Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

В кромешной темноте я упрямо билась о запертую дверь, а ещё кричала и умоляла, чтобы меня выпустили. В пылу борьбы с нежданным узилищем я чуть не отбила костяшки на руках. К тому же откуда-то сверху на меня упали какие-то тряпки, а в спину уткнулась длинная палка.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем дверь открылась и я увидела вахтёра:

– Что за бардак? – возмущённо вопросил он.

Я вылетала из чулана пулей, а вслед за мной наружу вывалилась швабра и куски ветоши.

– Как же вы мне все надоели, – кинул мне в спину вахтёр. – Если бы не деньги, не пускал бы вас сюда вообще. Вечно из-за вас, девок, скандалы и драки.

Как ошпаренная я кинулась к помывочной и без всяких сомнений распахнула дверь, чтобы влететь туда. Но душевая была пуста – ни Эспина, ни распутниц. Зато его рубашка одиноко валялась в раздевалке.

– Где он? – ничего не понимая, спросила я вахтёра.

В коридоре на скамейке лежал знакомый свитер и куртка. А Эспина нигде не было. Куда он мог деться в одном только комбинезоне и сапогах?

– В общежитии за цехами, – ответил на мой вопрос мужчина.

– Что он там делает?

– Развлекается, – усмехнулся вахтёр. – Хотя, не уверен, что ему сейчас весело.

Что это значит? Неужели всё, что кваденский сторож рассказывал нам о распутчицах-распутницах, оказалось правдой?

– Но ведь его надо спасать.

– Вот иди и спасай, – равнодушно выдал вахтёр. – Отобьёшь, значит повезло. Не отобьёшь, будешь ждать своего благоверного до завтрашнего утра. Как раз новая смена начнётся, и эти на работу пойдут. Отпустят его рано или поздно.

На этом он ушёл к своему посту, а я побежала искать злосчастное общежитие.

Никто не сделал мне замечания, когда в просторном помещении с высоким потолком я промчалась по мокрому от воды полу мимо конвейера – в цеху вообще никого не было. А потом я выбралась наружу в плохо освещённый коридор и принялась тарабанить во все двери, что попадали в поле зрения. Наверное, я бегала по общежитию минут пять, прежде чем услышала, как в одной из запертых комнат раздаётся разухабистый женский смех и довольно резкие мужские возгласы. Всё ясно, Эспин там. Осталось только вызволить его оттуда.

– Откройте! Я знаю, что он там! Эспин! Уходи оттуда!

Голоса стихли, будто распутницы затаились и решили сделать вид, что в комнате никого нет. Но меня не обмануть.

– Открывайте! Я не уйду, пока вы не отпустите Эспина.

Внезапно дверь отворилась и на пороге возникла та самая брюнетка, что рвалась в помывочную. Я поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть ей за плечо, и увидела Эспина на продавленной панцирной кровати. Его, полураздетого и растерянного, окружили четыре девицы с верёвками в руках. Пока две держали Эспина за плечи, две другие привязывали его конечности к спинке кровати.

– Шела, – раздражённо и с паническими нотками в голосе выкрикнул он, – зови полицию! Они совершенно ненормальные!

– Да, иди за полисменом, – гаденько улыбаясь, протянула брюнетка. – Часики три-четыре можешь его искать. Нам с девочками своё получить хватит.

– Бесстыжая! – не стерпела я. – Сейчас же отпусти Эспина.

– Отпущу, конечно. Вот наиграюсь и отпущу.

– Сейчас же отвяжи, – как можно более свирепо произнесла я.

– Настойчивая какая. Тебе что, жалко? Мужиков на острове мало. Надо уметь делиться.

– Не буду я ни с кем делиться. Он мой… мой жених. Поняла?

Вначале брюнетка поражённо уставилась на меня, словно услышала нечто неожиданное и поражающее воображение. А потом она пришла в себя и рассмеялась мне в лицо:

– Жених? Ну так ведь ещё не муж.

Всё, моё терпение лопнуло. Не помня себя от злости, я оттолкнула женщину и ворвалась в комнату. Стоило мне кинуться к кровати, как мучительницы Эспина повалили меня на пол, и началась свара.

Меня хватали за необсохшие волосы и пытались царапать лицо. Больно! Но не на ту напали! Я тоже на кое-что способна, особенно, если меня вывести из себя.

