Изумрудное пламя (ЛП) - Эндрюс Илона

— Он мне угрожал.

О боже.

— Ты же не причинила ему вреда?

— Тебе нужно научиться получше скрывать свои чувства. Я слышу панику в твоём голосе.

— Бабушка, ты навредила ему?

— Его разум остался нетронутым. Мне он показался забавным. К тому же такой красивый мальчик. Столько силы. Было бы опрометчиво превращать его в овощ.

Я его придушу. О чем он думал? Он наверняка даже не понял, как сильно ему повезло уйти оттуда невредимым и в своем уме.

Она развеселилась еще больше.

— Он сообщил мне, что ты способна со всем справиться сама, и мое вмешательство тебе только вредит. А еще он намекнул, что если из-за моего пристального внимания с тобой что-то случится, он отрежет мне голову.

— Он не мог такого сказать.

— Да ладно, он говорил об этом совершенно очаровательно. Безупречные манеры, гордая осанка. Хорошая родословная всегда налицо, даже облаченная в потрепанные джинсы и линялую футболку. Похоже, твой нищий принц искренне тебя любит, бедный дурачок. Такой позор.

Она надо мной издевалась.

— Для тебя низко злорадствовать.

— Каталина, я в тюрьме. Я не могу не повеселиться, когда появляется такая возможность. Ты знаешь, свое и мое положение.

Звонок прервался. Она повесила трубку.

Все в порядке, я сама найду дорогу. Я сейчас развернусь и ткну палкой голодную акулу, чтобы посмотреть, что будет.

Я его прибью. Нет, еще хуже — я наору на него, как только увижу.

Подъехав к будке охраны, я вышла из машины и дала собаке себя обнюхать.

Регина вышла из дома, подошла к нашей входной двери и стала ждать, скрестив руки на груди.

Охрана меня пропустила, и я завела Жука вовнутрь и припарковалась.

— Что-то случилось?

— Когда Леон с вашей сестрой вернулись на Носороге, я почувствовала что-то странное. — Она провела рукой над капотом Жука.

— Насколько странное?

— Мне показалось, что появилось что-то анимированное, но я не смогла его найти. Я проверяю остальные машины. Ваш пикап чист.

— В каком смысле странное?

— Не в этом, — заверила она меня. — Обычная анимация. Патриция проводит экстренную проверку, а я отправила Синдер на охоту. Посмотрим, что она поймает.

Я вошла в дом в двадцать минут девятого. В здании было тихо. Тень выскочила из медиа-комнаты и почесалась о мои ноги, охваченная собачьим возбуждением. Я погладила ее и поплелась на кухню. Я была такой уставшей. Вчера был долгий день, сегодня — еще более долгий, и все тело ныло. Мне нужна была еда и сон, именно в такой очередности.

Я скучала по складу. Теперь мы были разбросаны по трем этажам: Берн и Леон занимали третий, а Арабелла и бабуля Фрида второй. Только мы с мамой остались на нижнем этаже, и сейчас, когда все были заняты своими делами, я чувствовала себя брошенной и одинокой. Это было почти как возвращение домой, но в личную квартиру, мою, но холодную и одинокую.

Только Тень была рядом.

Я пулей метнулась к холодильнику. Восстановление магии сжигало море калорий, и мой желудок превратился в бурлящую кислотой черную дыру. Я пропустила ужин, но могла поживиться остатками.

В холодильнике обнаружились мамины фахитос. Это был простой рецепт — маринованный скёрт-стейк или куриные бедрышки, нарезанные небольшими кусочками и завернутые в пшеничные лепешки-тортильи с сыром, кусочками помидоров, авокадо и соусом барбекю. Они на удивление хорошо хранились, были вкусными и горячими и холодными, и все в семье их любили. Должно быть, мама приготовила их целую тонну, потому что на блюде их была минимум дюжина, обернутая пищевой пленкой, чтобы они не высохли.

Я отвернула пленку, стащила фахитос и закрыла холодильник. В трех футах от меня стояла Невада. Подпрыгнув, я выронила лепешку, которая была тут же подхвачена с пола Тенью и унесена куда-то в коридор.

Я чертыхнулась.

— В следующий раз постарайся не подкрадываться исподтишка.

Невада скрестила руки на груди.

Ой-ой. Я знала этот взгляд в духе «у-тебя-крупные-неприятности».

— Звонил Альберт, — сказала сестра.

Я открыла холодильник и достала бутылку пива «Корона».

— Что сказал?

