Он ведь не знает, что это и его дочь тоже.
— Я уехала от нее, — продолжила Энринна. — Мне пришлось. Ничего не напоминает? — она перевела взгляд на одно из окон домов. — Мира очень скучала.
Этот разговор больше напоминал встречу старых знакомых, нежели бывших возлюбленных. Энринна уже остыла. Венитор, как не грустно это признавать, тоже. Она ведь видит.
— И ты?
— И я. Как я могла не скучать? — улыбнулась Энри.
— Я хранил твой портрет. Все это время, — признался Венитор, смотря в небо.
«А я родила твою дочь. И рассказала ей все, что смогла. Совсем недавно», — хотелось сказать Энринне. Но разве это важно?
— Слишком много времени прошло, — вдруг произнесла она.
Взгляд машинально опустился на ладонь.
Нет, на ней уже нет кольца. Оно хранится где-то там, у Лэра. Лэр тоже где-то там. А Венитор стоит перед ней.
— Ты думаешь? — уточнил Венитор.
Он, кажется, отлично понимал, о чем говорит Энринна.
А она отлично понимала, что этот разговор все же должен был состояться хотя бы для того, чтобы прояснить все моменты до конца. Даже спустя столько лет. Даже если надежды и так не оставалось.
— Ты женат.
— Зато ты — не замужем, — напомнил он.
— Думаешь, сама я этого не знаю?
Все-таки, он слишком красив. Даже для этого разговора. И они, наверное, хорошо смотрятся рядом — хрупкая вира с большими голубыми глазами и черными волосами и уверенный, высокий маг с невероятно аристократическим лицом.
— Твой сын ждет тебя, — Энринна кивнула на игрушечного деревянного коня, угол которого выглядывал из кармана плаща.
Венитор не стал следить за ее взглядом. Вместо этого он спросил:
— Ты обижаешься на меня?
Энринна с легкостью могла расплакаться. Слишком драматичный момент, слишком долгожданный… Слишком много ее мечтаний рушатся, причем не без ее собственной помощи.
— Все так, как должно было быть. Понимаешь? Уже не надо что-либо менять. Поздно. Бесполезно. Я могу уехать, если так тебе будет легче.
— Оставайся.
— Спасибо, — Энри искренне улыбнулась.
Она, не выдержав, коснулась щеки Венитора, чуть колючей, но оттого не менее красивой. Ее рука плавно соскользнула к подбородку мага, а после оказалось взятой в ладони Венитора.
— У тебя такие холодные руки, — заметил он шепотом.
— Как обычно.
Слишком неправильно. Все — слишком неправильно. Некрасиво. А Энринна привыкла к благородству, даже сейчас.
— Знаешь, я рад, что с тобой все в порядке.
— И я, — согласилась Энринна. — И я… рада. Мне пора. Тебе тоже. Прости, пожалуйста. За то, что вновь ворвалась в твою жизнь. Я, честно, этого не хотела.
— Это ты должна меня прощать, ведь именно я не исполнил свое обещание.
— Обижаться — глупо, — серьезно заметила Энринна. — Пока?
— Пока, — согласился Венитор.
Но никто из них так и не сдвинулся с места. И тогда Энри решилась сказать:
— Береги семью.
— И ты, — произнес Вен в ответ. — Она обязательно у тебя будет. Лэрьер — он, кажется, тебя любит. Защитить сможет — это точно.
И когда они успели познакомиться?
Впрочем, сейчас это не слишком и важно.
— Может быть, мы ещё встретимся. Ведь теперь в одно городе живем… — протянул Венитор.
— Да, — согласилась Энринна. — До встречи. Хотя я и не уверена, что выдержу ещё один такой разговор.
Венитор, кажется, отлично ее понял. И улыбнулся.
А потом они пошли в разные стороны и вскоре скрылись за снежной пеленой. Пути Венитора и Энринны разошлись.
Теперь — уже окончательно, понимала Энринна, глядя в окно, на темную ночь и бушующий снег.
***
«Телль, здравствуй.
