в себе и застыть каменной статуей, но никогда раньше вот так не прятался. Словно вычеркнул её из своей жизни. Приказом перевел в другой сектор и забыл.

Как мать, когда выгнала из дома. Сестра, кричавшая, чтоб больше не звонила. Куна нервно достала из сумки планшет и долго царапала крышку, чтобы добраться до чипа связи. Ногти срывались с пластика, не попадая в нужный зазор. Девайс дважды падал на пол, чудом не разлетевшись на куски. Наконец, достав чип, Куна переломила его пополам и выдохнула.

Прекрасно! Если она никому не нужна, то не выйдет из гостиной. Так и будет сидеть на диване, пока не родит. Всю жизнь за других волновалась больше чем за себя и где в итоге оказалась? В пустом доме на заброшенном аэродроме рядом с мужчиной, которому на неё наплевать. Привез, бросил, молча хлопнул дверью и ушел. Генерал. Или делай, как он хочет или убирайся с глаз долой! Хватит, надоело! Пусть сам катится в бездну! В самую глубокую и черную бездну!

Куна вскочила с дивана, и рванула к выключателю на стене. Хлопнула по кнопке так громко, что эхо защелкало в ответ, словно Регина, неодобрительно цокающая языком. Темнота обрушилась непроницаемая, без единой искорки света. Горы заслоняли белый диск спутника в небе, а звезд было слишком мало. Послала Наилия в бездну и сама там оказалась. Одна. Глупая, маленькая, непослушная девочка.

Регина предупреждала, что с мужчинами осторожнее надо, объясняла, рассказывала, но вспомнились нужные слова только сейчас. Старшая смены никогда не ругалась с Лавром даже по мелочам. Умела ладить с отцом своего ребенка. А Куна как мать. Скандал за скандалом и в итоге одна. Умудрилась залезть в ту же самую ловушку. Лучше других знала, каково растить ребенка без мужчины и до чего довела их с Наилием.

В темноте, как под водой теряешься. Бестолково шаришь руками, не понимая, где верх, а где низ и на что натыкаешься. Куна наощупь брела к двери, и в каждом шорохе слышался шепот соседок за спиной у матери: «От хороших женщин не уходят. Хозяйка, наверное, дрянная. Еще бы её не бросили с таким-то характером. Запустила себя, мужик и нашел покрасивее. Бороться надо за своё счастье. Дочерей жалко, такими же вырастут. Негодными. Бесполезными. Не нужными никому».

- Не нужными никому, - повторила Куна и толкнула дверь в коридор. В окне над лестницей отражался уличный светильник, пересчитывая бликами отполированные ступени. Серебряная дорожка стелилась от половика под ногами строго вверх. Туда, где спал Наилий. Он улетит в космос завтра и будет слишком поздно объясняться. Нужно сейчас.

Куна поднялась на первую ступеньку и погладила живот. Она не оставит Дариона без отца. Не повторит судьбу матери. Прикусит язык, и на любую фразу генерала будет отвечать: «Да, хорошо, конечно». Жить там, где скажет, думать, как он хочет, общаться с кем разрешит. Лишь бы снова не отвернулся.

Ступеньки поскрипывали под тяжестью шагов, Куна цеплялась за перила, чтобы в темноте не оступиться. Зря не переоделась в домашнее. Натопили дом жарко, все тепло поднялось вверх, и от духоты кружилась голова. Во рту пересохло, язык прилипал к небу. Встанет сейчас перед Наилием и ни слова сказать не сможет.

Спальню генерал не запер, зажег лампу на тумбочке и лежал поперек кровати, широко раскинув руки. Кисловатый запах Шуи витал над генералом и заставлял морщиться. Напился. И должно быть сильно, потому что раздеться не успел. Рубашку снял, а комбинезон оставил на бедрах.

Куна села рядом с ним на кровать и вздохнула. Вот и поговорили. Даже если сейчас разбудить - слушать не станет. Сонно кивнет и перевернется на бок. Пусть отоспится. Ему завтра еще лететь обратно те же восемь часов. Раздеть только нужно.

Черная ткань почти не шуршала, но с бедер снималась неохотно. Наилий не позволял раньше себя раздевать, в липучках и потайных застежках Куна не разбиралась, просто тащила штанины вниз. Хорошо хоть разулся. Поднимать его за ноги и ворчать на кровати Куна не решилась. Укрыла пледом и потушила лампу.

***

Утром генерала разбудил аромат жареных лепешек. После Шуи хотелось пить, и аппетит проснулся как у кадета-недокормыша. Куна готовила, оставив его в кровати одного. Помнил, как пришла и раздела, а потом спала рядом, забравшись под бок. Еще одно проклятие жертвы генетического эксперимента: сколько не пей Шуи, все будешь помнить даже на грани глубокой отключки. Руки иногда хотелось оторвать генетикам за такие подарки. Собирались на поток поставить, но в высшей степени странная реакция на сыворотку, снимающую эффект от Шуи, заставила передумать. Тьер, а ему теперь не напиться до вонючих дарлибов!