Драконье серебро (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир"

— Мне хочется тебя съесть, нежная лирин, — усмехнулся он и прикусил кожу на моем плече. Лизнул, пробуждая только утихнувший жар. И отголосок страха. На миг мелькнула перед внутренним взором оскаленная пасть дракона, полыхнули черной бездной глаза…

— Что случилось? — Краст нахмурился, уловив перемену в моем настроении.

Схватила огромную глиняную кружку, сделала жадный глоток.

— Я всего лишь чуть не умерла от жажды, — улыбнулась в ответ, а ильх расслабился.

— Я не позволил бы, — он погладил мою спину, но потом все же оторвался от меня с сожалением. Взял со стола кусок жареной оленины, закинул в рот. Я фыркнула, аккуратно облизывая ложку с кашей. Манеры Краста тоже оставляли желать лучшего, но почему-то это совсем не раздражало, скорее веселило. Сегодня утром меня вообще все радовало и тянуло глупо улыбаться.

Позавтракав, риар велел одеваться — и быстро, пока он не передумал и не плюнул на прогулку, которую решил мне устроить. Так что в платье я влезла мигом, подумав, что не выдержу ещё один любовный забег. Все-таки ильх куда сильнее и выносливее меня. Это понимал и сам Краст, потому и вздыхал огорченно.

— Нежная лирин, — подразнил он. — Я бы тебя месяц из кровати не выпустил. Идем, — затянул на мне веревки шубки, надел шапку и всунул мои ладони в варежки. И даже платье поправил, убедившись, что под ним теплые шерстяные штаны. Я только моргала ошалело, рассматривая улыбающегося риара.

Фыркнув на мой взгляд, Краст вытащил меня из башни.

Вчерашняя непогода растаяла, за стенами башни светило солнце, отражаясь искрами от заснеженного города. И даже ветер утих, словно и он не желал портить этот день ледяными объятиями. Риар оказался прав — улицы Дьярвеншила словно вымерли. Пока мы шагали до скал, навстречу попалось лишь несколько человек. И то — глянули довольно в сторону риара, кивнули благодарно и торопливо кинулись прочь.

— Куда мы идем? — спросила я, поднимаясь по выбитым в скале ступеням. Где-то в стороне остался дом Рэма, мы поднялись на скалистую площадку, откуда Дьярвеншил просматривался как на ладони.

Краст остановился возле гладкого бока горы, глянул через плечо. В черной распахнутой шубе, улыбающийся, со снежинками, путающимися в коротких волосах, ильх был неотразим. Мой бронзовый бог — танцующий, целующий, любящий до стонов…

Мотнула головой, запрещая себе думать о том, что будет «после». Есть только сейчас.

— Будем кататься, лирин, — непонятно ответил Краст и положил ладони на камень. — Не только Рэм может тебя развлечь. Кстати, прикоснешься к нему еще раз — накажу.

Я открыла рот, чтобы ответить, и махнула рукой. Не хотелось портить настроение ни себе, ни Красту. Улыбающийся риар — это же как солнце над Дьярвеншилом. Надо молчать и радоваться!

А потом скала дрогнула, открылась темная пещера, и я и вовсе все позабыла. Внутри стояла то ли повозка, то ли большой ящик без крышки. Нижняя часть крепилась к узкому рельсу, выползающему наружу и сбегающему вниз со скалы. Припорошенный снегом, он скрывался от глаз, а теперь я рассмотрела и ахнула.

Краст быстро проверил крепления и рывком усадил меня внутрь.

— Что? — взвилась я. — Ты что делаешь? Краст. Что это такое?

— Ат… атт-рак-цион, — старательно выговорил он и хмыкнул на мой изумленный взгляд. — Я нашел, что означает это слово. Это весело.

Весело?

Я глянула вниз с заснеженной горы. Он что же, предлагает скатиться вниз в этом ящике?

— Ты с ума сошел. Я боюсь!

Краст уже толкал пугающий ящик к краю пропасти, продолжая улыбаться. И когда я готова была завизжать, запрыгнул сзади, крепко прижал меня к себе и выдохнул на ухо:

— Тебе понравится, лирин!

И я все-таки завизжала. Потому что наши странные санки замерли на грани бездны, а после ухнули вниз, выбивая дух из моей груди. Ветер сорвал шапку, разметал волосы, снегом обжег щеки. На миг показалось — падаем. А потом поняла — летим. Катимся, как по маслу, и я смеюсь от ужаса и восторга, от замирающего сердца и надежных рук ильха. Риар смеялся вместе со мной, а когда ящик вздрогнул и остановился, мы вывалились на снег и остались лежать, рассматривая небо.

