Горячие руки для Ледяного принца (СИ) - Морозова Рита

Эдгар стал моей тенью. Он почти не отпускал меня от себя, даже в лавку или в общую комнату постоялого двора спускался со мной вместе. Его лицо осунулось, глаза постоянно бегали, высматривая опасность. Он торговал свои ткани и пряности с лихорадочной поспешностью, явно стремясь поскорее распродать все и убраться из этого проклятого города. Но Вечная Зима диктовала свои цены и темпы; покупатели были скупы и нерешительны.

— Сегодня, наверное, последняя партия, — пробормотал он утром четвертого дня, завязывая тюк с ярко-красной южной шерстью. Его руки дрожали. — Продам хоть за полцены, но уедем. Сегодня же. После полудня.

Облегчение, сладкое и горькое одновременно, хлынуло мне в грудь. Уехать! Убраться подальше от этих ледяных башен, от этого всепроникающего страха, от памяти о тех глазах… Да, домой, в свой мир, я, возможно, уже не вернусь. Но в теле Аннализы, с ее отцом… это было лучшее, на что я могла надеяться. Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, боясь сглазить хрупкую надежду.

— Ты останешься здесь, — приказал он строго, указывая на нашу каморку. — Запрись. Никому не открывай. Я вернусь быстро.

— Папа… — я хотела сказать что-то, предупредить о смутном предчувствии, но он уже хлопнул дверью, его шаги быстро затихли на лестнице.

Я осталась одна. В душной, холодной комнатке с одним крошечным заиндевевшим окном. Тишина давила. Я пыталась читать ту самую книжку со стихами, купленную у старухи. Строки о солнце и море казались теперь не просто чужими, а издевательски далекими, как сказка из другой вселенной. Я не могла сосредоточиться. Каждое движение за дверью — скрип половицы, голос хозяйки внизу — заставляло меня вздрагивать, сердце бешено колотиться. Я подошла к окну, стараясь разглядеть что-то сквозь ледяные узоры. Только серые силуэты домов, вечно падающий мелкий снежок и ощущение бесконечной, удушающей ловушки.

Именно тогда я услышала их. Шаги. Не обычные шаги постояльцев или слуг. Тяжелые, мерные, ритмичные. Металлический лязг — то ли доспехи, то ли оружие. И они приближались. По лестнице. Прямо к нашей двери.

Ледяной ужас сковал меня на месте. Нет. Не сейчас. Не успели…

Раздался громкий, властный стук. Не просьба, а приказ. Дверь задрожала в раме.

— Открывай! Именем Короля!

Голос был грубым, лишенным всяких эмоций, кроме приказа. Я не двинулась с места. Не могла. Ноги отказывались слушаться. Внутри все сжалось в ледяной ком.

Стук повторился, еще громче, нетерпеливее.

— Открывай, или выбьем!

Мысли метались, как испуганные птицы. Спрятаться? Негде. Выпрыгнуть в окно? Оно было крошечным и выходило во внутренний, заваленный снегом дворик, наверняка под замком. Кричать? Кто поможет против королевской стражи?

Дверь содрогнулась от мощного удара. Замок, хлипкий и старый, не выдержал. Дерево треснуло, и створки распахнулись, ударившись о стену. В проеме, заполняя его собой, стояли трое.

Королевские стражи. Не такие, как в кортеже принца, но не менее внушительные и смертоносные. Тяжелые кожаные доспехи, поверх которых наброшены толстые темно-синие плащи с вышитым серебром гербом Эйридена — стилизованная снежинка в кольце льда. Лица скрывали стальные нащечники и шлемы с опущенными наносниками, оставляя видимыми только холодные, безжалостные глаза. На поясах — длинные мечи, в руках — короткие, тяжелые дубинки. От них веяло не просто холодом улиц, а профессиональной жестокостью и силой.

Средний, видимо командир, шагнул вперед. Его взгляд, как ледоруб, вонзился в меня.

— Аннализа, дочь Эдгара, торговца из Вейсхольма? — Голос был как скрежет льда по камню.

Я не смогла ответить. Горло пересохло. Я лишь кивнула, едва заметно.

— Ты находишься под арестом по приказу Его Величества Короля Эйридена. Собирайся. Немедленно.

— За… что? — выдавила я хриплым шепотом. — Я ничего не сделала…

— Приказ есть приказ, — отрезал стражник. — Не заставляй нас применять силу. Одевайся. Теплее. Дорога не близкая.