— Хочет поговорить. Он говорит, что знает, как облажался, но все равно надеется, что у него еще есть шанс исправиться, несмотря на все угрозы. Он просит о возможности извиниться.

Я открыла пиво и сделала длинный глоток. Вкус я едва почувствовала, но пиво было холодным и этого было достаточно.

— Ему не за что извиняться.

— Он так не считает.

Я попыталась проскользнуть мимо нее к столу, но она не дала мне пройти, зажав меня между кухонным островком и холодильником. У меня создалось впечатление, что если я обойду островок с другой стороны, она снова преградит мне дорогу.

— Сначала, я решила, что он мог тебе угрожать, — сказала она.

— Альберт?

— Да. Но спустя пять минут извинений, я поняла, что он ничего не сделал, и угрожала ему как раз ты. Я попросила Берна отследить твой маршрут по геолокации телефона.

Дерьмо. Я отпила еще пива.

— Ты виделась с ней. Затем ты отправилась прямиком в дом Альберта. Теперь он рассыпается в извинениях и буквально умоляет о прощении.

Технически, все было именно так.

— Что она тебя заставила сделать?

Я не могла ей соврать и сказать, что встретиться с Альбертом было моей идеей.

— Это только между мной и ней. — Чем меньше Невада знает, тем безопаснее для нее.

Глаза сестры сверкнули праведным гневом.

— Я говорила тебе перестать с ней общаться. Я тебя предупреждала. Знаю, ты считаешь ее кем-то вроде наставницы, но ты понятия не имеешь, насколько она опасна. Она сказала тебе сделать что-то жестокое, а ты пошла и сделала. Неужели ты хочешь стать как она?

С моей сестрой мало кто сравнится. Она била не в бровь, а в глаз с первой же попытки. Прямо в узел вины и сомнений.

— Все не так просто. — Это прозвучало жалко, даже для меня.

Невада поджала губы и кивнула.

— Давай я все упрощу. Завтра я сама съезжу к ней и скажу оставить тебя в покое.

Меня охватила паника, обрушиваясь ослепительным белым взрывом. Кончики моих пальцев похолодели. Виктория не стала заострять внимание на фортель, выкинутый Алессандро, находя его забавным. Если Невада завтра отправится туда и начнет выдвигать ультиматумы, Виктория накажет ее. Она рассматривала Алессандро как мою подростковую любовь, в конечном счете безвредную. Но Невада имела на меня огромное влияние. Виктория, конечно же, видела в ней соперницу. Она будет действовать, чтобы укрепить свою власть надо мной. Она отомстит.

Она может причинить вред малышу.

— Пожалуйста, не делай этого. Я тебя умоляю.

Глаза Невады были ясны.

— Ты моя сестра, и я люблю тебя. Ты попала ловушку, но я вытащу тебя оттуда.

Нет, нет, нет.

Невада повернулась уходить. Она все для себя решила, и у меня оставались секунды, чтобы ее остановить. Мне нужен был рычаг, брешь в ее броне, что-то, чтобы заставить ее меня послушать.

— Ты всегда заботилась о нас, когда мы были детьми. Но теперь я выросла. Ты научила меня, что быть взрослым — это принимать взвешенные решения. Я хочу кое-что тебе рассказать, и если после этого тебе все еще захочется потягаться с Викторией, я не стану тебе мешать.

Невада развернулась и села за стол.

— Ладно. Я тебя слушаю.

Я буду сожалеть об этом разговоре до конца моих дней, но мне нужно удержать ее подальше от Виктории. Я выдвинула стул, села и сделала еще глоток пива. Вкус был горьким. Мой уровень адреналина был выше крыши.

— Помнишь, когда ты отказалась быть главой нашего Дома?

Невада сощурила глаза.

— Помню.

— Я рассказала эту историю Алессандро. Большую ее часть. Как ты вкалывала, пытаясь заработать для нас деньги и справиться с угрозами в адрес Коннора, как ты не отдыхала, не ела, не позволяла никому помочь тебе, пока не упала в обморок, и нам не пришлось вызывать «скорую». Я объяснила, что мы умоляли тебя притормозить и отдохнуть, и ты обещала это сделать, а потом, менее чем через двадцать четыре часа, я нашла тебя в офисе, роющейся в файлах. Как мы с Арабеллой унаследовали от папы долю в бизнесе и проголосовали за то, чтобы запретить тебе зарабатывать деньги для семьи, заставив оставить себе все, что ты заработала, а затем ты взбесилась и заявила, что раз мы тебе больше не доверяем, ты не можешь быть главой нашего Дома.