Цепи его души (СИ) - Эльденберт Марина

Между нами было много всего.

Минут, когда мне приходилось обнажаться, сгорая от стыда, ненавидя его и себя.

Минут, когда я сгорала от желания рядом с ним, проклиная себя за свою слабость.

Минут странной, пугающей нежности, сменяющейся холодом и отстраненностью.

Минут откровенности и наслаждения, которое волнами прокатывалось по телу.

Минут-улыбок, когда я видела совершенно другого Эрика, а на щеках таяли снежинки, падающие из раскрывшегося над нами портала.

Но никогда раньше мы не были настолько близки, как сейчас.

И никогда не были настолько обнажены. Друг перед другом.

Мысль об этом заставила пальцы сорваться. Коснувшись его живота, почувствовала ударившую в подушечки дрожь напряженных мышц. Эрик никогда не показывался мне обнаженным (не считая той ночи, когда мы поссорились, и я увидела шрамы), поэтому сейчас я замерла. Замерла, глядя на дорожку волос, уходящую вниз от пупка, на подтянутый рельефный живот и на мощную грудь. Кажется, никогда в жизни я так не смущалась, даже когда он меня раздел. Поэтому сейчас сглотнула и уставилась ему строго в ямочку между ключиц. Ну или вот на дернувшийся кадык.

— Шарлотта, — хрипло произнес он. — Со стороны может показаться, что это не так, но я совершенно точно не каменный.

Всевидящий!

Кажется, я не представляла, на что подписалась, потому что щеки стремительно заливала краска. И не только щеки, паутина пенки стала совсем прохладной на горячей коже.

— Снова краснеешь, — усмехнулся Эрик.

А я вскинула голову, встречая его сумасшедший и дикий взгляд.

Положила руки на плечи, медленно стягивая рубашку вместе с жилетом, освобождая сильные руки. Под кожей перекатывались мышцы, и я снова сглотнула. Ладно хоть краснеть дальше было некуда, потому что мысли у меня были хоть куда. Например, о том, что в Энгерии джентльмены так запакованы в футляры костюмов, что под ними не разглядеть ничего. Как-то раз виконт вышел из кабинета без сюртука, но под его рубашкой не угадывалось ничего, кроме хилых плетей, именуемых руками. А Эрик… он был сложен так, что скрывать это под темными тканями было просто преступлением.

В ту минуту, когда я об этом подумала, его пальцы легли мне на подбородок.

— Шарлотта, все хорошо?

Не считая моих диких мыслей? Более чем!

— Ммм… да. Я просто…

— Просто?

— Просто подумала.

— Даже не представляю, о чем.

— О том, насколько ты красивый.

Слова вырвались сами собой, а дальше я уже продолжала, потому что не могла остановиться:

— Ты сложен… Всевидящий, Эрик, с тебя надо писать арнейских богов. Я просто подумала, что ты ходишь во всех этих темных одеждах, хотя…

Договорить мне не позволили: Эрик просто приложил палец к моим губам. Приложил мягко, глядя на меня тем сумасшедшим взглядом, от которого я пьянела быстрее, чем от пузырьков.

— Теперь ты понимаешь, что я чувствовал, когда видел тебя в твоих платьях под горло?

Моргнула, а в следующий момент он уже мягко перехватил мои руки.

— Хочешь продолжить?

Перевела взгляд ниже. Туда, где под брюками отчетливо выделялось его напряженное желание.

— Да.

Пальцы превратились в непослушные деревяшки, или мне так показалось. По крайней мере, когда я потянула брюки вниз, разгибаться они отказывались. Стоило немалых усилий их разжать, но вот опустить взгляд ниже я заставить себя не могла. Не могла и все тут.

Поэтому сделала то, о чем и помыслить не смела: подалась еще ближе, насколько позволял бортик разделяющей нас ванной, одной рукой оплетая его плечи и касаясь губами губ. Второй скользнула между наших тел, обхватывая напряженный ствол дрожащей ладонью. Хриплое рычание прямо мне в губы отозвалось во всем теле дрожью. Особенно когда я скользнула пальцами вдоль, чувствуя, как напряжение его бедер втекает в меня, позволяя ему раскрыть мой рот языком. Задыхаясь не то от бесстыдства того, что творила я, не то от глубокого поцелуя, в котором мы становились единым целым.

Так откровенно-порочно, что мир за пределами закрытых глаз стянулся в точках соприкосновения наших тел.

