Сияние полуночи (СИ) - Жданова Алиса

— Там внизу сокровищница? — не пытаясь скрыть охватившего меня разочарования, воскликнула я. Так вот что так звало меня — все те магические предметы, что были спрятаны внутри! Их там так много. Немудрено, что я смогла почувствовать их через скалу и слой земли. Странно, что другие не сделали того же и не прорыли тут лаз, стремясь завладеть содержимым сокровищницы.

— Пойдем, Айлин, — Хо Хэнъю передал отставил руку с лопатой назад, и кто-то из его окружения тут же подхватил ее.

— Пойдем, — уныло отозвалась я, раздосадованная тем, что мне не удалось найти тайник с магическими предметами, которые помогли бы мне сбежать. Тут я, сделав шаг вперед, вступила в круг света, отбрасываемый факелами, и направленный на меня взгляд заклинателя потемнел от гнева. Последив за его глазами, я похолодела: моя одежда намокла от дождя, и на одном плече отчетливо выступила надпись "Фэн Хай", а на другом — "Амулет".

— Значит, Фэн Хай? — сквозь зубы процедил он, хватая меня за руку и куда то таща. Я не стала ничего отвечать: отчасти потому, что он и не ждал ответа, и отчасти — потому, что от его горящего яростью взгляда у меня пропал голос от страха. Заклинатель протащил меня по всем коридорам, пока мы не дошли до моей комнаты, и втолкнул внутрь. Сян-Сян с фонарем давно отстала, и теперь мы были одни, что пугало еще больше — хотя в этом дворце не было ни одного человека, который бы осмелился возразить Хо Хэнъю.

Сейчас он убьет меня, — четко осознала я, отступая спиной вперед.

Однако он, не пытаясь схватить меня, спросил:

— Почему он? Разве я плохо с тобой обращался?

В его голосе послышалась такая боль, что я даже остановилась.

— Ты шутишь? — дрожащим голосом отозвалась я. — Ты похитил меня! Ты хотел отравить шисюна! Ты собираешься развязать новую войну! Ты держишь меня тут против воли и постоянно мне что-то внушаешь! И как же я забыла про отраву, которой ты меня поишь!

— Думаешь, мне нравится давать тебе ее? Знаешь, какая она вредная? — раздраженно выкрикнул заклинатель, и я поперхнулась от изумления: надо же, отравитель жалуется жертве, что ему тяжело ее травить!

— Да ты вообще себя слышишь? — выкрикнула я, чувствуя разгорающуюся в груди ярость. — И ты еще спрашиваешь, почему он!

— Посмотри на все это, — Хо Хэнъю обвел пальцем комнату, — разве я не дал тебе то, что не может дать тебе ни один мужчина на свете? Разве Фэн Хай поселил тебя в такой роскоши?

То есть, он думает, что если он поселит меня в красивые покои и подарит кучу платьев, я буду согласна на все, словно я животное, которому достаточно только есть и спать, чтобы чувствовать счастье?

— Да не нужна мне эта роскошь, — отзывалась я, отворачиваясь, — и ты тоже не нужен, Хо Хэнъю, сколько бы зелья ты мне не скормил.

Это переполнило чашу его терпения — подскочив ко мне, заклинатель схватил меня за предплечье и поволок вглубь комнаты, туда, где за ширмами находился квадратный мраморный бассейн. Он был доверху наполнен водой, и заклинатель, подхватив меня на руки, спустился по ступенькам в воду, к счастью, теплую — наверное, Сян-Сян как раз готовила мне ванну, когда обнаружилось, что я не во дворце.

Я бросила на заклинателя взгляд, наполненный страхом — он что, собрался меня утопить? Однако он, опустив меня в воду, развернул к себе спиной и, прижав к борту бассейна, одним движением разорвал верхнее платье на спине чуть ли не до талии. На мне было еще два нижних, и им пришел такой же конец, и Хо Хэнъю рывком стянул все три слоя одежды почти до пояса — я лишь успела подхватить ткань спереди, прикрывая грудь. Впрочем, его больше интересовали плечи, точнее, надписи на них — ладонями зачерпнув воду, Хо Хэнъю тщательно оттер чернила, а я засмеялась пополам со слезами от абсурдности происходящего.