Толкаясь локтями и коленками, я смогла отпихнуть от себя худосочную нахалку с острыми ногтями. А ещё отхлестала по щекам толстуху и успела дёрнуть конец верёвки, что удерживала Эспина, прежде чем повалиться на пол возле кровати после увесистого удара под лопатку.

Как же меня нещадно таскали за волосы… Я думала, мне повырывают пару клоков, но тут пришло спасение: отвязанной рукой Эспин высвободил вторую, а после соскочил с кровати, оттащил от меня озверевшую брюнетку и толкнул её на руки не менее озверевших распутниц. Всё, их внимание было отвлечено, и Эспин поспешил схватить меня под мышки, поставить на ноги и тут же утянуть в сторону выхода.

Мы бежали как оголтелые. Коридор, мокрый цех, ещё коридор. На ходу мы похватали с лавки вещи Эспина и выбежали вон из проклятого китокомбината, пока одичавшие нимфоманки не настигли нас, чтобы поквитаться.

Уже на улице я принялась укутывать Эспина, заставив его одеть свитер и куртку. Он же натянул на мою непросохшую голову капюшон, после чего мы поспешили покинуть окрестности комбината.

Дозорка весело бежал впереди нас, а я держала в руках скомканную рубашку Эспина и прижимала её к себе. Только у двора Тойвонына мы позволили себе остановиться и оглядеться: никто нас не преследовал. Выходит, теперь мы в безопасности.

– У тебя кровь на щеке, – обеспокоенно заметил Эспин, проведя большим пальцем по моей скуле.

– Не страшно, – отмахнулась я. – А ты как?

– Ещё долго буду оправляться от морального потрясения.

Щека и вправду саднила – теперь, когда адреналин схлынул, я начала это чувствовать. Какая-то распутницы всё же сумела попортить мне лицо, пусть и не фатально. Вот и хорошо, скоро рана заживёт, и я буду вспоминать о приключении на китокомбинате как о невероятном по своей дикости происшествии.

Невольно я улыбнулась Эспину, чтобы подбодрить и его. А он улыбнулся в ответ и неожиданно спросил:

– Значит, всё-таки жених?

Я не знала, что и ответить. Сказать, что назвала его именно так, лишь бы распутницы вспомнили о совести и отстали от него? Так ведь не помогло же. Но с другой стороны, может, стоит честно признаться самой себе: если бы мне была безразлична судьба Эспина, стала бы я его спасать?

Так я ничего и ответила, а Эспин будто и не ждал никаких слов. Он просто склонился и обнял меня, прижав к себе:

– Ладно, невестушка, будем надеяться, что больше нашему союзу никто не помешает.

Невестушка? Это он издевается? А про союз тоже говорит с усмешкой? Хотя, если бы смеялся, то не прижимался бы губами к моему лбу так долго и нежно. А если бы я не верила Эспину, то не льнула бы к нему, чтобы он подольше не отпускал меня.

Глава 33

На следующее утро мы двинулись в путь. Пилвичана подбавила к нашим припасам ещё одну связку юколы и мешочек сушёных грибов. Брум был просто счастлив, что о нём не забыли, но, что характерно, спасибо не сказал. Зато хухморчик с важным видом залез в карман к Эспину, а потом с презрением зыркнул на меня и завил:

– Всё, балбес, наш сегодняшний маршрут таков. Сначала идём на северо-восток до зарослей кедрача. Потом поворачиваем на север, идём по тундре к одинокому тополю, обламываем ветки и сразу же ищем ручей, он там рядом. Варим обед и ужин, варим для меня грибочки, а потом сразу в путь, к сопкам. Пережидаем там ночь и потом уверенным шагом двигаемся на северо-запад, прямиком к Каменке. Всё ясно? Тогда не рассиживаемся, идём скорее. И чтобы я не видел рядом с нашей курткой эту блохастую слюнявую животину. Даже если этот песец-переросток потрётся о твою штанину, я буду считать это актом агрессии.

– Актом чего? – с нескрываемым скепсисом в голосе спросил Эспин.

– Объявлением войны! А ты, стало быть, будешь считаться предателем, который не защитил меня от посягательств дикой зверюги.

Эспин ничего не ответил, только устало закатил глаза и поспешил водрузить рюкзак на спину.

Попрощавшись с хозяевами и Вилпунувеном, мы покинули восьмиугольный дом и двор, где десять упряжных собак не могли дождаться, когда же чужой пёс уйдёт подальше от их родного корыта.