Служанка (СИ) - Росси Делия

– Хорошо бы, – с сомнением покачал головой Гойко.

– И Давору скажи, чтобы со служанками поменьше трепался.

– Думаете, их завербовали?

– Думаю, что если дознаватели захотят найти доказательства измены, то слуги будут первыми, кого они допросят, – устало ответил Штефан и добавил: – Иди, Гойко. Мне подумать нужно.

– Безоблачной ночи, командир, – кивнул вестовой и пошел к выходу, правда, не успел взяться за ручку, как дверь распахнулась, и на пороге возник дворецкий.

– Послание от императора, милорд, – деликатно кашлянув, сказал Бежин.

– Гойко, возьми.

Штефан кивнул вестовому, и тот взял с серебряного подноса запечатанный конверт.

– Что там? Читай.

– Его величество надеется, что вы пребываете в добром здравии и изъявляет желание увидеть Ваше сиятельство вместе с сопровождающими завтра утром.

Гойко, помня о его словах, старался не показывать при дворецком своего недовольства, но Штефан с легкостью расслышал его отголоски.

– Можешь идти, Бежин, – отпустил он слугу, а потом посмотрел на Гойко и добавил: – Ты тоже иди. Предупреди Давора, что завтра у нас аудиенция у Его величества.

– Да, милорд, – почти одновременно сказали вестовой и слуга и недовольно переглянулись. А потом так же одновременно шагнули за порог, и дверь за ними закрылась, оставив Штефана наедине с его мыслями.

***

Илинка

Я прошла вглубь парадной залы и открыла небольшой шкафчик, в котором хранились старинные книги, собранные лордом Вацлавом. Дверца тихо скрипнула, и на меня пахнуло кожей, слежавшейся бумагой и пылью. Похоже, со смерти старого лорда никто не открывал это пристанище родовых преданий.

Рука коснулась темного переплета. Он была старым, растрескавшимся, уголки его давно стерлись, а от названия остались лишь два последних слова. Пальцы обвели выбитые на темной коже буквы. «Предания Стобарда» – с трудом разобрала я почти исчезнувшую надпись.

– Что, хозяюшка, решила с наследием мужниных предков разобраться?

Негромкий вопрос заставил меня вздрогнуть и обернуться.

– Микош?

– Он самый, миледи, – прокряхтел застывший в дверях старик и, шаркая, подошел ближе. – О, а эту книжицу я помню, – оживился он, уставившись на толстый фолиант, что я держала в руках. – Знатная книжица. В ней все предания об арнах собраны.

Я открыла обложку и увидела на первой странице древнюю стобардскую вязь. Мать-Создательница! И как же мне быть? Я ведь тут ничего не разберу. И почему на обложке обычные буквы, а тут – старые?

– Микош, а ты изначальный язык знаешь? – с надеждой посмотрела на старика.

– А то как же, миледи? – усмехнулся тот, и глаза его ярко блеснули. – Почитай, из тех, кто его знал, я один и остался.

– И ты сможешь прочитать, что здесь написано?

Непонятно почему, но я чувствовала себя так, будто от ответа Микоша зависит чуть ли не наша со Штефаном жизнь.

– Вот, посмотри.

Я кивнула Микошке на стул и положила книгу на стол, придвинув ее к старику.

– Ох-хо-хо, – прокряхтел тот, усаживаясь рядом со мной. – Зрение-то у меня уже не то, что раньше. Но древний стобардский разгляжу, постараюсь.

Он придвинул к себе фолиант, провел ладонью по желтому от времени листу и тихо произнес: – Сказания о великих арнах, звериную и человеческую сущности в себе соединяющих.

Я затаила дыхание.

– Арны – возлюбленные дети Скарога, что родились у него от смертных женщин, – перевернув страницу, продолжил Микош. – Грозный бог вложил в них часть своей души и наделил силой великой и справедливостью, чтобы могли они народами править. Всего арнов было тридцать, и каждому милостивый отец свой удел дал, сняв с себя драгоценный пояс, разделив его на тридцать частей и бросив их на землю, где они горами неприступными вздыбились. А горы те камнями-самоцветами полнились, богатство и успех арновым родам на многие столетия предрекая.

Микошка поднял на меня глаза и хитро прищурился.

– Вишь, как Скарог позаботился, все для них, для арнов, лишь бы те нужды не знали и народами своими мирно правили.

