Карт почуял меня и поприветствовал радостным клёкотом, и я впервые за столько дней искренне улыбнулась.
Да, мой боевой друг, сегодня мы полетаем.
— Как глупо, Рейна, — раздался насмешливый голос Лаорта. Я обернулась и на мгновение застыла от ужаса.
Тиран стоял передо мной в лучах солнечного света, и кожа на его лице пузырилась от ожогов. Со лба стекали капельки пота, а губы подрагивали. Я даже представить себе не могла, насколько ему сейчас больно. Солнце сжигало живьём его плоть, а он стоял и корчил из себя невозмутимого воина, и мне даже стало его жалко.
Совсем немного.
— Ты сумасшедший, — выдохнула я и бросилась к ядокрылу.
— А что ты будешь делать ночью? Ночью мне лучи не страшны…
Ей-Горы, он даже смеялся. Поверить не могу! В иной раз я бы восхитилась его упорству, ведь это должно быть невыносимо больно. Смело и безрассудно. Если бы он не охотился за мной…
— Послушай, Рейна… то, что ты получила — очень опасно. Для всех нас.
— О чём ты? — мило улыбнулась я.
— Думаю, ты уже поняла… Постой. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Обещаю, что не стану тебя насильно волочь в преисподнюю. Ты можешь мне доверять. Только мне, Рейна…
Да-да, я помню…
За тысячу лет можно найти множество способов обойти обещания…
«Только добровольно, любимая…»
Я поняла, Лунный ветер…
Я ещё не знала, что буду делать ночью, но как раз сейчас мне пора уносить ноги. Я свистнула Карту, он подхватил меня на лету, и мы взмыли под самые облака. Летать тиран уж точно не умел, и слава Горам!
* * *
Несколько часов мы носились над Синими вершинами. Я гоняла Карта, не жалея, даже закружилась голова. Ядокрыл быстро выбился из сил и начал хрипеть. Да и у меня в животе уже довольно долго бурчало от голода. Возможно, Лаорт уже поостыл и убрался в своё подземелье зализывать раны.
Так или иначе, нужно было передохнуть. Я опустила Карта на поляну, и он сразу же сорвался в лес охотиться. А я осмотрелась вокруг и, заприметив заросли малинника, пошла туда.
Ягоды были крупными, сладкими. Я с наслаждением набивала ими рот, чувствуя на языке чуть кисловатый приятный вкус. Как много было ягод, а ещё я обнаружила ежевику, и тут меня совсем понесло. Руки были липкими, розовыми от ягодного сока, а я всё никак не могла насытиться. Неожиданно накатила тошнота, и меня вырвало прямо в кусты.
Голова кружилась, и всё поплыло перед глазами, и я опустилась на колени, чтобы не упасть. Откуда ни возьмись налетели болтушки, расселись по ветвям и загалдели:
— Рейна, Рейна, Рейна
— Ягоды ела!!!
— Очень много…
— И потом её тошнило.
— Сильно-сильно!!!
— А замуж так и не вышла…
Негодницы замолчали и спустились ближе, а на любопытных мордашках было написано беспокойство. Эти пронырливые пташки иной раз бывали такими проницательными, что я диву давалась. Но то, на что они сейчас намекали, просто не укладывалось в голове. Рука моя невольно опустилась на живот, и я почувствовала новый рвотный спазм.
— Бедная Рейна, — пискнула одна из болтушек.
— А ну кыш, негодницы, — шикнула я, и пташки разлетелись по сторонам. А меня снова вырвало в кусты.
* * *
— Я, конечно, не могу сказать, что сильно разбираюсь в сущностях, — воскликнула Мальва, — но одно знаю наверняка: нельзя понести от того, кого нет. Так что твой Адис наверняка существует. Вполне даже.
Я лежала на лавке и слушала её вполуха, думая о том, как теперь быть. Опозоренная на все Межгорье, наполовину замужняя княжна, оставленная любимым, о котором и знает-то с напёрсток… и отчего же я чувствовала себя такой счастливой?
Ещё недавно я и мысли не допускала о том, чтобы быть к кому-то привязанной. А теперь у меня будет ребёнок. Я прижимала ладони к животу, совершенно плоскому, даже впавшему за последние несколько недель, пока я маялась, не в силах впихнуть в себя больше, чем несколько крошек, и понимала: я хочу его, это дитя. Я уже представляла его себе — смуглая кожа, коротенькие чёрные кудри, сверкающие голубые глаза…
— Рейна, хватит валяться, — ведьма трясла моё плечо и махала перед носом мешочком с травами, — нужно что-то делать.
