Черный скрипач (СИ) - Лю Эдвина

- Ясно, - Дард шумно почесал в затылке. Потом, не менее шумно, поскреб подмышку.

Вообще-то он был довольно чистоплотный: мылся раз в неделю, грязь из-под ногтей вычищал иногда. Но подразнить эту компанию считал себя обязанным. Они стояли с такими невыносимо-брезгливыми лицами! Вздёрнутые и сморщенные носы, сложенные бантиком губки, нахмуренные бровки… Ути-пути, в общем.

- Так я говорю – упокоить её вам? – спросил Дард, посмеиваясь.

- Да! – почти хором выкрикнули безутешные родственники.

- А что ж священник-то ваш? Не может, что ли?

Из-за спин родственников выдвинулся благочинный – служитель Спящего, которому волей-неволей приходилось и службы Смерти проводить. Куда ж денешься-то?

- Много денег-то взял, чтоб не вставала? – спросил у него Дард.

Кругленький священник развёл руками. Судя по размерам склепа и пышным одеждам, родичи были богатенькие. И наверняка не поскупились.

- Не от души, должно быть, отстоял, - сказал Сарвен, потирая рукой об руку. Ему хотелось разогреть пальцы, чтобы почувствовать, как приливает кровь. – В наше время-то нельзя не от души. Вишь – сами встают. Непорядок!

- Мы заплатим, - пискнула склочная дамочка, первой догадавшись, почему старушка всё ещё не лежит как положено, головой к востоку, ногами к западу.

- Это хорошо бы, - согласился Дард.

Вообще упокоить мертвеца не сложнее, чем поднять – при условии, что соблюдены некоторые тонкости. Но сейчас никаких тонкостей не наблюдалось – ни страха смерти в сердцах присутствующих, одно лишь недовольство, что тётушка внезапно начала гулять… ни присутствия неупокоенного духа, полного мятежной энергии. А стало быть, рассчитывать Дард может только на себя. А с собой у него вечно недоразумения какие-то: то ему смешно посреди обряда, то вот, как сейчас, похмелье. Ещё бывало, что он растеряется и никак не сообразит, что делать.

Ну, со старушкой всё равно больших сложностей быть не должно. Сам поднял – сам и обратно упокоит. Упырёк шмыгнул носом и подошёл к родственникам поближе, невзирая на то, что они все недовольно повели носами.

- Десять цыпляток, - сказал он. – Или по курсу монетой.

Родственник постарше вздохнул и вытащил из кармана объёмистый кошелёк. Десять жёлтых казначейских билетов занимали в нём так мало места по сравнению с оставшимися деньгами, что Дард понял: продешевил. Ладно, десять «цыплят» тоже неплохо. Да его учитель столько за месяц не всегда зарабатывает. Жалованье кладбищенского сторожа – семь желтеньких.

Упырёк цапнул деньги и, насвистывая, пошёл в склеп. Старушка, уныло стоявшая всё это время у монумента, изображавшего Смерть – девушку с закрытыми глазами и распущенными волосами – побрела за ним.

У подножия постамента, куда скорбящие родственники водрузили обитый розовым шёлком гроб, лежала кучка костей. Судя по всему, по бедному скелету долго били лопатой и киркой – кости валялись все поломанные, верёвочки растрепались, черепушка, треснувшая пополам, укатилась куда-то вглубь склепа. «Нехорошо так над покойником издеваться!» - подумал Упырёк, а потом вспомнил, как они с учителем хохотали, оживив скелет.

Приказал старушке лечь и стал медленно собирать в себе ошмётки эмоций. Хватит ли на упокоение, так и не понял. Старая дама, едва легла в гроб, сложила руки на животе и, улыбнувшись, закрыла глаза. Это не имело особого смысла: мертвецы глазами не смотрят. Они чуют. А глаза - это так, привычка. Дард тоже свои закрыл, уж очень под веками жгло. Вдохнул, выдохнул и велел старой даме упокоиться.

- Ложись, отдыхай, - сказал он ей дружелюбно. – Пройдёт ещё дюжина дней, тебя положат вон в ту каменную коробочку, закроют крышечкой, и уже никаких окошек в гробике, хорошо ведь? Ложись спать, бабулька. Покойникам нужен покой, да?

Старушка охотно послушалась. На остаточных эмоциях по своей воле ведь не бегают.

А ведь легко получилось. Значит, не учитель её поднимал. Спасибо Спящему богу за маленькие подарки…

Дард вышел из склепа, отвесил безутешным поклон и побрёл прочь.

