Сколько стоит ваше сердце? (СИ) - Матуш Татьяна

— Да нет, если без перерыва на сон, то за тридцать пять суток вполне бы управились.

— Да их тут за это время комары живьем сожрут, — Рыжик, стараясь действовать неслышно, нырнул, смывая наглых кровососов. Марк постарался абстрагироваться он дискомфорта, вызванного зудящими гадами.

Беда никаких проблем не испытывал, его дубленую шкуру комарам было просто не проткнуть, а на их раздражающие песни он плевал.

— Гений, сколько тебе нужно времени, чтобы зачаровать камни призыва?

— Уже, — коротко отозвался паренек, — я их вчера зачаровал. На всякий случай. Разложить — надо бы со всех сторон…

— Я пойду, — решил Беда, — вы пока без магии не умеете. Ждете меня одну длинную клепсидру… Ну, или пока не услышите шум.

— А если услышим?

— Тогда по-тихому сплываете. И не забудьте передать парням, что их командир погиб, как полный мудак.

Два изумленных взгляда были ему ответом.

— Если попадусь, то мудаком и буду, — пояснил Беда, — ночь, туман, часовые дремлют. Жрецов всего пара — тройка на весь лагерь…

Едва силуэт наемника растворился в ночи, легкий шорох воды стих, а комары снова завели свое бесячье: "зззуууу!", Марку пришла в голову идея. Они всегда так — выбирают самый "подходящий" момент, когда человек устал, хочет спать, сидит по уши в воде и старается пригасить тревогу — словом, когда не способен сопротивляться.

— Я вот думаю, — едва слышным шепотом сказал он, — а не сплавать ли нам к этому недоразумению, которое они считают паромом…

— И что? Поджечь? — загорелся Рыжик.

— Не так эпично. Ты же можешь сделать так, чтобы веревки сгнили и рассыпались?

— И плот развалился? — мгновенно просек рыжий, — могу. Вообще легко!

Идея вполне тянула на орден: "Идиот года", но поняли они это не сразу. Сначала вернулся Беда, довольный, как зверь Лефарат, и показал на пальцах, что пристроил по месту все семнадцать "заряженных" камней и им, в общем, можно двигать до дому…

Далеко отплыть не успели, вынырнувшего Винкера едва не пришибло здоровенным, тяжелым бревном. Беда, отфыркиваясь, нарисовался рядом, глянул назад и выдал такую конструкцию, что у Марка зачесались руки — немедленно записать и выучить.

Что-то подсказало стратегу, что "на бис" он ее не повторит.

— Балбесы, — определил Беда, — быстро на берег!

Бревна неторопливо и вальяжно проплывали вниз, иногда глухо стукаясь друг о друга. Следом к морю продрейфовал здоровенный кусок плота, разваливающийся на глазах.

— Часовых усыпить додумались?

— Да они и так спали…

— Зашибись! — Беда схватился за голову, повязанную черным платком. — Есть только четыре катастрофы: пожар, землетрясение, наводнение — и мальчишки на войне.

— А эпидемия? — встрял Рыжик, которого не угомонила даже смерть, просвистевшая на расстоянии в полпальца.

— А эпидемия, как учат нас господа-жрецы, не природное бедствие, а суть — кара богов за грехи человеческие, — наставительно изрек Беда, щелкнул парню по носу и уставился на небо, чтобы по звездам определить направление на Южный.

До городка они добрались уже перед самым рассветом, усталые и грязные, съеденные комарами чуть не до скелетов и сами готовые кого-нибудь съесть вместе со скелетом, сапогами и пряжками.

Холм темнел на фоне неба, словно вырезанный из черной бумаги. "Дева с ведрами" горела прямо над ним, а звезда Ферин висела у самого горизонта.

В полутьме Рыжик наткнулся на труп бритого, выругался и в изумлении, смешанном с испугом оглянулся вокруг. До этого момента мальчишка как-то не задумывался о том, как они будут возвращаться в лагерь, окруженный противником.

Противников не было. Во всяком случае, живых.

— Головы остались, — деловито прикинул Беда, — надо посчитать, да пусть Райкер на амулете подтвердит. А то потом доказывай, что лишнего не приписали.

— Вы их… всех? — поперхнулся Рыжик.

