Он был в выцветших джинсах, белой футболке, тяжелых ботинках и потертой косухе. Ростом и шириной плеч не уступал Тейлону — и вполне мог потягаться с ним в красоте мускулистого тела и грации движений.
А лицо его...
Когда он снял темные очки, у Саншайн перехватило дыхание — так ярко сверкали на смуглом лице его пронзительно-зеленые глаза. Растрепанные волосы, как ей сначала показалось, были темно-каштановыми, но в следующий миг она заметила, что они переливаются всеми возможными оттенками: золотистыми и пепельными, рыжими и черными. Никогда она не видела таких волос!
По крайней мере, у человека...
Но больше всего ее поразила исходящая от Вейна мужская чувственность — неприкрытая, грубая, властная. По сексуальности он не уступал Тейлону. Двигался плавно и бесшумно, по-звериному, склонив тяжелую лобастую голову, словно хищник, готовый к атаке.
Да, перед ней настоящий шедевр природы!
— Что-то ты рановато, — заметил Тейлон.
Вейн пожал плечами: в его исполнении даже это простое движение завораживало, словно экзотический танец.
— Добрался быстрее, чем думал. — Обернувшись к Саншайн, он одарил ее улыбкой, от которой у нее едва не подогнулись ноги. — Кельт, ты уверен, что готов доверить мне свою самку?
— Да, потому что здесь, на болоте, я хозяин.
Вейн скептически поднял бровь.
— Это угроза?
— Это обещание, Вейн. Мои люди дежурят у твоих дверей и охраняют твою семью. Тебя я прошу о том же.
— Ценю твое доверие, кельт, но лишь потому, что знаю: доверяешь ты немногим.
Темный Охотник и человек-волк обменялись долгими понимающими взглядами.
Затем Вейн надел темные очки.
— Готова, детка?
При этом небрежно-ласковом обращении Саншайн напряглась. Быть может, он просто старается быть любезным, — но ей такая любезность не по нутру! Сегодня назвал «деткой», завтра играючи по попке шлепнет, а послезавтра...
— Вот что, давай договоримся сразу: ты мне не отец, не брат и не любовник, так что обойдемся без «деток».
Он снова одарил ее улыбкой, продемонстрировав убийственные ямочки на щеках.
— Слушаю, мэм! — И, открыв дверь, пропустил ее вперед. — До заката, кельт.
— До заката.
Выйдя за порог, Саншайн остановилась.
— А где твой катамаран?
— Я катамараном не пользуюсь. Слишком долго плыть, да и шума не люблю.
— Как же мы отсюда выберемся?
Вейн с усмешкой протянул ей руку.
— Ты мне не доверяешь?
Он что, шутит?
— Конечно, нет! Я же тебя совсем не знаю!
Оборотень рассмеялся густым басовитым смехом, теплым и манящим. В иные времена Саншайн уже кинулась бы этому мужчине на шею, но сейчас ее сердце принадлежало Тейлону.
— Ладно, Дороти, — усмехнулся он. — Закрой глаза, трижды повернись на каблуках и скажи: «Нет места лучше, чем родной дом!» [32]
— Что?
Не успела она моргнуть, как он взял ее за руку... и в следующий миг они оказались в лесу, на тропинке среди столетних буков и вязов.
Саншайн оглянулась. Хижины Тейлона не было и в помине.
Девушка ахнула:
— Что это ты сделал?
— Перенес нас с тобой.
— Как это?
Человек-волк явно наслаждался ее изумлением.
— По-научному это называется «пространственно-временной прыжок». Я перенес тебя через горизонтальное время: от дверей Тейлона через болото к тому месту, где оставил свой мотоцикл. Как видишь, все очень просто.
— Горизонтальное время? Не понимаю.
— Время течет в трех направлениях, — объяснил он. — Вперед, назад и горизонтально. В обычной ситуации время течет вперед, но тот, кто правильно улавливает
Риты
,
может сам выбирать направление.
Саншайн уставилась на него, совершенно сбитая с толку:
— А что такое Риты?
— Как бы тебе объяснить... Ну, скажем так, деформация пространства.
Саншайн по-прежнему ничего не понимала. Волк сбросил косуху.