Не надо благодарностей. Всего лишь какой-то трупарь, нет, даже хуже – ученик трупаря. Правда, по ученическим меркам, перезрелок – уже девятнадцать лет как-никак.

- Спасибо, - сказал кто-то из толпы родственников.

Дард обернулся и пожал плечами.

- Обращайтесь, - сказал, хотя это было не его кладбище.

А вон и сам здешний некромант… Пьяница небось тот ещё – тоже, как Дард, еле на ногах держится. Это хорошо. У Дарда ноги уже опомнились – вильнув в сторону от мага ложи Смерти, он пустился наутёк. В голове стучали кувалды, но он не останавливался, пока не удрал подальше.

Утопающий в зелени городок под названием Сольме открылся перед ним, едва Дард обогнул пригорок. Хороший городок: много разных лавок, кабачков, забегаловок и магазинчиков. Отсюда он – как на ладони, разрезанный на три части двумя речками – Азельей и Сольмейей. Четыре района, четыре кладбища, очень удобно. И ещё несколько посёлков поблизости… есть где поселиться!

Учитель Сарвена Дарда «окучивал» кладбище левобережного района Сольмейи. Так что всего-то Дарду и оставалось, что перебежать через мост и....

И тут он вспомнил.

***

Дэнни провёл целый день в одиночестве. Он включил газ под котлом и вымылся в ванной, когда вода нагрелась. Он четыре раза пил чай и съел весь хлеб и твёрдое, словно деревяшки, печенье, завалявшееся в сухарнице. Спал. Перебрал книги из библиотеки Чезаре – так и не выбрал ни одной интересной. Поспал. Долго смотрел в окно. Бродил по комнатам – в квартире их оказалось четыре. Меньше, чем в доме ван Лиотов. Но ведь жил-то Роз, как ни крути, один!

Одна из комнат, центральная, оказалась очень просторной. Дэну тут даже понравилось. Ещё ни один пленник, наверное, не мог похвастаться заключением в квартире, где есть такая красивая и большая комната, где много низеньких кушеток, два приземистых дивана, целых четыре невысоких столика, огромный ковёр, закрывавший весь пол, и на ковре – множество подушек.

В квартире, и в особенности в гостиной, заметно пахло табаком. Но запах не был застарелым и неприятным. Он казался тут очень уместным, словно дополнял собой интерьер.

И при всём этом везде, кроме кухни, царил порядок. Даже странно. Дэнни вспомнил, что дома убирался из-под палки и ненавидел мыть посуду. После возни с водой у него мозоли на пальцах распаривались, и могли начать слезать – а это усиливало чувствительность подушечек. Неприятно, когда играешь, а новые мозоли ещё не наросли… Сердито сопя, он заглянул в кухонную кладовую, нашёл там большой жестяной таз и пошёл набирать в него воду – она после купания в котле ещё была тёплая.

Чезаре пришёл, когда уже начало темнеть и Дэн всерьёз забеспокоился, что остался один взаперти. В руках маг держал несколько свёртков, перевязанных бечёвкой. Как будто пришёл с подарками на какой-то праздник. К примеру, к ночи Краткого сна, которая будет совсем скоро.

Вот только вид у Роза был не праздничный. Под глазами – тени, возле губ – тяжёлые складки. Не сняв сапоги, он прошёл в кухню и сгрузил на стол свёртки. Усилий Дэна по уборке и мытью посуды не оценил, на мальчика еле взглянул. С видом равнодушным и усталым дошёл до гостиной и упал на один из мягких низких диванчиков. Вытащил из ящика приземистого стола большую коробку и долго перебирал различные трубки. Дэн следил за этими действиями с удивлением и недоумением. Выбрав длинную трубку, Чезаре придирчиво стал ковыряться в отделениях коробки с табакерками, полными трубочного табака. Брал щепотку, нюхал, бережно ссыпал обратно. Глаза у Роза при этом казались пустыми и отсутствующими.

Наконец, он набил трубку, зажёг её при помощи длинной спички, которой дал немного погореть, и закурил.

- Всё плохо, - сообщил маг.

Дэн молчал.

- Тебе придётся какое-то время побыть здесь, малыш, - сказал Роз. – Пожалуй, я буду всем говорить, что ты мой ученик. Мои ловцы тебя не выдадут. Вот твой документ.

Он швырнул на стол прямоугольник глянцевой бумаги.