– И что было дальше? – подобралась я. – Есть там об этом?

А сердце стучит-колотится, словно в ожидании чуда.

– Есть, как не быть? Я когда-то читал уже эту книжицу, так вот вкратце тебе расскажу. Арны расселились по Алмазным горам, что до самого океана протянулись, замки построили, на крови заговоренные, уделы свои благоустроили, людьми правили мудро и справедливо. Много веков минуло, а потом, как водится, забыли арны, откуда корни их пошли, и отцом своим пренебрегать стали, потянулись к иным богам. А с тем и часть сущности своей утеряли. Оборачиваться разучились, душой к земле приросли, отяжелели да одряхлели, и на небо, где отец их жил, смотреть перестали.

– Получается, раньше арны могли превращаться в зверей полностью?

– А то как же? – кивнул старик. – Могли. Вот Кроны, к примеру, самыми сильными из всех были, и Стобард считался первым среди остальных уделов. И господар его над всеми остальными властвовал. Да и Белвиль не на простом месте построен, а там, где самый крупный алмаз из пояса Скарога упал.

– Ты говорил, у него душа есть? У Белвиля?

Я вопросительно уставилась на Микошку. Все-таки удивительная у него память! Хоть и старый, а столько всего помнит.

– Есть, – ответил конюх. – Только спит она.

– И как ее разбудить?

У меня в сердце надежда вспыхнула. Если я сумею отыскать сущность замка…

– А то, хозяюшка, никому не ведомо, – разом оборвав мои мечты, вздохнул Микошка. – Старые пророчества говорят, что только душа чистая, что в других душах читать умеет, сумеет и душу замка оживить. А что то значит – никому не ведомо.

Я слушала старика, а сама свои видения вспоминала. Явно ведь неспроста они мне посылались! Если бы еще найти тот алтарь... Может, тогда бы и зверь Штефана подобрел?

– А в этих пророчествах есть что-нибудь о том, как зверя приручить? – спросила я Микоша, но тот словно не услышал мой вопрос.

Он осторожно перелистывал страницы и что-то тихо бормотал себе под нос.

– Семь веков, а за ними ещё тринадцать, а там и восьмой год… – разобрала я непонятные слова. – Час равновесия близится, скоро…

– Миледи, гости уже собрались за столом, вас ждут, – послышался от двери голос Станки.

Я посмотрела на часы и поняла, что совсем забыла о времени.

– Иди, хозяюшка, заждались тебя сыны Скарога, – усмехнулся Микош и аккуратно закрыл книгу. – Но прежде, на вот, убери книжицу, негоже ей без присмотра оставаться.

Он придвинул ко мне фолиант и с трудом поднялся из-за стола.

– А зверь успокоится только тогда, когда душа Белвиля страдать перестанет, – добавил он и, прихрамывая, пошел к двери.

***

Штефан

К императорскому дворцу они подъехали почти в десять. Хотя до аудиенции оставался еще час, Штефан помнил, сколько досмотров и проволочек ждет его на пути в Лисий зал, а потому решил подстраховаться.

– Ишь, отгородились от всего мира, – тихо бурчал едущий рядом с ним Гойко. – Вон какие стены возвели! Лишь бы от людского горя и несправедливости закрыться. Думают, коли не видят, так, значит, их и нет!

Штефан окинул взглядом высокую каменную преграду, возведенную за то время, что он отсутствовал в столице, и согласился с другом. Кер-таур выглядел так, будто к осаде готовился. Сторожевые башни ощетинились острыми пиками, из бойниц виднелись дула магических орудий, ров, отделяющий стену, странно смотрелся на Золотой площади, с ее ровными аллеями, изящными статуями и легкими, словно ажурными скамейками. Раньше эта площадь была излюбленным местом для прогулок знати, но сейчас Штефан не видел ни одного прохожего. Только стража неподвижно застыла у тяжелых, украшенных коваными гербами ворот. Выглядели те неприступными и неприветливыми. Не ждали здесь гостей, не торопились подданных внутрь пускать.

– Имя? – окрик стражника резанул своей грубостью.

Штефан усмехнулся. Быстро же его забыли! Раньше за несколько эров кланялись, а теперь, гляди-ка, осмелели. Хотя, этих парней он что-то не помнит. Судя по толстым белым рожам, явно из Дерта пожаловали.