Мне будет легче, если я признаюсь во всем честно, хоть и спустя некоторое время. Тебе, я надеюсь, тоже. Мне глупо просить у тебя прощения за мой побег, потому что сейчас я сама столкнулась с почти такой же ситуацией, в какой оказалась ты. Представляешь? Я нашла своих родителей. Спустя столько лет…
Наверное, это проще: написать все на бумаге, куда-то в пустоту, чем сказать вслух.
И все же, прости, Телль.
Прости, прости, прости!
А ещё лучше: разорви это письмо, сожги его, прах развей по ветру. Думаю, так тебе станет легче.
Маги уже позаботились о том, чтобы у вас шел снег? У нас он идет без магии. Впрочем, ты знаешь об этом больше: ведь там, где нахожусь сейчас я, ты уже была раньше.
Наверное, ты догадываешься, на что я намекаю.
Ты очень умная девочка, Телль.
А ещё, знаешь, недавно я повстречала твоего отца. Ты очень на него похожа. Может быть, когда-нибудь ты и познакомишься с Венитором — я ведь уже называла тебе его имя?
Но пока что я молчу.
Я не хочу разрушать его семью.
Я привыкла молчать, Телль, и поэтому ушла тоже молча.
Глупо будет оправдываться тем, что я вынуждена была уехать. Потому что, сейчас я понимаю это, наша жизнь зависит только от нас. Я могла бы остаться в Ринее, чтобы продолжать общение с тобой. Я могла бы не оставлять тебя семнадцать лет назад, а продолжить бороться. Я могла бы… Знаешь, будь я чуть смелее, я могла бы всю свою жизнь прожить в Кровавом замке, где сейчас п равит моя милая сестра, Сильви.
Но, останься я там, не появилась бы ты.
Все в нашей жизни связано, Телль, связано настолько крепко и сильно, что эти нити просто невозможно распутать.
Я буду надеяться, что ты простишь меня, милая.
А ещё совсем чуть-чуть верить в то, что это мое письмо не будет тебе последним. Что та наша встреча не была последней.
Кажется, теперь я могу сказать тебе много чего ещё. Но свеча догорает, а за окном давно наступила ночь. Вокруг тихо, скорее, бесшумно. А где-то там, в соседней комнате, сидит твой дедушка. Ты ведь уже была знакома с ним. И имя его написано на конверте.
Я тоже не верила, что так бывает.
Но, знаешь, Телль, сейчас я понимаю, что в нашей жизни верить — самое главное.
Ещё раз прости.
Твоя Э.»
Энринна сложила лист надвое и аккуратно вложила его в конверт из темно-коричневой бумаги, подписанный самим бывшим Владыкой. Встреча с Владиленом все-таки произошла вновь, не без помощи Лэра, и на этой встрече Владилен признался, что познакомился с Телль, когда она ещё жила в Норде.
Он говорил, что сразу узнал в ней свою внучку. Но предпочел молчать.
А ещё вдруг сознался, что порой они пишут друг другу письма.
И тогда Энри поняла, что это — шанс. Конечно, она уже не сможет ничего исправить. Но ей хотелось объяснить все дочери. Честно.
Свеча действительно догорала, но Энринна не дала ей умереть самостоятельно. Она чуть дунула на язычок пламени, и тот потух, мигом погрузив комнату в новом доме Владилена во тьму.
Впрочем, Энри отлично видела в темноте.
Она тихо пробралась по коридору, мимо кабинета, в котором сейчас находился Владилен. Входная дверь за ней скрипнула, и, хотя бывший Владыка прекрасно услышал ее уход, идти следом он не стал.
Тьма привычно укутала Энринну и вытерла с ее щек соленые слезы.
Снежная пелена оградила виру от всего оставшегося мира.
Но Энри не обращала внимания ни на тьму, ни на снег. Ее взгляд был прикован к одной-единственной звезде, просвечивающей сквозь тучи.
Имя этой звезде — Вера.
И Энри обязательно будет верить до последнего вдоха.
Мы окончательно бедны:
Пусты карманы, свет потушен.
Но нам и деньги не нужны,
Нам стимул для победы нужен.
Под рыжим солнцем догорит
Тщеславий зов. С небес прохладных
Откроется нам чудный вид
На жизнь людскую. Но не надо
Нам этой жизни. Мы глядим
На небо, отмерзая щеки.
