Твое имя (СИ) - Платунова Анна

— Согласилась бы? — спросил Бьярн, и Мара ощутила волнение в его голосе, будто это действительно происходит в первый раз, а история, придуманная ими, ожила, стала реальностью.

Весенний лес. Мара в платье цвета меда и солнца сидит у костра на куртке, что расстелил Бьярн. Он снова варит свою похлебку. Смешной такой. Думает, ее подкармливать нужно, чтобы ветром не сдуло? Дедуля время от времени подходит к дверям домика и смотрит на них, качает головой и улыбается.

— Я согласилась бы с радостью, — прошептала Мара. — Поцелуй меня.

И Бьярн в реальном, невыдуманном мире коснулся ее губ. Сколько раз уже это происходило, а Маре вдруг почудилось, что это и есть тот самый первый поцелуй, о котором она грезила в юности.

Она обвила руками его шею. Одеяло скользнуло по телу, упало на пол, Мара осталась в одной тонкой рубашке. Она давно привыкла засыпать без нее, но каждый раз, прижимаясь к Бьярну, словно переступала внутри себя через невидимый барьер. И когда он ласкал ее, когда обнимал, Мара позволяла, но разрешала дойти до определенной границы, у которой смелость заканчивалась. Только сейчас Мара поняла, что всегда продолжала бояться. Но не сейчас…

— Поласкаю тебя, птаха? — Бьярн на секунду прервал поцелуи.

Мара ничего не ответила, зная, что он правильно истолкует ее молчание как согласие. И когда поняла, что полностью расслабилась в его руках, прошептала:

— Давай пойдем до конца.

Бьярн замер и, кажется, не поверил своим ушам.

— Уверена, птаха? Этот обряд и…

— Ничего не говори, пожалуйста.

Все оказалось лучше, чем она могла себе представить. Только вначале вскрикнула. Бьярн нежно, осторожно поцеловал ее сжатые губы.

— Радость моя… Девочка моя… Посмотри на меня… Все хорошо. Я люблю тебя.

— И я… тебя…

Губы плохо слушались, и дышать получалось с трудом. Но не страшно, не больно. Хотя, наверное, еще не совсем то, что нужно, но когда-нибудь… А пока пусть так. Стать одним целым, разделить каждое биение сердца и каждый вздох, взлетать и падать вместе.

*** 49 ***

Бьярн что-то напевал, подвешивая котелок с водой над очагом. Вернувшийся с Эрлом Рейвен наблюдал за ним, приподняв бровь. Мара, раскрасневшаяся, растрепанная, сонная, сидела на кресле, подобрав ноги, и следила за Бьярном счастливыми глазами.

— Та-ак, ребята, — протянул Рейвен, хитро улыбнувшись. — Ну, я вас поздравляю!

— С чем, пап? С чем ты их поздравляешь? — немедленно встрял Эрл, по обыкновению начиная подпрыгивать от нетерпения. — Какой-то праздник сегодня?

— Рейвен! — с укором окликнула его Мара.

— Да нет, сынок. Это я так! Шучу!

— Эх, — поник Эрл, очень любивший праздники, и ни Мара, ни Бьярн не смогли удержаться от смеха.

— Не грусти, малыш. Я тебе принесу с работы что-нибудь вкусное, — приободрил его Бьярн.

И тут же переглянулся с Марой. Как там в стане? Какие новости? Нет ли новых убийств? Рано для следующей жертвы, но кто знает, вдруг мерзавец совсем слетел с катушек…

Перед выходом Бьярн наклонился, чтобы поправить Маре застежку плаща, и тихо сказал:

— Никому ничего не говори.

— Да, конечно.

Мара сжала его пальцы, доверчиво посмотрела в глаза. Раз он сказал, что надо подождать, значит, надо. Она только надеялась, что за это время не произойдет новых убийств. Но не должно, обычно проходит не меньше трех недель, а значит, у них достаточно времени.

Витор рвал и метал. Все сидели на местах притихшие — опасались попасть под горячую руку. Гарс из-за своего стола кивнул Маре: «Ты как?» Она улыбнулась в ответ: «Нормально». Села рядом, стягивая с рук ненавистные перчатки: на рабочем месте можно ненадолго расслабиться. Судя по всему, начальник только вошел в раж и собирался бушевать еще долго.

Бьярн, проходя мимо, коснулся ее плеча.

