Безумный рейс - Куно Ольга

– Издали звёздочки кажутся маленькими-маленькими, – философски изрёк он, будто и не рисковал только что встретиться лбом с металлическим полом. – Когда отправляешься в космос, кажется: ещё немного – и они будут совсем близко, протяни руку – и сорвёшь, как виноград с дерева. Виноград ведь растёт на деревьях? Впрочем, неважно.

– Неважно, – согласилась я, с замиранием сердца наблюдая за тем, как док опасно накренился влево.

– И вот улетаешь за сотни тысяч километров от Новой Земли – ан нет, они всё равно остаются так же далеко, как и прежде, – продолжал разглагольствовать Брэн.

– Слушай, всё это очень хорошо, – решилась вмешаться я, – но скажи, пожалуйста, сколько медицинского спирта ты успел закачать в свой организм?

– Не считал. А что?

Я вытянула руку на случай, если он снова утратит равновесие.

– Понимаешь, складывается впечатление, что спирт тянет твою голову в одну сторону, а ноги устремляются в другую, и я боюсь, что этот плюрализм мнений закончится падением. Может быть, тебе стоит прилечь?

– Желательно, – признал Брэн неожиданно легко: я-то уже настроилась на продолжительные пререкания.

– Вот и хорошо. Пойдём, я провожу тебя до кровати.

– Нет.

Это прозвучало категорично, и я поняла, что слишком рано успокоилась.

– До кровати я не дойду, – с врачебной прямотой объявил Брэн. – Видишь тот стол?

Он указал на длинный металлический прямоугольник, установленный на высоких посверкивающих чистотой ножках. По-моему, именно на нём док производил вскрытие трупа после памятных событий на Вионе.

– С правой стороны есть кнопка, нажмёшь на неё – появятся колёса. Будь добра, подвези его сюда. Кажется, сам я не дойду.

«Потяни, деточка, за верёвочку – дверь и откроется», – проворчала я себе под нос, но просьбу выполнять отправилась, хотя отходила от врача с некоторой опаской. Передвинула стол к нему поближе и снова надавила на ту же кнопку. Колёсики втянулись обратно, возвращая ножкам прежнюю устойчивость.

– Может, тебе воды дать? – спросила я, оглядываясь на полупустую бутылку минералки.

Ответом мне стал громкий храп. Обернувшись, я обнаружила Брэна мирно спящим на секционном столе.

На следующее утро я пришла в медотсек, чтобы осведомиться о состоянии пациента. Будить его не хотелось, но и сидеть в неведении было тяжело. В итоге я дотерпела лишь до девяти часов, и теперь тихонько постучалась в надежде, что если док ещё спит, то попросту меня не услышит. Однако же дверь распахнулась практически мгновенно, и передо мной предстал Брэн – свежий, бодрый, чисто выбритый, в новой рубашке и с абсолютно не помятым лицом. Я аж отшатнулась под этим напором безукоризненности и испытала жгучее желание сбегать к капитану и спросить, приходил ли он вчера ко мне в каюту. Ну, просто для того, чтобы проверить, не привиделось ли мне всё последующее.

– Доброе утро! – бархатным баритоном поприветствовал меня док. – Проходи.

– Спасибо. Доброе! – спохватилась я уже в отсеке.

Повисла неловкая пауза.

– Как ты себя чувствуешь?

Ответ был очевиден, но вопрос всё равно следовало задать, как минимум по инерции.

– Прекрасно. Я должен принести свои извинения за вчерашнее. Кажется, я был немного не в себе. Уверяю, это больше не повторится.

Его слова прозвучали безупречно, и именно в этой безупречности сквозил холод, проводивший между нами невидимую грань покрепче иного металлического забора. Я набрала побольше воздуха в лёгкие.

– Видишь ли, я кое-что должна тебе объяснить. Собиралась сделать это ещё вчера, но момент выдался не вполне удачный.

Я прикусила губу, опустила взгляд на руки, заметила, что с ногтя на указательном пальце правой руки начал слезать лак. Вечно этот палец самым первым страдает. Мотнула головой, заставляя себя сосредоточиться: думать о маникюре было значительно проще, чем затрагивать щекотливую тему.

