Заклятие роз (СИ) - Кроуз Анна

И не важно, что беда случилась не сейчас, а накануне. В поддержке Анна Юрьевна нуждалась именно сейчас.

Серафимович почувствовал это и похлопав мужчину по плечу, сказал:

— Иди к ней!

Петра Ильича не надо было уговаривать. Он помог Серафимовичу лечь и поспешил к Анне Юрьевне.

Марте стало неимоверно жалко декана — одного, всеми брошенного… И она поспешила к нему.

Не успела она подойти к Серафимовичу, как услышала позади себя насмешливый голос Огненной ведьмы Блейзы.

— Как же ты похожа на мою сестрицу! Такая же уродливая и глупая!..

— Блейза! — одёрнул её сумрачный колдун.

— Ну ладно… Умная и красивая, — мило улыбаясь поправила Огненная ведьма Блейза, и Марте от этого стало только хуже.

«Не обращай на неё внимания!» — подумала вслух Анна Юрьевна.

«Она злится, что Серафимович влюбился в тебя, а её так за две тысячи лет и не полюбил» — поддержала Анжелика.

Марта была благодарна подругам за поддержку, но всё же слова Огненной ведьмы Блейзы о том, что Марта умная и красивая прозвучали настоящей издёвкой. Тем более, что Марта помнила — сестра ректорши была горбуньей. Да и у самой у неё ещё недавно был горб…

Пока Марта думала, как ответить, Огненная ведьма Блейза стояла и наслаждалась замешательством Марты.

И вдруг, совершенно неожиданно для всех, вперёд шагнула Полина.

— Если вы причините вред моей подруге, я не посмотрю на ваш статус и двухтысячелетнюю историю, а просто превращу вас в жабу, которой по сути вы и являетесь! — с явной угрозой в голосе сказала она.

Огненная ведьма Блейза захохотала, а Марта с удивлением повернулась к Полине.

Та стояла — решительная и прямая, и во всём её облике были вызов и уверенность. И это так не вязалось с той Полиной, которую Марта знала до сих пор.

Глянув на ректоршу, Марта увидела, как у той на кистях рук начало собираться голубое пламя. И это была уже реальная угроза!

Испугавшись за подругу, Марта закрыла её собой и быстро заговорила:

— Не сердитесь на Полину, она потрясена битвой, у неё помутился рассудок…

— Нет, Марта, не помутился, — перебила её Полина. — И если она тебя хоть пальцем тронет, быть ей жабой до скончания века!

— Да как ты смеешь?! — взвилась Огненная ведьма Блейза и уже подняла руку, чтобы бросить в Полину огненный шар, но тут раздался негромкий спокойный голос Сумрачного колдуна:

— Я б на твоём месте, дочка, не делал этого. Она сражалась с зубами дракона и победила их!

— Это Рок их победил! — возразила Огненная ведьма Блейза, однако руку опустила.

— Она была в это время на поле и ушла оттуда целой и невредимой… — ещё тише добавил Сумрачный колдун. — Это её самопожертвование дало Року возможность…

Огненная ведьма Блейза стряхнула пламя и смерив презрительным взглядом Марту и Полину, не взглянув на Серафимовича, развернулась, шагнула через черту пентаграммы и исчезла.

Сумрачный колдун улыбнулся, отвесил символический поклон Серафимовичу, потом Марте и Полине, задержал взгляд на Марте, вздохнул и обернулся к коту. Прежде чем шагнуть через черту, сказал рыжему красавцу:

— Флинт, если хочешь, можешь идти с нами.

Мартин широко зевнул и принялся вылизываться с самым независимым видом.

Сумрачный колдун понимающе улыбнулся и пробормотав:

— Ну, как хочешь… — пересёк линию и тоже исчез.

На линии горизонта вспыхнула малиновая бусина восходящего солнца. С первыми лучами солнца и сама пентаграмма, и зооморфы растворились в воздухе, лишь Мартин остался сидеть около алтарного камня.

Защебетали птицы, зазвенели насекомые, наступил новый день. День после Вальпургиевой ночи.

Марта вздохнула и подошла к Серафимовичу.

— Вы как? — спросила она, опускаясь рядом с ним на колени.

— Жить буду, — едва слышно ответил он, улыбнулся ей и взял её за руку.