— Что? — не поняла я.
— Я сварю зелье. И ты залезешь в самый большой котёл с очень горячей водой…
— Нет.
Я подскочила на лавке, как ужаленная и со злостью уставилась на Мальву. Что она несёт, глупая ведьма! Как она только могла подумать, что я захочу избавиться от ребёнка Адиса? Он ведь всё, что у меня было от него… Всё, что осталось.
— Это неразумно, моя девочка, — ведьма ласково провела пальцами по моим волосам, но я дёрнула головой и отодвинулась.
— Мальва, скажи, ты хоть раз жалела о том, что родила Данилу? Ты так не охотно говоришь о его отце. Но я вижу: любишь.
— Я совсем другое дело, княжна. Простая ведьма может позволить себе… любить. И позволить растить безотцовщину. Но ты… Ты знатного рода, Рейна. Подумай о своей семье, об отце. Он с ума сойдёт!
— Но не убьёт же, — грустно улыбнулась я, чувствуя, как сердце сжимается в комочек. Мальва права, сто раз права. Родители не поймут…
Ведьма обняла меня и поцеловала в макушку. Я чувствовала тепло, идущее от её тела, почти как матушкино, и мне вдруг стало так грустно, что я не выдержала и зарыдала. А она всё стояла и гладила мои непослушные волосы, и по щекам бежали слёзы…
— Мы что-нибудь придумаем, — едва слышно прошептала я.
Однако весь мой пыл улетучился, когда по пути домой меня перехватил отец. Он велел Карту спуститься на землю, затем схватил меня за локоть и привлёк к себе. Глаза его были тёмными, как грозовое небо, и не предвещали ничего хорошего. Неужели Яры опять что-то потребовали? И почему он смотрит на меня так, будто я опять что-то натворила? До сегодняшнего дня я почти не выходила из своей комнаты.
А ведь мне предстоит ему ещё кое-что рассказать. Оставалось молиться, чтобы момент выпал подходящий, и он меня ненароком не прибил.
Только вот я совсем не ожидала, что такого момента ловить не придётся.
— Знаешь, почему Миклош сегодня выловил всех болтушек в саду и скормил им семена забвения? — спросил отец.
Я догадывалась, но вслух сказать не решалась. Проклятые болтушки. Надо было сразу скрутить им головы…
— Я жду, когда ты мне всё расскажешь, дочь. Значит, Лаорт всё-таки тебя тронул.
— Нет, отец, — я опустила голову, рассматривая кончики сапог, — это не он.
— Тогда кто? Отвечай! И желательно правду, Рейна.
И я рассказала ему всё, о чём раньше молчала, за исключением, пожалуй, ножа. Эту тайну я не доверила даже Мальве. Не знаю почему, но мне казалось, что даже слово о ней, сорвавшееся с губ, могло обернуться бедой.
Отец слушал меня и всё больше хмурился.
— Знаешь, что, дочь! Яры, конечно, невероятно рассержены, тем более что появился ещё один повод…
— Какой ещё повод?
— В их тайник вчера забрался тиран. Они не сказали, что он похитил. Но я понял, что это очень древний артефакт.
— Теперь они думают, что это я открыла ему путь? Но я ведь его так и не узнала!
— Дочка, тиран может проникнуть куда угодно и без тебя. Просто раньше такого никогда не бывало. Они полагают, что ты замешана, говорят, что за тобой тянется след Луны. И они хотят получить ответ на свои вопросы.
— Я клянусь, что ничего не знаю! Лаорт не посвящал меня в свои планы. Да мы почти не говорили. Тем более, о Луне.
— Думаю, он скоро себя проявит, — задумчиво сказал отец, — но к дьяволу Лаорта. Меня волнуешь ты, Рейна. Кассиль Яр — довольно неплохая партия. Сейчас он обижен, но это и понятно. Но он всё ещё влюблён, и это заметно. Возможно, когда ему станет известно, что тиран тебя отпустил, он поостынет и женится на тебе.
— Не хочу, отец! — я топнула ногой, — я его терпеть не могу. С самой нашей первой встречи! Пусть лучше женится на Флоризель. Из них получится отличная пара!
