По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight"

Она бережно коснулась небольшого простенького кольца на пальце, фамильной ценности, что преподнесли ей родители, как и серые глаза. С нежностью провела по нему пальцем, на губы скользнула мягкая улыбка. Словами не описать, как она скучала по рукам мамы, которая любила плести дочери витиеватые косички и добродушному смеху отца, который всегда улыбался ей, даже когда было тяжело или мужчина выглядел уставшим. Эти воспоминания она хранила так же бережно, как и само кольцо. Вместе с радостью от воспоминаний на неё накатывала непреодолимая грусть, добрая грусть, от которой невольно можно было свихнуться.

Она потрясла головой и подняла руку, чтобы постучаться в дверь Сэлда, как та распахнулась. Показавшаяся в небольшую щель Скафия, приставила палец к губам и вышла из комнаты.

— Все посещения позже, Сэлд только уснул, — зашептала женщина баритоном. — Иди-иди, Ингет, не пущу! Только Эпкальма выпроводила вместе с шумной братией капитанов! — проворчала она недовольно.

Ингет не успела и рта открыть, как медитрия её развернула и отправила в противоположную сторону. Чувствуя, как та буравит взгялдом затылок, сопротивленка, удивлённо похлопала глазами и раздражённо пошагала в обратном направлении.

— Да сколько можно, Глорас! Разве это не решённый вопрос! — гневный вскрик, раздавшийся из-за двери главы сопротивления, заставил Ингет вздрогнуть.

Явно разгорячившаяся Гловиль — вторая глава, повысила голос на Вэдпрума, которому приходилось терпеть эти крики. Ингет всегда недолюбливала эту истеричную женщину, которая превозносила себя и дочь, при этом опуская других. Свою неприязнь она, в отличии от Эпкальма, не выказывала так откровенно, могла обругать про себя, но не более. Уж слишком волновалась, что потеряет баллы и тогда уж точно можно не мечтать ни о каком лидерстве.

Любопытство засвербело под ложечкой с такой силой, что противостоять ему стало просто невозможно, хотя, впрочем, Ингет никогда не упускала возможности подслушать интересные разговоры. В конце концов, именно таким образом, она и узнала, что задумали Рафспит и Аноильтенс в лесу. Сопротивленка подкралась к двери, приблизила ухо и принялась вслушиваться, однако старалась сохранять некоторое расстояние.

— Я уже неоднократно говорил, что не пущу Эпкальма по тому же пути. Если ты для себя что-то решила, то это только твоя проблема. Моё мнение ты почему-то не принимаешь в учёт, — спокойно высказался Глорас.

— Он берёт на себя слишком много ты не находишь? В глазах капитанов его бездумные поступки не возвышают. Их благосклонность не будет вечной.

По ту сторону двери послышались шаги, мерящие пространство.

— Без авторитета, капитаны не будут ставить его ни во что! — Гловиль говорила уже значительно спокойнее, хоть и слова её наполнились раздражением. — Сам подумай! Если Эпкальм и Липедесса свяжут свои души и судьбы, это сделает их не только сильнее, но и влиятельнее. Особенно если заведут ребёнка, — утвердительно вторила она.

— Ты себя слышишь? Даже если эта церемония и усилит их способности, как это было с нами, думаешь они будут счастливы? Ты счастлива, скажи мне? — Тишина. — Мы оба знаем для чего мы тогда пошли на такие меры и это не отменяло ни моих чувств к другой женщине, ни твоих к другому мужчине. Хочешь, чтобы наша дочь была несчастна? Ещё и жизнь Эпкальма загубить вздумала? Это вздор! Я не позволю!

— Церемония объединения пойдёт на пользу им обоим, и Липедесса не будет несчастна! Она любит Эпкальма!

— А об Эпкальме ты подумала? — разъярился Глорас, пришедший в бешенство. — Я дал себе обещание, что он не ступит на эту дорожку. Разговор окончен!

— Счастье этого поганого выродка тебе дороже собственной дочери? — Гловиль Каста́сиэм буквально шипела в исступлении, было слышно, как она бросается по кабинету, потому как голос то и дело перемещался.

— Гловиль! Они вольны сами выбирать себе путь! Сейчас не та же ситуация, что семнадцать лет назад! Хватит этого абсурда. — Глава выдохнул, он успокоился. — Нас ждут капитаны в комнате собраний.

