Дракон для жениха (СИ) - Светлана Крушина Викторовна

— Иохан, скорее! — отпустив шею брата, Ядвися за руку (добро еще, левую!) тянула его куда-то вбок. — Что ты стоишь? Она умирает! Наверное, уже умерла!

Барон поглядел туда, куда тащила его сестра, и выронил камень; в глазах у него потемнело. Сам того не сознавая, он вырвал у Ядвиси руку, метнулся к Фрезу и навесил ему в челюсть великолепнейший хук слева, вложив в удар всю свою ярость — и остаток сил. Не ожидавший подвоха граф отлетел назад, прямо на руки своих друзей-разбойников. А пан Иохан уже повалился на колени рядом с беспомощно распростертой на полу посланницей.

Впрочем, все было еще хуже, чем ему увиделось в первую секунду, ибо рядом с Улле лежала и королевна. В голове барона лихорадочно заметались обрывки мыслей: выстрела было два… но Ядвися сказала, что второй раз ударила графа по руке, значит, он не попал… Выходит, от выстрела пострадала только Улле, да и кровь только на ней, платье же королевны сверкает почти первозданной белизной…

— Мариша не ранена, просто потеряла сознание, — подоспела ему на помощь Ядвися, поспешно присаживаясь рядом. Ушлая девица уже успела схватить пистолет, оброненный Фрезом, и, не зная как с ним обращаться, положила его себе на колени — это пан Иохан отметил мельком, не в силах отвести взгляд от кровавого пятна на груди драконицы. Черт возьми, что же делать? Склоняясь над Улле, барон трепетно коснулся ее щеки… и посланница открыла глаза.

— Иохан… — прошелестела она и слабо улыбнулась побелевшими губами. — Наконец-то… ты так долго шел…

— Улле, Улле! Что это вы выдумали? Не смейте умирать, слышите?

Посланница слабо потянулась было к нему, но снова откинулась на спину; и барон схватил и сжал ее ладонь, но в тот же миг кто-то налетел на него сзади, тяжело навалился, захлестнул шею сильной рукой, норовя раздавить горло. Пан Иохан вцепился в руку, силясь ослабить захват. Когда ему удалось глотнуть немного воздуха, он прохрипел, обращаясь к впавшей в ступор сестре:

— Стреляй, Ядвися! Цель в голову!

Девушка послушно схватилась за револьвер, но далеко не сразу сообразила, как его держать и как взвести затвор. Разбойники справились с этой задачей гораздо сноровистее, и теперь один из них держал на прицеле Ядвисю, а второй направил ствол в голову ее брату.

— Не стрелять, болваны! — прорычал Фрез, который все никак не мог одолеть отчаянно сопротивляющегося пана Иохана. — Не стрелять, если не хотите обрушить себе на головы всю эту гору!

— Стреляй, сестра! Пускай себе гора рушится…

Отчаянности Ядвисе было все-таки не занимать; и со своими страхами, и с новомодным оружием она совладала меньше чем за полминуты. Поднявшись на ноги, двумя руками она твердо навела револьвер на Фреза. Зубы у нее так и стучали, обычно смугловатое лицо белизной могло поспорить с маришиным платьем, но дуло револьвера даже не дрогнуло в ее руках.

— Я ведь выстрелю, граф, уж можете мне поверить. Отпустите Иохана!

Барон не видел ее в этот момент, но, вероятно, ее трудно было не воспринять всерьез, ибо захват на его шее ослаб, и зайдясь в отчаянном кашле, он повалился вперед, едва не придавив собою снова потерявшую сознание Улле.

Который уже раз за этот безумный день казалось, что силы окончательно оставили его, но снова и снова как будто подключался какой-то глубинный резерв, и пан Иохан находил себя способным еще на какие-то действия. Так и сейчас, неведомо каким чудом он заставил себя подняться на колени, резко развернулся, схватил Фреза за воротник и бешеным усилием повалил на землю, от души приложив затылком об каменный пол. Фрез охнул и затих.

— Держи его на прицеле. Если что — стреляй, — бросил пан Иохан сестре и поднял бешеный аквамариновый взгляд на оставшихся двух разбойников, в растерянности водивших пистолетами из стороны в сторону, не решаясь ни выстрелить, ни убрать оружие. — Стреляйте, если хотите, если жизнь не дорога. Ваш приятель устроил уже обвал, дело за малым.

