Бывший. Злой. Зеленый (СИ) - Новикова Татьяна О.

— Когда-нибудь здесь будет и твой портрет, — говорит Платон отцу из-за спины.

— Я скорее сожгу родовое имение дотла, чем допущу это, — смеется Серп. — Висеть рядом с моими кузенами, дядьями и прочими неудачниками, которые были так глупы, чтобы сдохнуть? Упаси небо.

Слева стояло большое напольное зеркало. Золоченая рама, украшенная витиеватой лепниной. Я бы не удивилась, окажись оно целиком из золота. Должно быть, и стоило целое состояние. Оба мужчины, отражающиеся в нем, были почти одного роста, с одинаковыми прическами — забранными в конский хвост длинными волосами до плеч, — но Платон выглядел хрупким и тонким по сравнению с отцом, мимика более живая, более открытая.

— Я кое-что знаю, — осторожно произнес юноша.

— Обвиняешь меня, что это я их убил? — подняв бровь, холодно уточнил Серп.

Платон на мгновение растерялся, затем на его лице отразился ужас, он перевел взгляд на портреты, словно первый раз их видел. Видимо, теперь действительно начал подозревать отца в убийстве родичей.

— Нет? Ты не об этом? — подмигнул ему Серп. — Так что же ты там узнал?

— Златон. Неделю назад он ходил встречаться с отцом своей жены, Дианы.

— Кажется, это ты ему насоветовал так поступить. Я с самого начала говорил, что затея — дрянь, — безапелляционно заявил мужчина.

Платон продолжал говорить, скользя взглядом по портретам предков, словно обращаясь к их совету:

— После Злат как будто переменился. Я поспрашивал Диану, она говорит, оставила их вдвоём всего минут на десять, а они устроили такой безобразный скандал, что Злат даже в боевую форму обратился.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Серп. — Я с самого начала говорил: баюн орку не пара. Паршивая семейка.

Юноша покачал головой, пропуская слова отца мимо ушей:

— Златон всю неделю сам не свой, кидается на всех, готов обратиться в боевую форму по первому поводу. Я забеспокоился.

— Не стоит забивать свою голову пустяками, — резко осадил его Серп.

Но Платон не унимался, говоря все громче и громче:

— А потом я вспомнил, что месяц назад ты просил меня организовать встречу с Осипом Вяземским. Это показалось мне подозрительным…

Родственники с портретов смотрели за перепалкой двоих с холодным равнодушием.

— Ты в принципе слишком тревожный, — презрительно тряхнул плечом мужчина, словно стряхивая пыль. — Сходи, что ли, к Рае, попроси травок от нервов. Старуха на них плотно сидит последние лет десять. Главное — не забудь абсентом залить, как она делает.

— После того разговора с Вяземским у тебя появилась змея кровной клятвы на руке. — Серп попытался одернуть рукав пиджака, словно клятву действительно можно было разглядеть обычным взглядом. Как Платон мог увидеть ее? Но тот не договорил, лишь выжидательно уставился на отца. Тот молчал, и спустя время юноша все-таки добавил: — О чем вы с ним договорились?

— Кровная клятва на то и дается, чтобы не разглашать конфиденциальную информацию всяким соплякам. — Зеркало, стоящее слева у стены, треснуло, разлетевшись на тысячи мелких кусочков.

Платон прикрыл голову руками, чтобы в него не попало, а вот Серп даже не шелохнулся, лишь небрежно стряхнул с себя стеклянную пыль и осколки. На его лице блуждала жестокая улыбка кровавого маньяка, стоящего над жертвой, предвкушающего веселье:

— Но если хочешь, я скажу то, что ее, клятву, не затрагивает. Я вылечил твоего брата. Сделал его хотя бы отдаленно похожим на орка, а не на безвольную тряпку, которой его девка вытирает причинное место.

— Ты свел его с ума, — с ужасом прошептал Платон, наконец осознавая, что произошло.

Я же сама, стоящая в стороне от событий, могла лишь безвольно наблюдать за разворачивающейся сценой. Если бы не Виктор, держащий меня за руку, у меня бы не хватило сил держать воспоминание, заставить его прокручиваться. Хотелось сбежать прочь от прошлого, которое настигло спустя столько лет. Все это время…

— Разве я? Ты же сам помог мне всё это провернуть. Ты помог мне встретиться с Вяземским, ты уговорил брата встретиться с отцом Дианы, поговорить наедине, предложить мир… Да даже натолкнул меня на эту идею тоже ты. Помнишь, как за семейным ужином говорил, что как старшему ему надо быть жестче? Думаешь, Злат простит тебя, когда об этом узнает? А он узнает.

