Господин метелей (СИ) - Лакомка Ната

— Насыплете мне полный подол серебра? — спросила я ему вслед с горькой насмешкой.

Близар оглянулся. В синих глазах не было холода, и я подалась вперед с надеждой, но колдун покачал головой.

— Лучше не подходи, Бефана, — сказал он. — Ты даже не знаешь, чем рискуешь.

43

— … и еще приготовь два сундука серебряных монет, — говорил Близар Сияваршану, который слушал его приказания, повиснув между полом и потолком. — Слитков не надо — ей будет хлопотно обменивать их на деньги. Впрочем, нет. Слитки тоже приготовь. Два сундука. Положит в банк, чтобы шли проценты. Надо ей записать, а то забудет.

Лицо у духа было перекошено от ярости, а сам он сжимал кулаки и едва не скрипел зубами.

— Она уедет сегодня, забрось все в сани и увезете ее, вместе с Велюто.

— Дурак! — заорал Сияваршан, уже не сдерживаясь. — Ты дурак, если отпустишь ее!

Близар отложил перо, которым собирался записать инструкцию по применению серебряных слитков.

— Ты не забыл, с кем говоришь? — спросил он холодно.

Но Сияваршан не пожелал вспоминать.

— Еще немного — и заклятие будет снято! — кричал он, теряя от злости и гнева человеческий облик — лицо, голова, очертания тела оплывали, как свечной воск, превращая духа в бесформенную белую кляксу. — Она любит тебя! Это видно! Ты знаешь, что сейчас она сидит у себя и плачет!

— Плачет? — переспросил Близар невнятно, как во сне.

— Ты идиот, если отпустишь ее! Мы столько к этому шли, и вот оно — только сказать три слова правды!..

Но Близар молчал, глядя в стену мимо призрака.

— Ты слышишь?! — возопил Сияваршан.

— Я не хочу, чтобы Бефана пострадала.

Призрак застонал и рухнул в кресло, снова обретая человеческий вид и хватаясь за левую сторону груди:

— Только не говори, что она провернула с тобой то же, что ее мамаша с твоим отцом, — взмолился он.

— Не надо этих показных жестов, — сказал Близар, поморщившись. — Нам с тобой прекрасно известно, что у тебя нет сердца.

— Только не говори, что ты сам в нее влюбился! — Сияваршан взмыл белым бураном и метнулся к Близару, словно собираясь напасть на него, но в последний миг свернул в сторону, а колдун даже не повел бровью.

— Влюбился, влюбился… — причитал Сияваршан. — Вот ведь напасть!..

— Не влюбился, — произнес Близар твердо. — Я ее полюбил. По-настоящему. Тебе не понять.

— Да что тут понимать?! У вас у всех в определенном возрасте случается заворот мозгов на молоденьких телочек! И эта — ничуть не лучше остальных! Сколько их у тебя было, и сколько еще будет, подумай!

— Такой нет и не будет.

— Не верю, что я это слышу, — призрак схватился за голову. — Да что такого в этих Тесситоре, что вы с ума по ним сходите?! Есть и покрасивее, и пофигуристее!

— Ни слова больше, — сказал Близар с угрозой, и Сияваршан послушно замолчал, хотя его так и передергивало.

Но он обуздал злость и спросил прежним тоном — тоном верного слуги и друга:

— Что дальше? Все заново? Пиши письма, сегодня разошлю, чтобы девицы снова приезжали на смотрины.

— Не надо.

Сияваршан потерял дар речи, уставившись на колдуна.

— То есть как это — не надо? — выговорил он, когда немного пришел в себя. — Близар!

— Пока ничего не надо, — ответил колдун. — Я еще не решил, как мне поступить.

— Ты болван, тупой, упрямый болван! — бросил Сияваршан в сердцах. — Я этого так не оставлю… — и он полетел к выходу.

— Стоять! — крикнул Близар, вскакивая, и призрак нехотя замедлил полет и обернулся.

— Запрещаю вам заговаривать об этом с Бефаной, — сказал Близар сквозь зубы. — Ни слова, ни полслова, ни взгляда, ни строчки.

Сияваршан оскалился, а потом лицо его совсем потеряло очертания, став сплошным белым пятном, без глаз носа и рта. Но спустя несколько секунд он вернул человеческий облик.

— Хорошо, господин, — выговорил он с трудом. — Мы сделаем всё, как прикажешь.