– В общем, мы с Тимом вчера возвращались на корабль… То есть мы были на Истерне в разных местах, но назад шли вместе. А ты же давно понял, что у него с законом…как бы это сказать…не всё просто. И тут, как назло, полицейский, откуда ни возьмись. Вот я и создала ему прикрытие. Ну, как-то так.

Не в силах наблюдать за тем, как напряжённый взгляд постепенно превращается в насмешливый, я отвернулась и прошлась по отсеку, якобы разглядывая интерьер. Но собственная неуверенность злила.

– Ты мне веришь или нет? – спросила я, должно быть, резче, чем следовало.

Брэн прошёл к своему рабочему столу, вероятно, для того, чтобы снова оказаться ближе ко мне. К слову, вчерашнего патологоанатомического стола в поле зрения не было.

– Конечно, – заверил врач. – Ты же всегда защищаешь всех… – он щёлкнул пальцами, подбирая выражение, – …существ с непростой судьбой.

– На капросов намекаешь? – гневно сдвинула брови я.

– На них в том числе, – и не подумал увиливать Брэн. – Впрочем, в порядке самокритики должен признать, что вчера вечером ты занималась тем же самым.

– Да пошёл ты! – взорвалась я. – Я тут за него волнуюсь, поддерживаю, на кровать укладываю…то есть на стол…секционный…

Даже не став сдерживать смешок (а зачем отказывать себе в удовольствии), док уселся на край своего несекционного стола, покатал по нему какой-то инструмент и вновь поднял на меня до невозможности наглый взгляд. Я рассвирепела ещё сильнее.

– Всё волнуюсь зачем-то, как он там, не навредит ли ему вчерашняя дегустация, не случится ли от неё каких-нибудь непоправимых последствий. Например, место одно самовоспламенится, – мстительно уточнила я. – Прибегаю сюда с утра пораньше, чуть к коку по дороге не заскочила, банку солёных огурцов с рассолом попросить. А он тут лыбится, про капросов рассуждает! Вот какого чёрта я это делаю, скажи мне?

– Нравлюсь я тебе, наверное, – имел наглость предположить этот мерзавец с самым что ни на есть довольным видом.

Мои глаза вылезли из орбит, а наполнившаяся воздухом грудь вздыбилась настолько, что на осанку любо-дорого было посмотреть.

Спокойно, Марина, спокойно. Надо просто досчитать до десяти. Один, два, три, четыре…

– Ты? Нравишься? Ха! Да ты вообще не в моём вкусе! Я, может, блондинов люблю, вроде нашего капитана, – осклабилась я.

– Врёшь.

– С чего ты взял?

– Помнишь тех милых миенжских ковбоев? Они рассказывали про МИ, аппарат «Момент истины», с планеты Эль Кроз? Тот, который определяет настроение человека по его жестам и мимике? Вот он. – Врач пододвинул ко мне прибор с крохотными лампочками, вытянутым глазком камеры и узким экраном. – Стоит ли уточнять, что определить такую ерунду, как правду говорит человек или лжёт, программе легче лёгкого?

– Ах, так? – Я дошла до той точки кипения, при которой разговариваешь практически спокойно. – Значит, аппарат у тебя имеется? Значит, ты так со мной решил общаться, да? Посредством аппаратуры. Очень хорошо. Тогда вот тебе «Момент истины»!

Я схватила прибор и с размаху швырнула его об пол. Обиженная таким обращением техника зазвенела, разлетелись по сторонам осколки, покатились, подскакивая, винтики, треснула с прощальным скрипом панель. Я даже не отшатнулась, только ногу приподняла, чтобы избежать столкновения с рассыпавшимися ингредиентами.

Брэн тоже не стал отскакивать и вообще как-либо менять положение. Только смотрел на меня эдак задумчиво, будто мысленно перерывал медицинскую энциклопедию в поисках диагноза.

– Н-да, Марина, с тобой шутки плохи, – подытожил он наконец. – Ну, какой, к чёртовой матери, «Момент истины», запрещённый к применению почти во всей галактике, в кабинете хирурга на корабле ВБС? Ты только что уничтожила совсем новый и, кстати сказать, очень дорогой аппарат по диагностике зрения.

– Сам виноват, – отрезала я, развернувшись к выходу.

– После того, как мы поженимся, ты вернёшь мне всю сумму, – прилетело в спину.

Я остановилась. Слова чуть не продырявили меня насквозь, наподобие пули вылетев из груди.