— Шарррлотта, — холодный воздух ожег губы сквозь горячее дыхание.

— Да? — тут же остановилась. — Я что-то делаю не так?

Эрик прерывисто вздохнул.

— Все так, — произнес негромко, обхватывая мои пальцы поверх своего напряженного желания: на миг, чтобы отпустить. — Сильнее.

Чуть сильнее сжала ладонь, срывая сдавленный стон, от которого низ живота потянуло.

Сладко.

А потом снова расслабила пальцы и мягко скользнула рукой вдоль.

— Издеваешься? — хрипло произнес он.

— Разве что самую малость. — Я смотрела в его дикие глаза и сама становилась такой же дикой.

Даже в самом странном сне я не могла представить, что решусь на такое. Что буду откровенно его ласкать, глядя ему в глаза. Чувствуя, насколько он большой… там. Понимая, что хочу чувствовать его в себе. Хочу, пока он будет во мне, касаться Эрика губами, ладонями, скользить телом по телу: бездумно, яростно, горячо. В ритме резких, сильных движений. То сжимая пальцы сильнее, как нравится ему, то…

Дразняще скользнула по напряженному стволу кончиками пальцев, расслабив ладонь. А потом медленно отступила, и он шагнул ко мне, опускаясь в ванную и увлекая меня за собой. Или, точнее будет сказать, на себя. От первого проникновения с губ сорвался стон, перекрытый плеском воды, и Эрик положил руки на мои бедра. Осторожно потянул вниз, заставляя прочувствовать каждый миг проникновения.

Сделав это движение медленным, невыносимо-долгим.

Вцепившись в скользкие от пены бортики, замерла, позволяя себе привыкнуть к этой заполненности, а Эрику — смотреть на меня. От пышных кружев на коже сейчас остались одни воспоминания, и его взгляд задержался на моей груди. Теперь уже он протянул ладони вдоль моих плеч, мягко оглаживая чувствительные полушария и сжимая потемневшие соски.

Так остро, что я всхлипнула, закусив губу.

Он поглаживал мою грудь, перекатывая между пальцами чувствительные вершинки. Перекатывая, поглаживая, вытягивая, сжимая. В сочетании с ощущениями там, внизу, где соединялись наши тела, это было просто невыносимо.

Я забыла обо всем, о чем помнила еще минуту назад.

О том, как дразнила его и отчаянно хотела продолжения, потому что продолжение не шло ни в какое сравнение с моим о нем представлением.

— Пожалуйста… — всхлипнула, когда наслаждение отразилось сквозь сдавленный между пальцами сосок, перетекая в обманчиво подступающую и тут же затихающую пульсацию между бедер. — Хочу тебя…

— Иди ко мне, — прошептал он, мягко подтягивая к себе.

Сжимая мои ягодицы, помогая приподняться и направляя. Освобождая почти полностью. Сейчас я касалась его груди своей, и этот вид возбуждал и будоражил не меньше чувственных ощущений.

Пальцы Эрика скользнули между складок, к точке соединения наших тел, и я вздрогнула. От порочности этого прикосновения и от удовольствия, которое больше не хотела скрывать.

Ни от себя.

Ни тем более от него.

Короткие, отрывистые движения его руки под водой, рождали в теле вспышки удовольствия. В ту минуту, когда он надавил чуть сильнее, пальцы сжались на бортиках.

— Ох-х-х…

Только после этого мне позволили скользнуть вниз, и что-то внутри на этом движении отозвалось таким ярким удовольствием, что я вскрикнула. Вскрикнула, подаваясь наверх и снова вниз, чтобы ощутить это снова. Чувствуя легкие ладони Эрика на своих бедрах (он больше меня не удерживал и не направлял), а его взгляд — на себе.

— Моя маленькая Шарлотта, — негромко произнес он. — Соблазнительница.

Это слово ударило в сознание, сметая последние преграды, сомнения, остатки стыдливости.

Я подалась ближе, положила руки ему на плечи.

Наверх — и вниз.

Снова.

И снова.

Я сходила с ума от неспешных движений, от странного, яркого удовольствия, вспыхивающего где-то внутри, в одной чувствительной точке.

От наслаждения перед глазами все плыло: и ванная комната, и кафель, и окно, разрисованное морозном узором на матовом полотне стекла. Я чувствовала, как внутри нарастает пульсация, и как она нарастает в нем. Становясь сильнее, острее, сливаясь воедино и заставляя цепляться пальцами за сильные плечи.