— Смотри сюда. — Одной рукой он взял свою куртку за плечо, другой — за конец рукава. — Вот как устроено время. Предположим, тебе нужно отсюда, от плеча, попасть туда. Видишь расстояние?
Саншайн кивнула. Расстояние было немалое — у этого парня очень длинные руки!
— Риты — это невидимые волны, пронизывающие все вокруг нас. Они отражаются друг от друга, иногда сталкиваются. И делают вот что. — Он скомкал рукав. — Видишь? Теперь дорога занимает не несколько часов, а пару секунд.
— Ух ты! — восхищенно ахнула Саншайн. — И ты можешь путешествовать во времени в любом направлении? Даже назад?
Он кивнул.
— А как? Как ты ловишь эти Риты?
Он снова накинул куртку.
— Детка, в этом мире я — Оз всемогущий. Здесь мало такого, чего бы я не мог.
Черт возьми, этот парень выведет ее из терпения!
— Перестань называть меня деткой!
Вместо ответа он кивнул в сторону ближайшей сосны — и мгновение спустя под деревом, словно из ниоткуда, возник мотоцикл стального цвета, с плавными хищными формами, блестящий от мелких капелек влаги.
— О боже мой! А это ты как сделал?
— Если быть кратким, то я — волшебник. Умею обходить все законы физики, известные человечеству, и даже еще не открытые!
— Вот это дар! — восхищенно воскликнула Саншайн.
— Детка, не будь ты женщиной Тейлона, — я бы тебе продемонстрировал и другие свои способности!
Этого можно было и не говорить — Саншайн не сомневалась в том, что он талантлив в постели.
Вейн протянул ей шлем.
— Ты называешь меня деткой именно потому, что я просила этого не делать?
— Папа говорил, что я все делаю наперекор, — и, боюсь, он был прав. У меня это природное. Никак не могу удержаться.
— Сделай милость, хотя бы постарайся!
В ответ он снова обаятельно сверкнул ямочками на щеках; затем снял темные очки, сунул их во внутренний карман косухи и надел шлем.
— Но объясни, — не отставала Саншайн, — если ты умеешь прыгать сквозь пространство и время, почему в город мы едем как обычные люди, на мотоцикле? Почему бы просто туда не перенестись по этим... Ритам?
Застегивая ремешок шлема, Вейн повернулся к ней:
— Ашерон любит повторять одну истину: Можешь — не значит должен». Да, я кое-что могу, но это не значит, что буду заниматься этим беспрерывно. Особенно на глазах у посторонних. Лично мне не хотелось бы окончить жизнь в лаборатории какого-нибудь безумного ученого. Так что стараюсь не появляться из ниоткуда и не исчезать там, где меня могут увидеть.
Логично, подумала Саншайн.
— Значит, ты умеешь путешествовать во времени. А изменять прошлое можешь?
— Могу.
— Пробовал?
Вейн покачал головой. Улыбка мгновенно изчезла с его лица.
— В нашем мире есть силы, с которыми лучше не связываться. Пытаясь задним числом изменить ход событий, ты нарушаешь волю Судеб, — а они умеют жестоко мстить за вторжение на свою территорию.
Эти слова — и еще более тон, каким они были произнесены, — намекали Саншайн, что, возможно, ее собеседник однажды попробовал нарушить волю Судеб. Может быть, спросить? Но нет: пожалуй, лучше не спрашивать.
Саншайн надела второй шлем и оседлала мотоцикл. Поерзала, устраиваясь на заднем сиденье, стараясь не слишком тесно прижиматься к Вейну. Не то чтобы он ей не нравился, но что-то в нем ее пугало. И вовсе не то, что он умел превращаться в волка и путешествовать во времени.
Просто что-то подсказывало, что слишком доверять ему не стоит.
По просьбе Саншайн Вейн довез ее до небольшой картинной галереи, где девушка оставляла на хранение свои картины и керамику, а затем помог ей перевезти товар на Джексон-сквер.
Они добрались туда в начале одиннадцатого. На площади было уже полно народу.
— Не понимаю, — заметил Вейн, ставя ее раскладной столик рядом со столиком Селены. — Ты собиралась просто встретиться с клиентом. Зачем расставлять все свои работы?
— Камерон сказал, что хочет посмотреть на них. Раз уж мне все равно придется все ему показывать — почему бы заодно и не поторговать?
