Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К.

Пытаясь осесть обратно в седло, я потеряла баланс — и скатилась, грохнувшись на землю так, что зубы клацнули.

— Кира!

Сапоги Эрикса затопали ко мне. Я смотрела в чистое голубое небо, моргая слёзы, чтобы вернуть дыхание. Быстро перебрала ощущения: кажется, пострадало только самолюбие. Широкая тень закрыла солнце — Эрикс навис надо мной.

— Не ушиблась?

Я кивнула — ощущая, как песок втирается в косу.

— Ты сделал это слишком легко.

— Много практики. — Он сложил руки на груди. Прежде чем он успел отступить, я перекатилась, выбила у него опору подсечкой — застала врасплох. Теперь уже он лежал на спине, а я вскочила сверху, оседлав его бёдра. Улыбаясь торжественно, посмотрела вниз — он удивлённо поднял взгляд.

— Всё остальное твоё учение я схватывала быстро.

Тут Эрикс чуть склонил голову; игривая искра в глазах пригасла.

— С поразительной скоростью. Не думаешь, ты могла подхватить часть моих умений, потому что наша магия… — Он неопределённо махнул между нами, явно не находя слов.

Мы не обсуждали вчерашнее, но я знала: он чувствует перемену. Он осторожно дёргал за струны силы, связывающие нас, будто пробуя. Когда делала то же я, он вздрагивал, замирал на полуслове и искал меня взглядом.

— Что это? — спросила я, мысленно лаская ток между нами, будто могла быть сомнения в том, о чём речь.

— Не знаю, — признался он. На миг задумался; меж бровей пролегла глубокая складка, будто он пытался выудить что-то из далёкого прошлого. — В некоторых историях говорили, что связь Аликс и Келвара была так глубока, потому что пустыня одарила их обоих огромной магией, хоть силы у них и были разными. Аликс исцеляла, Келвар был воином.

— Хочешь сказать, мы… — У меня не было слов для того, к чему он, возможно, вёл. Это казалось слишком — безумством — думать, что мы успели сплести связь, сдвигавшую горы, за столь короткое время пути. Хотя шёпот в голове напоминал: началось всё раньше — когда Вайпер не смог добить одинокую изгнанницу.

— Тебе… — начал Эрикс — и осёкся, будто передумал.

— Что — мне? — подтолкнула я, не в силах утопить любопытство.

— Снились… снились ли тебе сны обо мне? Раньше?

Первым порывом было отрезать «нет», но я остановилась. Невозможно — откуда бы он знал? Если только…

— Слишком много снов. А тебе?

Эрикс кивнул — движение маленькое, а весило, как откровение. В меня вихрем влетели вопросы: как, почему пустыня сплела нас так?

Я уже открыла рот, чтобы расспросить, но Эрикс щурился, глядя мне за спину.

— Смотри. — Он указал в небо.

Я подняла взгляд — и увидела знакомую птицу, снижающуюся к нам круг за кругом. Зефир опустился в шелесте перьев, негромко каркнув приветствие. Сердце ухнуло — жара в венах как не бывало: к лапе всё ещё была привязана записка.

— Он не долетел до стойбища, — сказала я.

Эрикс покачал головой, протягивая руку. Я соскользнула с него, чтобы он мог сесть, и Зефир охотно перебрался на его предплечье.

— Это не моё послание. — Эрикс развязал бумажку на вытянутой лапе. — Это ответ.

Глаза его быстро пробежали строчки; лицо каменело с каждым словом. Он прочёл раз, второй, третий — прежде чем заговорил; у меня зудели ладони от нетерпения.

— Лорд Аласдар не пришлёт подмогу. Он приказывает мне немедленно вернуться в лагерь: мол, это только доказывает, как важно прямо сейчас выступать на Келвадан, — выдохнул он и вскочил, зашагал к Алзе. Я подскочила за ним — не веря.

— Ты ведь не собираешься вот так просто повиноваться. — Я топнула следом, раскинув руки.

— Я не могу ослушаться приказа лорда Аласдара, — сказал он сквозь зубы. — Может, на месте мне удастся вбить ему, что охота на лавового вирма — первостепенна.

— А мне что — обратно в Келвадан? — Голос срывался на злость. После последних дней я надеялась на иной исход, а не на то, что мы снова окажемся по разным сторонам войны. Эрикс топтал эти мечты каждым шагом к объединённым кланам — к лорду Аласдару.

