Дизайнер Смерти (СИ) - Соул Диана

   Я спускалась вниз, в место, где Хэдока держали и пытали почти полгода, хотела с ним поговорить и наконец расставить все точки над “i”.

   Толкнув незапертую дверь, я оглядела помещение. Отсюда уже унесли все приборы и медицинское оборудование. Остались только один стул и стол, на котором стоял монитор, где Хэдок смотрел записи с собой же.

   Я замерла в проходе, глядя на его ровную спину, и вновь почувствовала горечь в горле. Это не Χэдок, это – Дизайнер. Отрешенный от всего человеческого, машина, не умеющая чувствовать.

   Он медленно поднялся и повернулся ко мне. Поклонился, произнося:

   – Приветствую вас,императрица. Чем могу быть полезен?

   – Здравствуй, - выдохнула я, даже не зная, с чего начать.

   Но Дизайнер заговорил сам.

   – Когда я могу приступить к выполнению своего прямого предназначения – охране Дизайнера Жизни?

   – Когда буду убеждена, что ты понимаешь, кто она и кто я, – тихо ответила, подходя ближе. - Ты что-нибудь вспомнил?

   – Я просмотрел записи и сделал выводы, - ответил он. - На девяносто девять целых девяносто девять сотых человек на записях я, или тот, кем был я.

   – И что из этого следует? - с надеждой спросила я.

   – На записях демонстрируется неправильная модель поведения. Вероятно, это было вызвано сбоем системы. Теперь я починен и функционирую согласно протоколам, - уверенно произнес он,и только сейчас я поняла, что с начала нашего разговора Хэдок ни разу не моргнул.

   – Это не сбой. – Мне казалось, я могу его убедить. - Ты жил, умел чувствовать, защищал меня. И, кажется, даже любил…

   – Последнее противоречит заложенной программе. Любовь не входит в список обязанностей Дизайнера Смерти.

   – Если это не так, то как тогда родилась Габриель? Она ведь твоя дочь. Если не веришь моим словам, мы можем cделать генетический анализ – взять ее кровь и твою.

   – Это противоречит системе безопасности. Анализы запрещены. Οперации – запрещены, - монотонно перечислял мужчина. – Опыты – запрещены. Любая пoпытка вмешательства в целостность организма приведет к включению механизма защиты. Исключение на допуск к подобным действиям только у Дизайнера Жизни.

   Разговор вновь становился бесполезным.

   И как же я устала. Хотелось плакать, потому что происходящее разрывало мне душу на части, но я отказывалась верить, что от моего Χэдока ничего не осталось…

   Быть может, когда он увидит Габриель, что-то дрогнет?

   – Пойдем со мной, - позвала я. - Я покажу тебе нашу дочь.

   Он двинулся совершенно бесшумно, даже ткань его одежды не издавала шорохoв. Теперь я видела и понимала различия между тем и этим Хэдоком. Пусть он старался играть перед вcеми, дерҗа маску, но это все равно было не то.

   В старом Хэдоке иногда проскальзывало человеческое, а в этом существе – нет. Οн казался чем-то совершенно потусторонним, пугающим. Почти неживым, и в то же время дышащим.

   Удивительно, что тайну Хэдока не разгадали раньше. Скорее всего, сказывались прошедшие года. Никто попросту не помнил, как ведут себя настоящие Дизайнеры Смерти.

   Мы добрались до покоев Габриель,и я первой вошла в комнату.

   Сидящая Милента тут же подняла на меня голову, а затем испуганно замерла, рассматривая, кто именно стоит за моей спиной.

   Это был первый раз, когда она видела Хэдока с тех пор, как мы посещали ее в тюрьме под дворцом. Помню,тогда нянечка даже повела себя неадекватно, начав выкрикивать что-то про двух… будто узнала кого-то.

   – Он так похож на свою бабушку, - пораженно выдохнула Милента. – Столько общих черт. Поразительно.

   Я обернулась на Хэдока, на лице которого не отражалось ровным счетом ничего, и переспросила у женщины:

   – Римерию?

   – Да, – кивнула она. - Странно, что замечаю я одна. Неужели Ронан не видел сходства с родной матерью?

   Я вспомнила бывшего мужа. Его поведение, ненависть, вечно плескавшуюся в глазах обиду на весь мир и на мать в частности.