— Справедливости ради, надо и вашу долю выделить, — прикинул Беда, — вы тоже неплохо дрались, я заметил. Кто-то очень серьезный вас учил, и как бы не со стороны Полуночи.

— Так и есть, — кивнул Винкер, осматривая картину, где Серая Госпожа попировала всласть. Тела бритых лежали кучно. Присмотревшись, Марк заметил, что у многих фиольцев вместо ожидаемых колотых ран, были просто и без затей перерезаны глотки.

— Как? — коротко спросил он.

Беда понял.

— Новая разработка магов, нашей команде дали для проверки в полевых условиях. Помнишь ящик? Половина горшков была с обычной горючей смесью, а вторая — с сонным дымом. Парни потом прошли и доделали работу. Вроде чисто, никого не пропустили.

Рыжик отстал по тривиальной причине — его выворачивало наизнанку. Беда испытующе поглядел на Винкера.

— Ты-то блевать не будешь? Или, там, молиться?

— Я неверующий.

— Это временно, — "успокоил" Беда, — кто под смертью ходит, все верующие. Нервы крепкие — уже хорошо. Значит, толк будет. Со временем. Когда вся бестолочь выйдет.

— Люблю оптимистов, — фыркнул Марк, возвращая ему "должок".

Беда тихонько свистнул, услышал ответный сигнал. Вскоре наверху зашуршало и вниз скатился здоровенный камень, замотанный веревкой.

— А вот и наша лестница в Облачный Сад, господа. Блевать закончили? Тогда прошу…

Держась за веревку, до лагеря добрались быстро. А там уже начиналась утренняя смена караулов, прием гвардейцев… И страшноватая картина людей с перерезанными глотками как-то быстро отошла на второй план.

Да, можно подумать, их бы бритые пожалели? Потом догнали и еще раз пожалели!

Очередной совет собрался в ратуше, единственном здании, которое не успели или просто не смогли разнести в пыль, уж слишком оно было основательным. Построенное триста лет назад, из булыжников, размером с конскую голову и скрепленных раствором на птичьих яйцах. Сейчас так не строили.

Современные башни устремлялись в небо, поражая летящей, воздушной красотой… Внутри у них были деревянные перекрытия, тонкие, рассчитанные предельно, вообще без запаса, только чтобы выдержать вес крыши. Это был не то, чтобы великий секрет, просто строители не распространялись. А что — стоит и ладно.

Но на фортификации подробно рассказывали что, начнись пожар — эти воздушные башни можно даже не тушить, смысла нет. Все равно обрушатся внутрь, потому что высокая температура изменит свойства дерева.

Смотрелось, конечно, здорово. Но жить в таком дворце Винкер бы поостерегся. Хотя ему никто и не предлагал.

— Почему ночью? — спросил Вейли. Смотрел он на генерала. Но ответил Марк.

— А почему — нет? Какая разница? Ночь — такой же день, только темно.

— И сколько бритых на нас полезут?

— Все.

Вейли поморщился и исправил вопрос:

— Я имел в виду — одновременно.

— Все, — повторил Винкер.

Полковник откинулся в неудобном, деревянном кресле, прикрыл глаза. Наверное, считал про себя. Интересно, на каком языке?

— Винкер, я вас правильно понял, на нас разом ломанется пять тысяч бритых с магической поддержкой?

— Без магической поддержки, — встрял Беда. Его на это высокое собрание не приглашали, но он пригласил себя сам — просто вошел и уселся на тяжелый стул, обитый претенциозным малиновым бархатом. Верхом.

— Куда денутся жрецы?

— Будут заняты.

Вейли глубоко вдохнул и выдохнул. Несколько демонстративно, но тонких ценителей театрального искусства здесь не было… за исключением, может быть, Райкера. Но тот ничего не сказал — и Марк тоже промолчал.

— Допустим, — кивнул Вейли. — Это не отменяет главного. Их будет пять тысяч. Нас — чуть больше тысячи.

— Соотношение один к пяти. В начале осады Южного соотношение было один к двадцати пяти. Не в нашу пользу, — зачем-то уточнил Винкер, — ничего, справились. Вас дождались, хотя вы не торопились.

— Мы не при чем, — отмахнулся Вейли, — это Феро облажался. Были слухи, что Император его повесил.

— Это вряд ли, — буркнул Райкер, — Старый Рыб служил еще его отцу, Рамер его ценит. Даже если Рыб облажался, его простят.