Он идет за мной (СИ) - Гильц Оливия

Желания ложиться на холодный хирургический стол для пыток у меня не было никакого, но выбирать не приходилось. Возможно это были мои последние минуты в своем сознании, и я не хотела их терять. Посмотрев на Валенса самым испепеляющим взглядом, на который была способна, я встала с пола и лязгая цепями прошла к столу.

— Вот и умница. Так а теперь ложись и приготовься! Тебя ждет удивительное путешествие на тот свет. — Уже лежа на столе я в ужасе посмотрела на Валенса.

— Не переживай душенька, это будет всего пару секунд, и необходимо что бы твой барьер ослаб и тень проникла тебе в душу. — Валенса стал бегать вокруг стола и привязывать меня. Его воодушевление и нетерпение, раздражали. Хотелось, закрыть глаза и забыть обо всем что со мной сейчас происходит.

Когда я была полностью привязана к столу и моя голова надежно закреплена, профессор встал справа, подтянув к стебе столик с инструментами.

— Ну, приступим. О, боже мне не терпится! Как бы не перестараться и не убить тебя, душенька. Но я постараюсь, ты не переживай, все будет просто превосходно!

Валенса взял со стола шприц с куда более длинной иглой и постучав по шприцу, тихо произнес: — Так, а теперь остановим тебе сердечко на пару секунд. Он занес шприц с иглой прямо у меня над сердцем.

— Прощай, Танюша, ты была просто душкой.

Игла вошла ровно в сердце. От резко пронзившей боли, все сжалось, и спустя мгновение взорвалось. Я кричала так будто умираю, хотя с его слов это и была моя смерть.

Еще несколько секунд и все погасло. Была абсолютная темнота и холод. Я не видела ничего, не было ничего.

Только я подумала, что наверное так и выглядит смерть, как где то вдалеке загорелся огонек. И чем ближе он становился, тем страшнее было. Страх все нарастал пока наконец, он не поглотил меня полностью, и я не открыла глаза.

Все та же лаборатория, все тот же «чокнутый» профессор правда я уже была не привязана, а рядом со мной стояла настежь распахнутая клетка.

— О, уже очнулась! Как чудесно! Скажи, что ни будь?

В горле пересохло, и слова никакие не лезли в голову. Я смотрела на открытую клетку, напоминающую больше клетку для птиц, чем для темных душ.

— И как ты мог так грубо меня запихнуть в такую каморку?

— О прости Ника, вынужденная мера.

Так, стоп это сейчас я сказала? Кто я? Он вселил в меня душу Вероники и я стала ей? Правда?

— О чем задумалась? — вывел меня из раздумий Валенса.

— Да так, слушаю мысли умирающей души. — Мой голос был звонкий и почти смеющийся. И это она, то есть я, о себе говорила?

«А о ком же еще» Раздался внутренний голос. «Ты теперь паразит в теле в котором уже есть две сильные души.»

— Но это мое тело! — Не выдержала я. В этот момент я говорила вслух и прекрасно это слышала. Но спустя секунду я икнула и Вероника нервно захихикала.

— Что бастует? — с интересом спросил профессор, убирая свои инструменты в шкаф.

— Ничего профессор, очень скоро, она сдастся и больше не будет помехой.

— Я верю тебе, солнце мое, а теперь, иди отдохни.

Я послушно кивнула и пошла в комнату противоположную от моей темницы.

Зайдя в спальню, Вероника закрыла дверь и подошла к длинному зеркалу стоящему возле шкафа.

— Советую тебе оставить попытки побороть меня. Против меня даже самые сильные человеческие души не выдерживают. А ты слаба. Ты кое как смогла слить свою душу и душу Калисты, а значит очень скоро ты начнем слышать и ее голос, и вот тогда тебе уже никто не поможет.

Во мне все словно перевернулось. Я не могу так просто сдастся. Не после того через что я прошла, что быть рядом с теми кто мне дорог.

— И не надейся! — прокричала я.

Вероника лишь ухмыльнулась, и зевнув, прошла к кровати и почти сразу же уснула. Через некоторое время сон настиг и меня. По всей видимости, смерть отбирала слишком много сил у души.

Шли дни. Я стала замечать, что моя душа просыпалась все позже. И раньше засыпала. Перестав контролировать свое тело, силы очень быстро стали меня покидать.