Марта сидела рядом с Серафимовичем, и в её душе пели райские птицы, цвели райские цветы, тело согревало райское солнце…

Ей казалось, что прошёл всего лишь миг, когда она почувствовала на плече руку. Повернувшись, увидела Агафью Тихоновну.

— Давай, я посмотрю его раны, — мягко сказала она, отстраняя Марту, и та нехотя отошла от Серафимовича.

Быстро оглядев всё ещё кровоточащие раны декана, Агафья Тихоновна позвала мужчин преподавателей.

При помощи двух жердей, лент и нескольких заклинаний сделали носилки. Агафья Тихоновна, отдавая чёткие указания, помогла Серафимовичу лечь. Впереди взялись за ручки носилок преподаватель ритуальных песен Прохор Сиявуш и преподаватель заговоросложения Ива Медлибор. За задние ручки взялись Бард, который подошёл с некоторой опаской и неуверенностью, и Пётр Ильич — он взялся за ручку ещё до того, как Агафья Тихоновна обратилась к нему за помощью. Она удивлённо посмотрела на него и согласно кивнула.

Когда Бард вышел из-за спин студенток на открытое место, Марта с тревогой посмотрела на Полину. Та стояла с каменным лицом, словно изваяние.

Бард, проходя мимо Полины, попытался неуклюже поприветствовать её, но, словно наткнулся на глыбу льда, и поспешил к носилкам…

Марта отметила для себя, как сильно изменился этот красавчик. Нет, Бард не стал менее красив, но теперь он производил совершенно другое впечатление. И ей совершенно неожиданно стало его жаль. Но разбираться в своих чувствах по отношению к лаборанту Февроньи Статс ей сейчас совсем не хотелось.

Носилки подняли, и Серафимович застонал. И Марта думать забыла о Барде. Она кинулась к носилкам и взяла декана за руку. Тот повернулся к ней и попытался ободряюще улыбнуться.

Пошли. Марта засеменила рядом. И тут Пётр Ильич наступил на камень и дёрнулся. Серафимович снова застонал. Агафья Тихоновна зашипела было, но увидев босые сбитые ноги, промолчала. Лишь вздохнула тяжело.

Анна Юрьевна шла рядом с Петром Ильичом, пытаясь поддержать его хотя бы морально. В любом случае нужно дойти до комнаты…

Едва процессия двинулась, как Мартин с самым независимым видом пробежал вперёд и, задрав высоко хвост, возглавил колонну.

Так и шли: кот Мартин, Серафимович на носилках — Прохору Сиявушу и Иве Медлибору пришлось высоко поднять носилки, чтобы Серафимович лежал ровно и не сползал.

С одной стороны, рядом с носилками шла Марта, с другой — рядом с Петром Ильичом шагала Анна Юрьевна. Полина и Анжелика отправились сразу за ними. Следом — студентки. Февронья Статс выстроила их в колонну и заставила петь. Хор звучал нестройно, но отвлекал, не позволяя задуматься о будущем.

А будущее было неопределённым. Была непонятна судьба университета магии, была непонятна судьба преподавателей, и, естественно, непонятна судьба девушек студенток.

О своей судьбе Марта старалась не думать. Едва какие-то мысли всплывали у неё в голове, как она повторяла слова Скарлетт О'Хара: «Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра». И понимала, что завтра она тоже не хочет думать. Она вообще не хочет думать…

Как спустились, Марта не помнила. Шли-шли, и вот — двери.

Едва процессия подошла к центральному входу, как во всём университете вспыхнул свет, хотя необходимости в нём не было — солнце уже встало.

Двери приветливо распахнулись, и носилки внесли в холл.

— Несите Серафимовича в его комнату! — приказала Агафья Тихоновна.

Потом поискала взглядом среди входящих студенток, задержала на минуту взгляд на Анжелике, но, нахмурившись, продолжила искать, пока не увидела Февронью-Статс.

— Февронья Статс, проследите, чтобы декана разместили как надо, — указала она преподавателю истории магии и добавила: — А я схожу за настойками, мазями и эликсирами.

Марта видела, что Февронье Статс не понравился тон, с которым с ней разговаривала Агафья Тихоновна, и тем не менее, она подошла к носилкам.

Но, прежде чем возглавить процессию, повернулась к Марте.

— Идите в свою комнату! — приказала она и бросила взгляд, полный ненависти на Полину.

Марта хотела возмутиться, но Анжелика, подойдя сзади, обняла её за плечи.