— Но я ничего не сделал… Я же не знал.

Я уже знала конец этой истории. За восемь лет Платон так и не нашел в себе силы признаться брату. И хоть у меня и не было причин винить его в том, что произошло, в глубине души я не могла принять и простить. Почему же он молчал? Боялся рассказать Златону — рассказал бы мне!

— Это прежний Злат бы купился на эти отмазки. А новый сотрет тебя в порошок за причиненную обиду. И будет прав. Он не будет разбираться, он будет действовать.

— Но… Так ведь нельзя. — Платон словно весь сжался, ссутулился, стал меньше ростом. — Нужно как-то всё исправить…

— Магию баюна не отменить даже другому баюну, — победно ухмыльнулся Серп. — Все равно уже ничего не изменить. Так стоит ли ссориться с братом, рассказывая ему правду? Он ведь спросит, откуда ты это все знаешь. И поймет, что это потому, что ты всегда был на моей стороне. — Мужчина прищурился, а затем резко опустил ладонь на плечо сына. — Ты ведь на моей стороне, правда, сын?

— Ты… чудовище, — задыхаясь, прошептал парень.

— Не стоит комплиментов, — мурлыкающе откликнулся Серп, — я знаю.

Глава 20

Когда Златона усаживали на железный стул посреди рунного круга и Адалин задумчиво проверяла натяжение пут, он подумал, что судьба как-то удивительно циклична. В том году его с братьями уже похищали — тогда-то и пострадал Платон. Теперь вот всё повторяется. Но в этот раз хотя бы с комфортом.

Даже стул дали. Не придется стоять с вывернутыми руками.

Адалин всё предусмотрела, каждый её шаг был как будто спланирован сильно заранее. Ещё и змей своих напустила, и сейчас те ворочались под ногами, оплетали лодыжки, заползали по спине и груди, тянулись к плечам. Они были неживые и оттого ещё более неприятные на ощупь — словно стылое дымное облако оглаживало кожу.

Виталик обнаружился невдалеке. Он уже не пытался выпутаться, только сидел и нервно жевал губу. Видимо, искал варианты спасения. Златон тоже их искал, но пока не находил.

На колченогом столе лежали артефакт Дианы и то “зеркало”, которое они достали из контейнера в порту. Явно всё это оказалось здесь неспроста. Не похвастаться же Адалин решила.

Надо сказать, чокнутая стерва всё продумала. Место подобрала идеально. Усилила его магической защитой, которая не позволила бы ни одному живому существу пройти незамеченным. Чары стояли и на дверях, и на больших окнах — Адалин нарисовала целую руническую вязь. Видимо, чтобы не поддерживать магию постоянно, как требовалось бы при колдовстве.

Адалин проследила, чтобы руны не стерлись, ещё раз полюбовалась на то, как крепко связала Злата — и одобрительно хмыкнула.

— Может, ты хочешь что-то спросить? — задала вкрадчивый вопрос.

— А ты мне прям возьмешь и всё расскажешь?

— Почему бы и нет.

— Ты знаешь, что это очень банально? Перед смертью героя выкладывать ему причины своего злодейства. Я такое даже в фильмах не люблю. Как это называется… — Злат сделал вид, что пытается вспомнить. — Ах да. Клише.

— Кто сказал, что ты умрешь? — фыркнула Адалин.

В смысле?..

Златон не понимал причин, зачем его сюда привели — но догадывался, что ритуал будет каким-то темным и наверняка смертельным. Он был сыном Серпа Адрона и прекрасно знал, что ритуалов светлых никто и никогда не проводит. Нечисть вообще не заморачивается добрыми делами.

Исключение — Платон. Брат никогда бы не пошел на сделку со злом, и все его опыты были нужны для какого-то блага. За это Злат и уважал его. В Платоне не было ни капли отцовской скверны. Он любил науку, но не добивался желаемого, идя по головам и оставляя за собой трупы. Для него жизнь всегда оставалась превыше всего.