Но я не могла.
Так как планировала покинуть особняк, семью и его, как только моя безопасность будет гарантирована. Уже сейчас Девон значил для меня слишком много. И Феликс, и Оскар, и даже Клаудия. Нельзя пасть ещё ниже, особенно в том, что касалось Девона, потому что я точно знала, как это для меня закончится. А именно, разбитым сердцем.
— Ты сказал, что прошлой ночью я спасла твою жизнь. Что ж, ты тоже спас мою, — сказала я. — Так что я бы сказала, что мы в расчёте. Поэтому нет необходимости в том, чтобы благодарить меня или… делать что-то ещё. Так сгодиться?
К этому моменту лицо Девона стало таким же жёстким, как чёрный мрамор, из которого был построен особняк.
— Да. Сгодиться.
Извини, что я тебе побеспокоил. Этого больше не повториться.
Сказав это, он повернулся и ушёл. На этот раз он не стал взбираться наверх по водосточной трубе, а побежал по лестнице и исчез из поля зрения, даже не разу не оглянувшись. Хорошо. Я и не хотела, чтобы он оглядывался, хотя каждый его шаг походил на воткнутый в сердце нож.
Это было к лучшему. Я это знала. Правда.
Но почему тогда было так больно?
30
На следующее утро Клаудия ещё перед завтраком позвала меня в библиотеку. Она сидела за своим столом, разглядывая какие-то бумаги, но мой взгляд сразу же остановился на чёрном бархатном футляре, лежащем на углу стола. У него был тот же размер и форма, как у футляра, в котором находилось украденное мной рубиновое ожерелье.
Клаудия посмотрела на меня, затем указала ручкой на футляр.
— Не волнуйся. Тебе его не нужно красть. Возьми его. Он твой.
Я прижала руку к сердцу и захлопала ресницами.
— Бриллианты? Для меня? Вам не стоило дарить их мне.
Она фыркнула.
— Я даже себе не покупаю бриллиантов.
— Ах, какой позор.
Она издала сдавленный звук, который подозрительно был похож на смех. Затем Клаудия откинулась на спинку стула, наблюдая за мной, поэтому я взяла футляр со стола и медленно открыла.
Внутри лежал серебряный браслет.
— Все члены семьи носят такой, — сказала Клаудия. Ну же, одень его.
Вздохнув, я вытащила браслет из футляра. Он выглядел точно так же, как и все другие семейные браслеты, которые я видела до сих пор: тонкая серебренная полоска с гербом Синклеров, выгравированным посередине. С одним отличием. Его украшал крошечный сапфир в виде звезды, как будто тот, кто держал меч, носил на пальце кольцо.
— Он принадлежал Серене, — тихо произнесла Клаудия. — Я подумала, ты захочешь его взять.
Моё горло сжалось, поэтому я молча кивнула и надела браслет на правое запястье. Он был легче, чем я думала. Не как кандалы, ощущение было почти… приятным. Как будто я была частью чего-то.
Как будто я наконец-то нашла своё место.
— Он отличается от других браслетов, — сказала я.
— Да, — ответила Клаудия. — Это так.
Я провела пальцами по гербу и почувствовала, как края звёздочки касаются моей кожи.
— Спасибо вам за это, — прошептала я.
Клаудия кивнула и вернулась к своим бумагам. Надев браслет на запястье, я закрыла чёрный бархатный футляр, сунула его в один из карманов брюк-карго и вышла из библиотеки.
Я подумала, что мой не слишком формальный ритуал посвящения в семью Синклеров уже закончился, поэтому направилась в столовую, чтобы позавтракать. К моему удивлению, все собрались за одним из столов: Феликс, Девон, Оскар и Мо.
— Лайла! Вот ты где! — крикнул Мо.
Он был одет в свою обычную гавайскую рубашку. На этот раз она была белой с рисунком из ярко-розовых коктейлей. Мо встал, обошёл стол и обнял меня.
— Я так тобой горжусь, малышка, — прошептал Мо мне на ухо. — И твоя мама чувствовала бы тоже.
Он отступил назад и сделал широкий жест рукой. И только теперь я увидела, что стол накрыт едой: яичница-болтунья, драники, оладьи и самое главное — бекон. Целые кучи бекона. Горы бекона. Больше бекона, чем я видела когда-либо раньше в одном месте. И всё было расставлено вокруг моего обычного места, как будто приготовлено специально для меня.
— Что это всё? — спросила я.
— Завтрак, — сказал Оскар, двигая крыльями.
— И побольше бекона, только для тебя, — Феликс подмигнул мне.
Девон прочистил горло.
— Это наш способ официально поприветствовать тебя в семье.
Его голос был тихим, а глаза тёмными, и это выдавало, как сильно я ранила его прошлой ночью. Моё сердце сжалось, но я снова напомнила себе, что это к лучшему.
— Спасибо.
Он кивнул, и мы все сели и начали есть. Мо доминировал в разговоре. Он рассказал обо всех своих планах и обо всех замечательных сделках, которые собирался заключить для Синклеров. Я знала, что он в качестве семейного брокера выполнит хорошую работу.
В какой-то момент Феликс наклонился ко мне.
— Боже, — прошептал он, — этот парень когда-нибудь заткнётся?
Я рассмеялась.
— Кроме того, — сказал Мо, наконец, замолчав, чтобы перевести дыхание, а потом продолжил. — Просто представьте, сколько у меня будет клиентов в Раззл Даззл теперь, когда лавка официально стала принадлежать империи Синклеров. О, я уже могу представить себе рекламу.
Мо засиял ещё ярче, к ужасу Девона, Феликса и Оскара. Их глаза давно стали стеклянными. Я спрятала улыбку. В конце концов они привыкнут к Мо…
Феликсу, наконец, удалось вставить своё слово. Он, Мо и Оскар начали обсуждать, каким цветом Мо должен покрасить Раззл Даззл в следующий раз. Теперь уже мои глаза стали стеклянными, по крайней мере до тех пор, пока Девон не подтолкнул меня локтем.
Он кивнул в сторону моей руки.
— Браслет хорошо смотрится на тебе.
Я обхватила рукой тонкую серебреную полоску, и снова мои пальцы нащупали маленькую звёздочку в металле.
— Да.
— Я рад, что ты здесь, Лайла, — сказал он. — И надеюсь, что ты тоже так чувствуешь.
Девон посмотрел на меня, смесь эмоций бурлила в его глазах. Я увидела всё то, что заметила в тот первый день в Раззл Даззл: чувство вины, печаль и другое бремя, которое он нёс в своём сердце.
И потом там была ещё это горячая искра, немного слабее, чем прежде, но всё равно ярко горящая.
— Я тоже рада, — ответила я.
Девон улыбнулся, и эта искра на мгновение вспыхнула. Я почувствовала, как моё собственное сердце наполнилось теплотой. Я кивнула, и мы оба вернулись к нашей еде. Однако напряжение между нами немного уменьшилось. Чуть позже мы смеялись вместе с Оскаром, потому что Мо и Феликс безостановочно говорили друг с другом.
Где-то между этим весельем и другим, которое ещё последовало этим утром, я кое-что поняла.
Мой дом. Мои друзья. Моя семья.
Иногда хорошее тоже приходит тройкой.