Примерно через неделю, я проснулась, в тот момент когда в комнату где сидела я и профессор ворвался Артем. Он был серьезно ранен, но гнев помогал ему стоять на ногах.

— Валенса! — прокричал он и кинулся к профессору через комнату, но путь ему перегородила я, точнее мое тело.

— Не трогай его Крылов. Он мне ничего плохого ни сделал. — Сказала я строгим голосом.

Артем остановился по среди комнаты и в полном недоумении провёл взгляд с Валенса на меня.

От его вида сердце щемило в груди. Хотелось закричать, не слушай меня, хотелось сделать хоть что ни будь. Но моя душа слишком долго бездействовала, и ни осталось никаких сил.

— Таня, с тобой все в порядке? Как ты? Мы так долго тебя искали.

— Со мной все хорошо, Артем. — перебила его Вероника. — Можешь больше обо мне не беспокоиться. Я здесь по собственной воле.

Она обошла кресло где сидел профессор и оперлась локтями о спинку.

— А тебе здесь делать нечего.

— Я не понимаю. Таня. Что произошло?

— Ничего, просто профессор объяснил мне кто я. И дал мне свободу. Ту свободу в которой я нуждалась, ту которую ты не смог мне дать.

Что за чушь я городила? Господи! Кто ни будь, отрежьте мне язык.

«Будешь бубнить, отрежу» Грозно предупредил меня внутренний голос.

— Можешь идти, больше я в тебе не нуждаюсь. — Мой голос был надменным, словно я прогоняла со двора неугодного крестьянина.

Пожалуйста, взмолилась я. Артем, прошу услышь меня!

Но он меня не слышал. Даже мои мысли. В данный момент, он стоял с обезумевшими глазами и пытался найти хоть намек на то что меня здесь держали против воли.

Простояв так еще несколько секунд, он отпустил руки и, очень сдержано произнес: — Ты точно в этом уверена?

В ответ я лишь махнула ему в сторону выхода, сказав: — Абсолютно. Аривидерчи, котик.

Артём вперился в меня взглядом, но спустя мгновение, вздохнул, опустив голову и побрел в сторону выхода.

— Нет! — закричала я. — Не уходи! Крик отчаянья был на столько сильный, что Вероника даже кашлянула. Но больше не произошло ничего. Артем вышел и больше я его не видела.

Всю последующую неделю, я просыпалась в самые непонятные для меня моменты. То я стою на крыше и ловлю молнии, то сижу за столом под водой и играю в шахматы с какой-то рептилией.

Возможно это были галлюцинации, возможно сны Вероники, но в последнее свое пробуждение, я пыталась разговорить Дога на светскую беседу. После того как в меня вселилась Вероника, я редко его видела. А в те моменты когда нам удавалось побыть наедине, он в основном молчал притворяясь частью мебели. Вот и сейчас мы сидели вдвоем в гостиной, Вероника на диване, а Дог в кресле возле выхода.

— Эй, ну не будь букой. Поговори со мной, мне скучно! Ты раньше не был таким, до появления этой дохлой оборванки.

На лице Дога запульсировала вена, и он не двузначно отвернувшись, фыркнул.

— Неужели она тебе не безразлична, пес? А пес?

— Прекрати.

— Ну, вот! Видишь уже прогресс, за две недели одно слово.

— Я себя ели сдерживаю, чтобы не свернуть тебе шею во второй раз, поэтому, прошу тебя, помолчи и дай отдохнуть.

— А что если я дам тебе с ней пообщаться? — неожиданно спросила Вероника.

— Так я тебе и поверил.

— Не веришь? Ну вот смотри. — Вероника закашляла, и согнувшись пополам сквозь зубы процедила: — Дог, прошу, помоги мне.

Дог тут же подорвался с кресла и в два шага оказался рядом с диваном.

— Таня? Это ты? Как ты? С тобой все хорошо? — Дог нервничал и пытался хоть как то мне помочь, через несколько секунд Вероника не выдержала и что есть силы заржала.

Дог тут же переменился в лице, и чертыхнувшись отпрянул от дивана.

— Глупый, глупый, пёска. Ну как можно было купится на такой дешёвый трюк? Ну иди сюда, я тебя приласкаю.

Дог оскалился и шипя произнес: — Только если позволишь перегрызть тебе горло.

— Ну, ну ну. — улыбнулась Вероника, вальяжно разложившись на диване. Ты же не станешь убивать нас? Ты ведь не тронешь свою ненаглядную?