Шутка Вершителей (СИ) - Литвинова Елена

Мы будем жить с отцом, поэтому не знаю даже.

Сдай его охотничьей артели. В этом году в горах много лобанов, и наши не справляются. Пришлось попросить в помощь охотников у соседей, Стревина и даже из Деменеции. Наши гостевые комнаты малы для всех желающих раздобыть серую шкуру.

Хорошо, я подумаю.

Айо, это ты там стоишь? — прозвучало со двора.

Да, папа.

Поздно уже, заходи в дом! Все разговоры оставь на утро!

Иду, — ответила я отцу, и Арьяна поторопилась со мною распрощаться. Видимо, что-то серьёзное действительно произошло между ними…

Десяток дней дома пролетели незаметно, жизнь потекла своим чередом. Я рассказала отцу в кратце о своём приключении и Миладе. Про беременность умолчала. Подумала, что когда придёт время, и так всё узнает. Долго такое не скроешь! Арьяна как-то встретила меня по дороге в лавку и спросила про ключи от моего дома.

Не передумала сдавать?

Нет…

На одиннадцатый день явился Ольдат Тронг. Это в моём доме они с супругой были мне соседями, а родительский дом стоял довольно далеко от нашей улицы. Да и мельничиха жила совсем в другой стороне.

Добрый денёк, хозяева! — произнёс он, когда отец впустил его на порог.

Добрый, добрый… — отозвались мы.

Тибо, я вот к тебе пришёл…

Ко мне? Зачем это?

Так Калдия отправила. Говорит, что с моей лергией лучше тебя никто не справится.

Опять ел купальчиху?

Так, несколько ягод. Дюжа я к ней неравнодушен! Как увижу, так и сами они будто прыгают в рот!

И где ты её находишь-то, зимой… А что же новый лекарь? Мэтр Сильв, кажется? Почему к нему не пошёл?

Так он надыть сказал мне, что если ещё раз притащусь к нему… Да, так и сказал: “притащусь”, то он меня самолично плетью отходит… От моей дурости, значица… Чтобы купальчиху не жрал…

Я услышала за спиной тихое хихиканье. Это Авидея насмехалась над нашим соседом. Я строго посмотрела на неё.

А что такое, мама? Ты этого лекаря Сильва не видела же, нет? Он здоровее любого охотника в нашем селении. Да и из пришлых никого таких размеров нет. Руки во!!! — и Авидея показала размер руки нового лекаря. Ольдат закивал головой, видимо, подтверждая всё сказанное моей дочерью.

Я поняла, милая. Проходите, Ольдат, проходите на кухню, вот сюда. А ты, Авидея, принеси мне быстро настой в самой большой бутыли зелёного стекла из погреба! Сейчас сделаем притирание шеи…

Авидея помчалась выполнять мои указания, а я протёрла стол и дала чистую тряпицу, чтобы Ольдат обтёр краснеющую шею. Авидея вернулась и поставила на стол бутыль. Я выдернула пробку, и, “О, Всемилостивица!” побежала в уборную быстрее ветра, чуть не сбив ног стоящую на проходе дочь. Здравствуйте, явные признаки беременности!

Вывернув желудок, я привела себя в порядок, прополоскав рот и побрызгав водою в лицо. Возле дверей меня встретили обеспокоенная Авидея и отец. Ваухан хмурил брови.

Ты ничего не хочешь сообщить нам, дочь? — я скосила глаза на кухню и округлила их.

Он ушёл, мама. Я отдала ему всю бутыль и велела растирать шею и лицо, когда наестся опять ягод.

Хорошо, родные. Всё равно скоро уже станет заметно, — я присела на стул. — Я жду ребёнка!

И кто же… счастливый… гммм… отец?

Ты его не знаешь, папа, и, надеюсь, никогда не узнаешь…

Так у нас будет братик или сестрёнка? Здорово! — восторженно вскрикнула Авидея.

Милая моя, отец, только я прошу вас об одном: никому ни слова! До поры до времени я не хочу, чтобы об этом узнали. Так надо…

Опять глава морочила тебе голову! — отец стукнул по столу.

Арьяна тут ни при чём! Я сама не хочу лишних разговоров по общине. Всё-таки, мужа у меня сейчас нет…

Добившись от родных обещания молчать, я, конечно, не успокоилась. Нужно было купировать такие казусы в зародыше. Я спустилась в подвальную кладовую, перебрала старые запасы трав и решила сварить себе особенное зелье, от тошноты при беременности. Единственное, пить долго его было нельзя. Семь дней через семь, а потом можно начинать заново. Иначе — выкидыш! Да, я как лекарка могла и вытравить своё дитя из утробы, но только об одной мысли об этом я приходила в ужас! Это было противно самой женской природе, кощунством и грехом! Я знала некоторые истории из жизни знати в нашей столице, когда незамужние дочери богатых придворных вели беспутный образ жизни, а потом убивали своих нерождённых детей. Я их осуждала и презирала. Дитя же не виноват, что мать не умеет держать свои ноги сомкнутыми!