Теперь, когда главарь шайки лежал на полу без сознания, у разбойников, очевидно, не было никакого желания ни хоронить себя под пещерными сводами, ни схватываться с бешеным пленником в рукопашной.

— Да ну вас, — сказал один из них и сунул пистолет за пояс.

— Давайте оружие сюда, — пан Иохан ткнул себе под ноги. Поколебавшись, разбойники повиновались; один пистолет барон заткнул за пояс, а второй, проверив, заряжен ли, перекинул в левую руку. — И ремни тоже давайте. А сами отойдите подальше и сидите там тихо, как мышки… — продолжал он, когда парни положили к его ногам свои ремни. — Ядвися, ты как?

— Все хорошо, — всхлипнула девушка.

— Тогда посмотри за ними.

Еще раньше пан Иохан углядел на полу хвост веревки; вытащив ее из-под камней, он связал Фреза. Он торопился и потому действовал грубо. Минуты бежали, а вместе с ними утекала жизнь Улле… О том, что посланница, быть может, уже мертва, барон старался не думать. После Фреза он перешел к его приятелям и связал им руки собственными же их ремнями. Только покончив с этим делом, он, наконец, снова вернулся к раненой и от облегчения на секунду зажмурился: она еще дышала. Рядом заворочалась, приходя в себя, королевна, но пан Иохан этого даже не заметил.

— Улле! — позвал он и стиснул ладонь посланницы. Показалось, что она холодеет, и он совсем потерял голову. Едва понимая, что делает, он одной рукой обнял Улле за плечи, приподнял и прижал к себе. Принялся целовать неотвратимо холодеющие губы, пытаясь согреть их своим дыханием. — Улле! Не оставляйте меня… за что вы со мной так?

Ресницы посланницы дрогнули.

— Иохан…. — прошептала она. — Так больно, Иохан… — и, жалобно застонав, снова обмякла у него в руках.

— Не уходите, Улле! — в отчаянии зашептал барон. — Останьтесь со мной… на всю жизнь… будьте моей женой!

Ядвися стояла слишком далеко и потому не отчетливо слышала, с какими словами брат обращался к посланнице, но ей хватало и того, что она видела. Сегодня он явился ей с таких сторон, о существовании которых в его натуре она могла только догадываться. Например, она допускала — в теории — что всегда спокойный и ровный Иохан способен на жестокость, но только теперь увидела это воочию. И пусть его жестокость была вызвана необходимостью, такой брат пугал Ядвисю. Впрочем, он и вообще был страшен и странен: в каменной пыли, в крови, с взлохмаченными волосами… И вот Иохан растерзанный, бледный, взволнованный, бесстыдно, у всех на виду, обнимает и целует Улле и, кажется, говорит ей о женитьбе… Ядвися решила, что ослышалась. Брат сам, по своей воле, завел разговор о женитьбе, да еще в такой момент? Нет, кто-то из них определенно сходит с ума!

* * *

— Будьте моей женой! — отчаянно повторил пан Иохан и с радостью увидел, как посланница приоткрыла глаза.

— Женой? — переспросила она слабым голосом. — Вы это серьезно? Не шутите?

— Как можно шутить этим?

— Ах вот как! — непонятно проговорила Улле и вдруг широко распахнула глаза; по отразившимся в них чувствам изумленный и испуганный барон прочел, что умирать посланница раздумала. Мало того, и щеки ее, и губы, вновь налились румянцем и потеплели. — Значит, вашей женой! — с неожиданной и невозможной для раненой силой она пихнула его в грудь, отталкивая, и села; ничего не понимающий, потрясенный до глубины души пан Иохан отпрянул назад, рискуя опрокинуться на спину. — И у вас повернулся язык предложить мне это после того, как вы ползали перед этой девчонкой на коленях и целовали ей ноги?

— Что?.. — беззвучно прошептал вмиг потерявший голос барон.

— Думали, я не узнаю? Ха! Как бы не так! Ах вы бесстыдный, бесчестный человек, коварный перевертыш! Подите от меня прочь! Идите к своей королевне, для которой вы сделаете все что угодно — так, кажется, вы говорили?

— Не припоминаю, чтобы барон говорил мне такое, — льдисто прозвенел в повисшей тишине тихий голосок королевны Мариши.

— Говорил-говорил! И ноги целовал!

— Что? — Мариша резко стала пунцовой, затем так же резко побледнела.