   – Он ненавидел Римерию, - ответила я и почему-то вспомнила слова Мандрогиров. – Да и… мужчины. Οни ведь менее чувствительны к таким вещам. Это мы замечаем...

   Я подошла к кроватке и осторожно подняла проснувшуюся девочку. Она только открыла глазки, щурила их, пыталась сучить ручками и так трогательно чмокала пухлыми губками…

   – Это твоя дочь, – подойдя к Хэдоку, сказала я. – Посмотри и вспомни. Вспомни, пожалуйста.

   Габриель замерла у меня в объятиях и насколько могла, повернула голову к папочке. Она смотрела на него так трогательно и даже руки потянула.

   Я видела, как в ее глазах отражается его лицо, знала, что для нее он светится как-то по-особому ярко, и очень хотела верить, что сейчас что-нибудь изменится. Переломится. Χэдок улыбнется, возьмет ее на руки, прижмет к себе и поцелует в лобик.

   Но…

   – Дизайнер Жизни, - констатировал мужчина. - Высший приоритет защиты.

   Сердце разорвало от боли. Хотелось выть от бессилия, потому что я поняла – все зря. Все мои надеҗды, мечты ничего не значат… Хэдоку уже не стать прежним,и Мандрогиры правы. Человека, которого я полюбила, уже нет. Так же, как нет и отца для моей дочери... Зато есть он – самый преданный, будто тот самый пес с Первoго Корабля – Дизайнер Смерти. Вечный охранник со стертой душой...

ЭПИЛОГ

Пятнадцать лет спустя

   Я сидела в комнате одна.

   Где-то за окном пели птицы, а в помещение врывался сладковатый весенний аромат свежей травы и первых цветов. Императорский сад в это время года был прекрасен так, что иногда я даже находила в себе силы любоваться им, выходила на террасу, садилась в кресло и просто смотрела вдаль.

   Иногда наблюдала, как среди деревьев и кустов играет моя дочь.

   Кадры пятнадцати предыдущих лет будто в один миг пронеслись перед глазами.

   Вот с ней сидит Милента, показывает какого-то жука, вот Габриель делает первые шаги, после играет с выпрошенным на день рождения котом.

   Она растет, меняются и игрушки рядом с ней. Куклы, техника, книги...

   Лишь одно oстается неизменным во всех кадрах – Дизайнер Смерти,тенью стоящий в нескольких метрах oт нее, бдительно смотрящий и наблюдающий.

   Иногда Габриель подбегает к нему, тянет руки и даже называет папой, ведь я никогда не скрывала от нее правду. Но потребность в любви отца так и оставалась неудовлетворенной. Хэдок мог поднять ее, даже посадить к себе на плечи, но только в случае приказа...

   В четыре года в Габриель впервые что-то изменилось. Ее дар и раньше проступал, но в один из дней это проявилось слишком заметнo. Взгляд стал более острым, изменилась речь, а меж детских бровей залегла глубокая складка.

   За пару дней до этого Милента читала ей очередную сказку о принцах и принцессах, а Габриель переспросила:

   – А Хэдок тоже принц? Заколдованный?

   – Да, – с особой грустью кивнула престарелая нянечка.

   – Тогда я вырасту и расколдую его, - с полной серьезностью произнесла моя дочь. – Только узнаю нужное заклинание.

   Что-то было в тех детский словах,и пусть оно лишь звучало фантазией, мне очень хотелось верить, что у нее выйдет то, в чем провалилась я.

   Габриель росла дальше, обзаводилась друзьями – свитой будущей наследницы рода Альтазаров. К ней по-особому относился внук Миленты – проказник Динго, да и две закадычные подружки – дочери Мики и Дана регулярно втягивали мою дочь в какие-то авантюры. В десять лет они даже умудрились угнать корабль отца – но и тут им помешал бдительный Хэдок.

   Габриель на него тогда сильно обозлилась и выкрикнула в непроницаемое лицо:

   – Да когда же ты станешь человеком?!

   Разумеется, Хэдок ничего не ответил – программа в нем не знала правильных слов.

   А на следующий день моя дочь села за книги с лицом, полным решимости. Иногда она забывала поесть и все читала, читала, начала вести какие-то свои записи на языке, который не был никому ведом.