Бефана Антонелли уехала этим же днем.

На прощание Близар взял ее лицо в ладони. Она смотрела очень серьезно, вопрошающе, но он сделал вид, что не понял вопроса. Ей надо уехать. Сегодня же, сейчас же. Потому что никто не знает, что произойдет этой ночью. И он тоже не знает.

— В шкатулке два письма, — говорил Близар, пока Сияваршан с отвращением ставил в сани сундуки и лаковую шкатулку. — В одном я тебе расписал, что делать с деньгами и серебряными слитками, а во втором — гарантии за королевской подписью.

— Какие гарантии? — прошептала она одними губами.

— Что ты получаешь ежемесячную ренту от доходов земель Близаров, пока не выйдешь замуж, и что честь твоя не пострадала. Ты ведь хотела такое письмо? — он не сдержался и поцеловал ее — чтобы в последний раз согреться ее теплом.

Она упрямо мотнула головой — то ли кивнула, то ли наоборот.

— Отправляйся в столицу, — продолжал Близар. — Сияваршан и Велюто отвезут тебя. Купи любой дом, что понравится. Не возвращайся в Любек. Здесь, в столице, ты станешь самой желанной невестой. Уверен, что молодой Шанкло не заставит долго себя ждать.

— Значит, вы хотите отдать меня ему, — сказала она, и слезы заблестели в глазах.

— Только ты сама решишь, кого осчастливишь, — сказал он. — Не надо плакать. Теперь у тебя есть все. Ты свободна. Воспользуйся свободой и лети.

Он сам усадил ее в сани, укрыл медвежьей шкурой и хлопнул Сияваршана по крупу.

Лошади дружно ударили копытами, и вскоре сани исчезли в снежной дымке.

Близар долго смотрел им вслед, даже когда смотреть уже было не на кого. Он вернулся в замок, и сразу увидел Фалариса и Аустерию. Они стояли в коридоре — один справа, другая слева.

— Что вам? — спросил Близар устало. Он и в самом деле ощущал себя разбитым немощным стариком. Словно вместе с Бефаной в снежную даль улетели все его силы — и телесные, и душевные.

— Крайне неразумно ты поступил, — проскрипел Фаларис, глядя на него поверх очков. — Глупо и неразумно.

44

Кроме сундуков с серебряными монетами и слитками, было еще несколько шкатулок с драгоценными камнями — с бриллиантами, размером с горох, и топазами — прозрачными и голубоватыми, как льдинки. Были еще одежда, и ожерелье, и сладости. И новые сапожки — бархатные, красные, с опушкой из белого меха. А поверх лежал мешочек с пряностями — тот самый, что приехал со мной из Любека. От него пахло ванилью и корицей, но эти праздничные запахи не радовали моего сердца. И что-то подсказывало, что сейчас мне долго будет не до радости и веселья.

Я прочитала письма Близара еще в санях, пока ехали до города. Я надеялась прочитать там хоть строчку о нас, о нем и обо мне, но письма были официальные — сухие, краткие.

Но к чему ему писать о чувствах?

Он же сказал, что все было колдовским наваждением — неосторожное слово связало нас, только и всего. Я уеду — и все пройдет. Только почему-то легче не становилось. И на душе было омерзительно холодно, как будто я совершила что-то плохое, постыдное. Только я ведь ничего не сделала?..

Я еще раз перечитала письмо, где говорилось, как мне поступить с подарками: положи слитки в банк, сдай монеты и камни на хранение, чтобы не ограбили, оставь себе шкатулку с монетами на ближайшие расходы.

Получается, я призналась ему в любви… ну, почти призналась… а он отослал меня, как ненужную вещь…

Я бы поплакала от огорчения и одиночества, но Сияваршан и Велюто могли увидеть, а я не хотела этого. Почему-то Сияваршан — обычно такой болтливый — на этот раз молчал. Да и вид у призраков был угрюмый. Похоже, они тоже были огорчены моим отъездом.

В городе они первым делом примчали меня в королевскую гильдию по торговле недвижимостью, и я, говоря и двигаясь, как во сне, купила дом. Кто бы мне сказал еще полгода назад, что я буду покупать дом в столице — не торгуясь!.. Это и вправду походило на сон.

Мне предложили несколько вариантов — очень красивые дома, новые… Но я спросила, можно ли купить дом на площади — тот, где на входе статуи единорогов. Конечно, можно, но это будет стоить очень, очень дорого.