Надписи на моих предплечьях уже исчезли, растворившись в воде бассейна, а пальцы заклинателя все скользили по моей коже. Чувствуя что-то неладное, я оглянулась через плечо — и тут Хо Хэнъю, по-прежнему прижимающий меня к борту бассейна, наклонился и губами снял сверкающую в свете светильников каплю воды с моего плеча. Я застыла, парализованная ужасом, и когда он развернул меня и прижался губами к моим губам, даже не закрыла глаза. Он целовал меня яростно, требовательно и почти больно, пытаясь вызвать хоть какой-то отклик, и в ответ во мне начала разгораться всепоглощающая, ослепляющая ярость. Высвободив одну руку, я со всех сил оттолкнула его и наотмашь ударила по щеке, отчего его голова дернулась. Медленно повернувшись ко мне, он смерил меня взглядом сузившихся глаз, и я отступила на шаг назад, упершись в каменный борт бассейна.

— По крайней мере, в тебе еще остался тот огонь, что я помню, — вдруг грустно произнес он и, устало вздохнув, прошел мимо меня к лестнице и выбрался из бассейна. Через минуту от него остались только лужи на полу, входная дверь хлопнула, и я осмелилась выбраться из бассейна.

От всего пережитого мои пальцы мелко дрожали, и я не смогла бы справиться с завязками платья, которое постоянно норовило сползти, если бы не появившаяся в дверях купальни Сян-Сян. Она помогла мне распутать мокрые завязки и переодеться в сухие вещи, и я, спотыкаясь, побрела в кровать.

Я уже собралась потихоньку порыдать, так, чтобы Сян-Сян не слышала, но тут дверь распахнулась и на пороге показался Хо Хэнъю. Он оставит меня сегодня в покое или нет?

Приблизившись, заклинатель смерил меня нечитаемым взглядом и молча кинул на одеяло знакомые керамические склянки. Три штуки. Не глядя на него, я села в постели, откупорила одну за другой и, выпив горчащее зелье, вернула заклинателю, после чего демонстративно отвернулась. Мужчина не стал настаивать на общении и вышел, забрав с собой мой чернильный камень, и я, упав на подушки, все-таки разрыдалась.

Подбежавшая Сян-Сян, вздыхая, потопталась рядом с кроватью, а потом села на пол и гладила меня по плечу, пока я не затихла и не притворилась, что сплю. После этого я услышала ее удаляющиеся шаги и легкий скрип дивана — она опять устроилась спать в моей комнате, чтобы я не сбежала.

Лежа в темноте, я со страхом думала о завтрашнем дне. Завтра я уже не смогу вспомнить Фэн Хая — может, я вспомню его, как своего соседа, до которого мне нет дела, но того, как я его люблю, уже не почувствую. Проклятый Хо Хэнъю, что же ему нужно от меня? Клан огня настолько богат, что он мог бы выбрать себе любую красавицу, и она с радостью побежала бы за ним — зачем ему я, обычная сирота, дочь служанки?

Возможно, сегодня последний день, когда я еще помню Фэн Хая, — и, подумав об этом, я рывком села в постели. Сян-Сян мирно сопела на диване и, чтобы не разбудить ее, я на цыпочках прокралась в купальню. По дороге мой взгляд упал на блюдо с яблоками, стоящее на столике, и я взяла его с собой — то, что нужно.

В купальне тускло горели два светильника. Сняв с одного из них бумажный абажур, я взяла с блюда с яблоками маленький острый ножичек и аккуратно прокалила его на огне. Моя рука отбрасывала на стену зловещие тени, а тень ножа и вовсе казалось гигантской, словно у меня был в руках тесак, а не маленький овощной ножичек. Маленький и острый.

Глубоко вздохнув, я развязала завязки платья и спустила его с одного плеча, и, набравшись решимости, нанесла первый надрез. Тут же я пожалела, что у меня нет алкоголя — и для дезинфекции, и для храбрости — но все-таки продолжила. Пять линий — иероглиф Фэн. Иероглиф Хай был сложнее и состоял из двенадцати линий, и я уже было приступила в нему, когда увидела выступившие из первого знака капли крови и благополучно сползла по стене на пол. Я не смогу написать второй знак полностью — просто буду отключаться, пока не настанет утро и меня не найдут. Подумав, я лишь слегка обозначила контур иероглифа и, перевязав предплечье отрезанным от подола куском ткани, пошла спать. Все равно понятно, что это за иероглиф.

По какой-то причине имя шисюна служило своеобразным спусковым крючком, который помогал мне сбросить внушение. Надеюсь, эти линии на предплечье помогут мне — и да, я надеюсь, что когда раны заживут, после них останутся шрамы, чтобы мои мучения не были зря.