Ингет поспешно отскочила от двери и скользнула за угол. Дверь в кабинет открылась, две пары ног начали удаляться к лестнице. Буйно бьющееся сердце сопротивленки, готовилось выпрыгнуть от напряжения и испуга. Уж чего-чего, но она никак не могла ожидать, что Эпкальма хотят не просто свести с Липедессой, но ещё и заставить принять клятву, которая соединит их судьбы и души.

Клятва объединения двух людей похожа на бракосочетание внешнемирцев, отличием является то, что двое, дающие эту клятву, связывают свои жизни, тем самым объединяя способности и усиливая их.

Этот обряд сохранился ещё с тех времён, когда в мире жил единый народ — этвахаумы. Обряд, как и рождение ребёнка, нередко делали мужчину и женщину не только сильнее, но и влиятельнее, если те занимали важные посты.

Так Труларты разных кантов укрепляют связи и по сей день, защищая не только титул с авторитетом, но и налаживая политические связи. Эта церемония может быть разорвана, но в таком случае пришедшая сила уйдёт, вместе с престижем, но что хуже всего: разрывающие клятву могут и вовсе обречь душу на забытье, по крайней мере так поговаривают жрецы, проводящие обряд.

Только сейчас Хактес смогла осознать какая тяжёлая доля выпала Эпкальму, как главному кандидату на пост главы сопротивления и нынешнему лидеру. От чего-то стало горько за паршивца, однако этот привкус быстро сменился на некое торжество. Конечно, она сочувствовала товарищу и даже немного смягчилась из-за распрей, с которыми ему приходилось сталкиваться каждый день из-за золотой девочки и её мамаши, но вместе с тем Ингет видела преимущества для себя.

«Если я немного сближусь с ним и буду больше знать о происходящем в его жизни, то в решающий момент, мне только-то и нужно будет, что столкнуть его с вершины и занять место лидера», — от этой мысли сопротивленка воспряла духом, заглушая тихий голосок совести и заговорщически улыбнулась.

Штаб сопротивления,комната Сэлда

С момента, как сопротивленец очнулся и рассказал об известных ему планах врага, прошла одна ночь. Сэлд никак не мог прийти в себя и с уходом Скафии, пытался отдохнуть, как и завещала меди́трия, но голову разрывали кошмарные отрывки той ночи. На улице ещё только-только светало, из-за открытого окна в комнате витала свежесть, но воспалённую память это никак не остужало.

Сопротивленец направил взгляд на деревья за окном, мерно покачивающиеся ветви и слушал щебетание уже проснувшихся птиц. Он осторожно приподнялся на руках, не переставая кривиться от вспышек боли и укутавшись в одеяло, опёрся на изголовье кровати.

Рафспит понимал лучше кого бы то ни было, что в тот момент, когда тенадасерка уже пырнула его во второй раз и готова была добить вспыхнувшим в руке чёрным пламенем, по какой-то причине остановилась и дала шпиону уйти. Она просто замерла, пока свирепо смотрела на противника, на то, как он резко взмыл в воздух, благодаря натянутой леске. Не напала и когда он, ломая ветки, понёсся прочь. В голове не укладывался лишь один вопрос: почему же она дала ему уйти? Совершенно же очевидно, что сопротивленец получил слишком много сведений. Сэлд вздрогнул и в подступающей истерике поднёс ладонь к лицу, и стал сверлить шокированным взглядом пейзажи за окном.

«Если только она не хотела найти штаб, — промелькнуло в голове. — Но погони же не было, я бы заметил. Вот Тёмный!»

С каждой новой секундой кровожадный взгляд Тебрессы вставал перед глазами всё чётче. Если уж поразмыслить, то сопротивленец с трудом понимал, как сумел продержаться до штаба и не умереть, ведь по пути он не раз боролся с тем, чтобы не отключиться, понимая, что это уже будет концом.

«— Ты мне ещё пригодишься, а если и нет, то сам по себе сдохнешь», — хищно зазвучали слова, пробившиеся из недр воспоминаний.

— Что ты задумала, чёртова крада, — дрожащим голосом прохрипел Сэлд, хватаясь за голову и склоняясь вперёд.

Впервые Рафспит испытывал настолько панический и безумный страх, протыкающий его так же, как ножи, которые вонзались в плоть, так же, как ударяла тенадасерка, ломая ребра. Что теперь он должен делать? Сэлд не имел никакого понятия, это угнетало ещё больше.