— Так! — заприметил его старший дознаватель. — Ты! Бери парочку ребят и дуйте на ярмарочные ряды. Уже вторая жалоба, что там шайка карманников орудует.

Бьярн обернулся от двери, будто снова пытался сказать: «Верь мне». Мара и не думала сомневаться: зря он так волнуется. Сейчас ее куда больше интересовало, что так сильно разгневало Витора. Догадаться оказалось нетрудно, потому что начальник костерил господина Нерли — владельца мастерской, — склоняя на все лады снова и снова.

— Этот жук, этот пройдоха…

— Эк вы его вежливо! — удивлялся народ.

— Неприличные слова закончились, — огрызался Витор. — Этот прощелыга утверждает, что в тот день в мастерской не появлялся… Цитирую!

Старший дознаватель остервенело поднял на вытянутой руке изрядно помятую бумагу.

— «Не появлялся ни один молодой человек, подходящий под описание. Тем более нечисть! У нас приличное заведение!»

Витор скомкал лист, потом разгладил и бросил на стол. Все ясно, яснее некуда: господин Нерли не даст им зацепки, он всячески пытается отмазаться от некрасивой истории, случившейся с его работницей. Убийство произошло в квартире Дженни, а значит, доказать связь убийцы с мастерской, где работала жертва, практически невозможно. Мало ли что там некромантке привиделось. Господин Нерли, честный гражданин, клянется Всеединым, что в глаза никого не видел. Мара вздохнула. Вполне возможно, сам Лейрас припугнул его или подкупил. А может, хозяин ателье по собственной инициативе выслуживается, оберегая репутацию клиентов заведения. Ведь если Благородные откажутся иметь с ним дело, то мастерская быстро прогорит.

В любое другое время Мара расстроилась бы, но не сейчас. Теперь им даже на руку, что Лейрас чувствует себя в безопасности. Пусть чувствует свою безнаказанность до поры до времени. Мара на короткий миг испытала торжество. Но только на миг.

Какие они с Бьярном самонадеянные… Некромантка и стражник. Ладно, пусть он даже сын Благородного. Он что, надеется, отец ему поможет, прислушается к нему? Возможно, подходит к концу срок наказания, и Бьярну позволено будет поговорить со своим надменным родителем? Насколько Мара знала, такие люди только ищут повод, чтобы избавиться от неугодных отпрысков.

Ладно, пусть пока Бьярн верит в лучшее, она поддержит его, а если ничего не выйдет, попробуют иначе: расскажут Витору правду, которую знают. Ведь должны в Симарии работать хоть какие-то законы?

День заполнился рутинными делами. Гарс принес ей кипу бумаг с подробным описанием обряда: свои вопросы и ответы Дженни. Мара даже вчитываться не стала, подписала едва ли не зажмурившись.

После они с Витором, который был зол и немногословен, отправились на вызов: в переулке неподалеку на куче мусора нашли труп. Предстояло его опросить.

Труп обнаружился там, где и ожидалось. Лежал кверху пузом и уже пованивал.

— Проклятие, — выругалась Мара.

Наверняка ведь не первый день здесь валяется, а доброжелатели, сообщившие о преступлении, нашлись только сейчас. Куда раньше смотрели? Теперь половину сил придется потратить на воскрешение, и еще непонятно, выйдет ли толк. На второй день их с трудом удавалось разговорить, а на третий — и подавно. Еще спасибо, что шататься не пошел, кого-нибудь точно задрал бы, пока бы отловили.

Мара приблизилась, снимая перчатки. Наклонилась. В этот момент труп открыл глаза.

— Ау? Ааа? М-м-м?

Все, ожил! Теперь только упокоить остается. Мара протянула руку:

— Умр…

Не успела договорить, потому что «мертвец» извергнул на нее фонтан содержимого своего желудка, хихикнул, почесал живот, повернулся на бок и захрапел.

— Он просто пьяный, — прошипела Мара, оплеванная с ног до головы. — Гадство!

— Идите домой, помощник, — устало подытожил Витор. — Переоденьтесь.

Мара огляделась — до дома недалеко: вот сквер виднеется, а чуть дальше — краешек крыши дома. Пожалуй, действительно лучше сбегать, чем пытаться оттереть испорченную одежду снегом.

— Теренс, иди с ней, — приказал он молодому стражнику, сопровождавшему их на задании.

— Не надо, — запротестовала Мара.

— Надо! — отрезал начальник. — Еще мне твоего трупа не хватало!