Он замер, глядя на меня поверх сбора вещей:

— Ты можешь поехать со мной.

— И что делать?

— Сражаться за пустыню, — попросили его глаза. — Присоединись к нам: возьмём Келвадан и вернём Сердце.

Я покачала головой; жжение за глазами было ничто по сравнению с пламенем внизу живота, там, где жила моя злость. Я задавила и то и другое. Его предложение звалó меня, как студёная вода умирающему от жажды, — мираж будущего, где я рядом с ним, где он даст ту самую принадлежность, о которой я мечтала.

Но он всё ещё был прикован к лорду Аласдару — и мне там места не было. Если он намерен вернуться к клану Катал, то Келвадан остаётся единственным домом, который я могу найти. Я не позволю ему его разрушить. Эту правду резануло — как клинок прямо в сердце.

— Ты знаешь, я не считаю, что Келвадан должен пасть, — сказала я. — Но даже если бы считала — я не поеду с тобой. Я пошла бы за тобой, Эрикс. Но если ты вернёшься, ты снова наденешь это, — я кивнула на маску, свернувшуюся в его вещах, — и снова станешь оружием лорда Аласдара. А я не пойду за человеком, который жжёт клейма на твоей коже и называет это милостью.

Слова прожгли горло, но я вытолкнула их.

Лицо Эрикса осталось камнем, но дёрнулся мускул на челюсти — попала.

— А ты будешь драться за королеву, которая поит тебя ядом вместо того, чтобы позволить быть собой?

Теперь я дёрнулась, но устояла. Перед глазами всплыла королева Гиневра у входа в склеп Аликс, её слова о наследии и о том, как она мечтала лишь о месте, где жить с Келваром в мире. Пусть я и не уверена, что город из камня — моя мечта, желание дома — мне понятно до боли. Я хотела защищать не только королеву. Я хотела защищать идеал города, где для всех найдётся место. Образ города, каким видел его Келвар до того, как сошёл с ума.

— Я тоже буду драться за пустыню. За ту, которую хотели бы Келвар и Аликс, — сказала я ровно. — Я иду по следу лавового вирма, потому что не позволю умирать невинным, пока лорд Аласдар слишком занят, утоляя жажду власти.

Я пошла собирать своё, нахмурившись ещё сильнее, когда сворачивала коврик — он лежал так близко к коврику Эрикса, что они перекрывались. Через несколько минут наш общий лагерь превратился в пару отметин на песке. Через час и их слижут ветром. Я остановилась, поставив ногу в стремя, и посмотрела на Эрикса — ждала.

Вместо ответа он поднял маску к лицу и начал закреплять ремни. Когда его серебряные глаза исчезли за мёртвым металлом, к горлу подкатило жгучее. Он уедет. Оставит меня, пока тёмная точка не растворится в мареве — и я останусь одна. Как меня оставил клан Падра. Как оставили родители.

Жгло глаза; я отвернулась, зарывшись лицом в гриву Дайти, пряча стыд слёз. Мы начинали этот путь как союзники — общая цель, и оба понимали: война, вероятно, разведёт нас. Глупо было привязываться. Но в тени моего одинокого сердца жила тихая надежда: что на этот раз будет иначе. Что на этот раз я не останусь смотреть вслед.

И тут я развернулась — резко, на каблуке, — и увидела Эрикса уже в седле на Алзе.

— Значит, так? Ты тоже меня бросишь? Сбежишь — как бежишь от своего прошлого? — Я кипела, почти выплёвывая слова в песок.

Если он и отреагировал, под маской не увидеть; даже полуденное солнце казалось тусклым на этом металле.

— Это другое, — отозвался он — голос острее полотна, которое он точит каждый вечер. — Сейчас я предлагаю тебе поехать со мной… если ты выберешь. Сейчас твоё одиночество — твой выбор.

Я зажмурилась; слеза выскользнула из уголка глаза и обожгла дорожку по обветрённой щеке. Одиночество — тропа, вытоптанная в моей голове до камня, — я знала её наизусть. Её легко снова выбрать. И я умею по ней идти.

Драйден хотел меня — пока не увидел мою силу. Хадион хотел — ради моей силы. Я думала, Эрикс другой. Оказалось — просто хотел недостаточно.

Я раскрыла глаза — наполовину ожидая, что его уже и след простыл. Но он всё ещё был здесь — тёмная фигура на чёрной лошади, режущая золотой песок, как пятно.