«Дорога». В тронный зал? В темницу? Под ледяные своды замка, откуда не возвращаются? Ужас, холодный и липкий, пополз по спине. Я машинально потянулась к своей потертой шубе, висевшей на гвозде. Руки дрожали так, что я едва могла застегнуть роговые пуговицы.

— Где мой отец? — спросила я, внезапно осознав, что Эдгар должен был вот-вот вернуться. Мысль о том, что он застанет это, была невыносимой. — Он… он скоро вернется…

— О твоем отце позаботятся, — прозвучал безликий ответ. — Двигай.

Один из стражников грубо взял меня под локоть. Его рука в кожаной рукавице сжимала как тиски. Они вывели меня из комнаты, даже не дав захватить ту самую книжку — мой последний крошечный островок иного мира. Я спотыкалась на лестнице, сердце бешено колотилось, почти вырываясь из груди. Внизу, в общей комнате, было несколько постояльцев. Они вжались в стены, отворачивали лица, делая вид, что не видят происходящего. Только хозяйка стояла у своей стойки, бледная, с плотно сжатыми губами. В ее глазах читался не страх за меня, а страх за себя , что неприятности пришли в ее дом.

Меня вытолкнули на улицу. Резкий, колющий холод после душной комнаты ударил в лицо. У крыльца стояла крытая повозка, запряженная парой крепких, но не королевских лошадей. Она была простой, без гербов, больше похожей на тюремную карету — с маленькими зарешеченными окошками по бокам. Рядом топтались еще двое стражей.

Именно в этот момент я увидела его.

Эдгар. Он бежал по улице, задыхаясь, лицо перекошено ужасом и неверием. В руках он сжимал пустой мешок из-под ткани — видимо, уже продал последний тюк и спешил обратно. Увидев меня в окружении стражников, он вскрикнул — короткий, хриплый звук отчаяния.

— Аннализа! Доченька! — Он бросился вперед, но двое стражей у повозки мгновенно преградили ему путь, скрестив алебарды. — Нет! Отпустите ее! Что она сделала? Она же просто спасла старика! Это не преступление!

— Отойди, старик, — рявкнул один из преграждающих путь. — Не мешай исполнению королевского приказа.

— Какой приказ⁈ — Эдгар пытался прорваться, его глаза метались от стражника ко мне, полные немой мольбы и ярости. — Она моя дочь! Единственная! Вы не имеете права! Я потребую аудиенции!

Командир группы, выведший меня, обернулся к Эдгару. Его взгляд был ледяным и безжалостным.

— Приказ Его Величества касается твоей дочери лично, торговец. Не мешай. Иначе разделишь ее участь.

Угроза прозвучала четко и недвусмысленно. Эдгар замер. Его плечи сгорбились, ярость в глазах сменилась жгучей, беспомощной болью. Он уставился на меня, и в его взгляде было столько отчаяния, вины и безутешной любви, что у меня перехватило дыхание.

— Эдгар… — прошептала я, и голос сорвался. Слезы, горячие и предательские, навернулись на глаза, мгновенно охлаждаясь на морозном воздухе.

— Я… я не дам тебя в обиду, доченька, — хрипло сказал он, но голос его дрожал. — Я найду способ… Я пойду к королю… Я…

— В повозку! Живо! — приказ командира разрезал воздух. Стражи грубо подтолкнули меня к открытой дверце кареты.

— Я пойду сама! — вырвалось у меня неожиданно громко. Я вырвала руки из их захвата. Не из храбрости. Из последних капель гордости. Из желания не дать им тащить меня, как мешок, на глазах у отца(пускай и не родного). Я встретила взгляд Эдгара. — Я… я вернусь, папа. Обещаю.

Это была ложь. Мы оба это знали. Но я должна была сказать это. Для него. Для себя.

Я шагнула в темный зев повозки. Внутри пахло сыростью, старым деревом и… страхом. Прежде чем я успела обернуться, дверца с грохотом захлопнулась за моей спиной. Щелкнул тяжелый замок. Мир сузился до тесного, полутемного пространства с двумя жесткими скамьями и крошечными зарешеченными окошками, через которые едва проникал серый свет.

Я бросилась к окошку, прижалась лицом к холодным прутьям. Эдгар стоял на том же месте, сгорбленный, маленький и беспомощный на фоне огромных, бездушных стражей. Он смотрел на повозку, и по его обветренным щекам текли слезы, тут же замерзая серебристыми дорожками. Он поднял руку — не для прощания, а в жесте немой агонии, словно пытаясь удержать уезжающую повозку, удержать меня.