Через какое-то время отвар был готов. Я поставила его на подоконник остыть и настояться. Хлопнула дверь: Авидея побежала на свидание. Бертин спустился на ужин. Покормив сына, я зашла в комнату отца. Тот сидел, опустив голову и уставившись куда-то в пол.

Папа? Ты чего? — я увидела, как слеза скатилась по его лицу.

Да так… Вспомнил маму и рождение твоё и Милады. Мы были так счастливы… Так счастливы!

Папочка! — я бросилась в объятия к отцу, и из моих глаз тоже потекли слёзы. — Всё теперь будет хорошо! Я обещаю тебе!

Часть треть. Глава четвёртая. Мэтр Сильв.

Мне тяжело было долго оставаться без работы. Я не привыкла к безделью. Да и рукоделие никогда не было моей сильной стороной, несмотря на науку матери. Я сходила ещё раз на приём к Арьяне и попросилась обратно в лекарскую, хотя бы помощником.

Хорошо, Рокайо Ганн. Сходи к мэтру. Он уже знает, что прежняя лекарка вернулась. Если договоритесь с ним, то я не против. Правда, деньги там будут другие. Согласна?

Конечно, глава. Но и ответственности поменьше, не так ли?

Вскоре я стучала в дверь когда-то бывшего моим, кабинета.

Ещё рано! Зайдите позже, если не умираете! — рявкнул из-под дверей густой бас. — Приму всех через час!

Я опять постучала.

Да кому ж там не терпится… — дверь распахнулась, и я увидела громадного мужчину с гривой седых волос. Он был не просто громадным, а каким-то непропорциональным. Крупная голова казалась ещё больше из-за густых и вьющихся седых волос, а его плечи были настолько широки, что, казалось, они не вместятся в дверной проём, если он захочет сейчас выйти. Руки его бугрились мышцами, а кулак был настолько огромен, что по размерам как раз почти соответствовал голове. — Я же сказал, девушка, зайдите позже… — и мужчина начал закрывать дверь перед моим носом, но я уже сделала шаг вперёд, переступая порог. — Наглая, значит.

Мужчина скрестил руки на груди и отошёл, впуская меня в лекарскую. Я осмотрелась. С моего вечернего проникновения тут ничего не поменялось. Мэтр был чистюля и педант. Других в нашей профессии и не бывает.

Нравится? А теперь к делу. Что у тебя стряслось дорогуша! Только давай поживее… Мне нужно дописать важную записку в столицу.

Я подошла к стулу для больных и уселась на него, выпрямив спину.

Да-да, конечно, присаживайся. Что там болит? Голова, зуб, живот? Сбился цикл?

Я про себя засмеялась. Цикл, конечно, сбился, только тебя, мэтр, это никак не касается!

Ну? — мужчина уселся напротив меня за стол и взглянул из-под кустистых седых бровей. Его крупный нос напомнил мне сырой бабат в розоватой кожуре.

Здравствуйте. Меня зовут Рокайо Ганн.

Здравствуйте-здравствуйте, Рокайо… А меня — Клодиус Сильв… Представились? Вот и хорошо… К делу, милочка, к делу. Не понимаю, ты стесняешься? Лекарей не нужно стесняться, мы даём клятву Аде, что будем хранить все секреты своих подопечных до смерти. Ну, так что там у тебя? Кишечные колики, понос, почесуха?

Мэтр, я же представилась, — мне хотелось смеяться уже в голос. — Я — Рокайо Ганн!

Рокайо Ганн… Рокайо Ганн… Извини, дорогуша, не припомню. Ты записывалась ко мне на приём и я забыл?

Арьяна сказала, что Вы должны быть в курсе…

В курсе чего? — А-а-а-а-а… — откинулся назад мэтр Сильв, задорно тряхнув чёлкой. — Старенькая ленкарка… Я думал, что ты гораздо старше, поэтому сразу не понял. И чего ты хочешь, Рокайо Ганн? Чтобы я убрался отсюда и освободил бы тебе место? У?

Что Вы, мэтр Сильв, я понимаю, что община не стала бы ждать меня так долго. Но Арьяна разрешила мне занять место Вашей помощницы…