— Только не говори, что ты это сделал для меня! — отсмеявшись, я повернула голову.

— Не скажу. Я сделал это, чтобы спускать руду с вершины. Или древесину. А то и зверя после удачной охоты. Хочу построить десяток таких спусков. Этот первый, все никак не удавалось его опробовать.

— Он что, ещё и не опробованный был? — задохнулась я, и Краст снова рассмеялся, забавляясь. И подтащил меня к себе, ухватив за шиворот шубы. Дернул, укладывая сверху. Мои рассыпавшиеся волосы упали ему на лицо, и разноцветные глаза вспыхнули пожаром. Краст обхватил мои щеки горячими ладонями, поцеловал. Нежно, страстно, обжигающе…

— Мне нравится, как ты смеешься, лирин, — выдохнул он.

— А мне нравится, как смеешься ты, — тихо произнесла я. Подняла руку и несмело погладила его щеку. Краст завелся мгновенно, от моих прикосновений он вспыхивал, как пожар. Сильные руки сжались сильнее. И разжались.

— Тебе надо немного отдохнуть от меня, — ильх закрыл глаза, переводя дыхание.

Самое странное, что отдыхать мне совсем не хотелось. Напротив. Кажется, я никогда не ощущала себя настолько сильной и бодрой. Желанной и желающей. Внутри бурлил огонь, словно фьорды что-то поменяли во мне… Разве могла я раньше барахтаться в снегу, с жаром целуя мужчину? Наплевав на весь свет, ласкать его? А теперь я хотела этого… И сама прижалась к губам, вырывая рычание.

А получив новую порцию эндорфинов и любви, мы отправились гулять по склону, собирать растущие под снегом синие ягоды и смотреть на город, купающийся в свете зимнего солнца.

— Смотри, лирин, этой сосне пять сотен лет. — Я задрала голову у величественного дерева и придержала принесенную Крастом шапку, чтобы снова не свалилась. Прислонилась спиной к груди ильха, и он тут же обнял. Усмехнулся. — Я даже сосчитать столько зим не смогу, а она растет…

— Ты научишься, — я улыбнулась. — Ты очень быстро учишься, риар.

Мы помолчали. Невысказанное повисло в воздухе. Научится, если будет кому учить. Но вопрос Краст не задал, а я промолчала.

Неторопливо двинулись мимо высоченных, качающих на лапах облака елей. За стволами шумел поток, стекающий с горы, и когда мы приблизились, Краст присел, зачерпнул пригоршню воды, напился. И посмотрел на меня через плечо. Я застыла, предчувствуя. Он желал мне что-то сказать, но вот что…

Сердце бухнуло гулко, замерло. Я потерла грудь ладонью.

— Дьярвеншил прекрасное место, лирин. В нем много красоты — неброской и неявной. Но когда сойдет снег, здесь все станет иначе. Утихнут ветра, полезут из-под земли первые травинки. Такие колкие, как иглы… А потом раскроются…

Ильх задумчиво смотрел на дома, гору, башню.

— Ты любишь Дьярвеншил. — Тихо произнесла я. Краст замер, а потом кивнул. Улыбнулся криво.

— Ильхи прикипают к тому месту, в котором родились. Врастают корнями, памятью, кровью. Нам трудно без родных земель. Изгнание всегда считалось великим наказанием.

— Ты скучал, когда был… наемником?

Краст хмыкнул понимающе.

— Я скучал. И Рэм скучал. А ты скучаешь по дому, лирин?

— Не особо, — подумав, произнесла я. И удивилась тому, что это правда. — По семье скучаю. А вот по дому, в том смысле, как произносишь ты… по земле, месту, городу — нет. Хотя мой дом был не в пример удобнее твоего.

— Это фьорды, — мягко и понимающе улыбнулся Краст. — Они… меняют.

Я тоже посмотрела на город. Дьярвеншил нежился в потоках зимнего света, прикрывался снежным пологом, как одеялом. И я вдруг осознала, что во мне действительно что-то изменилось. Ушла тоска по цивилизации, шумным проспектам, толпам, автомобилям и суете. Осталась память, но она не жалила. Словно ее тоже присыпало снегом…

— Я скажу тебе правду, лирин, — не глядя на меня, произнес Краст. — Дьярвеншил разорен. Он прекрасен и беден. В моей сокровищнице нет золота и шкур. Но я это исправлю.