Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо"

— Я… Мне сказали…

— Ну?

Янис-Эль была уверена, что вот прямо сейчас зажатый в угол святоша наконец-то скажет что-то важное, раскроет какие-то свои карты, но в который раз ошиблась. Этот паразит, запылав ушами, уткнулся взглядом в столешницу и заблеял что-то совершенно дикое. О том, что предполагал: только опытная в постельных делах эльфийка, имевшая секс не только с сородичами, но и с людьми, сможет соблазнить Эйсона. А тот факт, что невеста, лишенная способностей к эйнор-тоу, еще и не смогла бы в случае чего отгрызть жениху голову, только укрепил пресветлого дора Халльрода в верности выбора…

— Гениально, — прокомментировала Янис-Эль и вздохнула. — Ладно. Поговорим о вернувшемся в Несланд Эльц блудном сыне его бывшей хозяйки. Кстати, как получилось, что пресветлая дора — матушка моего мужа — так безответственно нагуляла первенца на стороне?

Халльрод вздохнул, и малиновый цвет стал уходить с его ушей и щек.

— Это не было результатом… адюльтера. Пресветлая дора подверглась насилию.

Янис-Эль прикрыла рот ладонью. Вот, значит, как…

— Выяснить, кто именно надругался над дорой Нин, не удалось. Пресветлая дора была в отчаянии и даже пыталась покончить с собой, но дор Йоррик сумел супругу успокоить. Он любил ее и даже рожденного в результате насилия ребенка наделил родовым титулом и растил как своего сына. Правда, при этом прописал, что полуэльф станет его наследником только в том случае, если более в семье не родится ни одного мальчика.

— А после на свет появился Эйсон, — Янис-Эль задумчиво кивнула — картина становилась все более понятной. — Как к этому отнесся Корис?

— Ну как? А как он мог отнестись? Насколько я знаю, серьезных конфликтов у них никогда не было, а потом Корис из замка просто уехал и больше не возвращался.

— И все же вы узнали его, едва увидели, пресветлый дор.

— Я… Ну я… Он… Он появился некоторое время назад. Вскоре после смерти моей сестры, когда я как раз переехал в Несланд Эльц. Предъявил вот это самое кольцо, представился королевским тайным агентом и… предложил помочь.

Все еще изучавший донесение капитан Фьорнфельт отвлекся от своего занятия и поднял голову.

— Вот как?

— Да.

— И что потребовал за это?

— Он… Он не сразу. Он сначала совершенно бескорыстно, из любви к брату… Как я думал… А потом он… Недавно… Он попросил помогать в сборе данных.

Фьорнфельт хмыкнул.

— Почему же он обратился именно к вам, а не к брату, пресветлому дору Несланду?

— Дор Корис сказал, что имя Несландов не должно засветиться в этом деле. Нужно было, чтобы Эйсон ничего про его шпионские дела не знал.

— Почему?

Халльрод открыл рот, закрыл, и его лицо вдруг стало растерянным.

— Я не помню.

Янис-Эль и капитан Фьорнфельт мрачно переглянулись.

— А в чем заключалась его помощь вам с проблемами Эйсона?

— Я… Ну я… Вы не понимаете. Эйсон тогда был в ужасном состоянии, я уж не чаял, как его от крайностей удержать. А Корис мне… действительно помог.

— Чем же?

Халльрод вновь забегал глазками, а Янис-Эль вдруг все поняла. И прокляла себя за то, что не дотумкала до этого раньше. Высокий и черноволосый Корис вполне мог быть тем самым неизвестным магом, которого она сама, правда только со спины, видела у постели больного Эйсона на пару с дором Халльродом! Твою мать!

Янис-Эль вскочила, кинулась к проклятому святоше и, выдернув его из кресла, затрясла, как осинку.

— И помогал все три года, да?

— Отпустите меня, сумасшедшая! — заверещал Халльрод и попытался вырваться, но Янис-Эль была для этого слишком зла.

Завалив Халльрода на спину прямо на его рабочий стол, она ухватила его за горло и принялась колотить тупой башкой этого гада по гулкой столешнице. На пол полетели бумаги, свалился магический мешок и еще что-то. Фьорнфельт не вмешивался, а напротив, наблюдал за происходящим с искренним любопытством зрителя на цирковом представлении и с легкой приятной улыбкой на лице.

— Сколько раз ты давал этому бедолаге зелье с заговором подчинения? А? Говори, а то я тебе морду обгрызу, сволочь!

Фьорнфельт улыбаться тут же перестал и подобрался.

— Я не… Редко! Честное слово, я делал это редко! Только когда у него приключался очередной срыв!

— Как после нападения кадехо, когда он просто не захотел меня пороть? Это ты называешь срывом, дерьмоглот?

— Вы не представляете, как сильно он переживал смерть доры Паломы. Я его из петли, можно сказать, вытащил.

— Прошло три года, дрянь ты этакая. Три года! За это время кто угодно в себя придет. Но ты его в покое не оставил! Привык? Безопасно оказалось послушную марионетку рядом с собой иметь? А сам? Проворовался, небось, присвоил всю казну, а хозяйство по ветру пустил? А? Поэтому мне бухгалтерские книги и не давал?

И тут Янис-Эль увидела, как Халльрод заплакал. Рот у него скривился и поехал куда-то вбок, нос мгновенно покраснел, веки набухли… От неожиданности она даже выпустила тощую шею пресветлого дора и отступила в сторону. Воспользовавшись свободой, Халльрод сполз со стола на пол и уткнулся лицом в подрагивающие ладони. Янис-Эль взглянула на вскочившего Фьорнфельта, который все еще сжимал в руке листы шпионского донесения. Тот в ответ посмотрел на нее ошарашенно, но с полным пониманием ситуации… И тут щенки кадехо, которые все это время удивительно смирно сидели рядом с дверью, отчетливо и злобно зарычали, уставившись на нее.

Янис-Эль обежала взглядом стол — кольцо шпиона пропало, видно, свалившись на пол во время драки. Капитан, поняв, что именно ищет эльфийка, увидел королевский перстень первым, быстро нагнулся и поднял его, засунув себе в карман… Янис-Эль замерла. Он взял кольцо… рукой… Стоп! Но она же совершенно отчетливо помнила слова пресветлого лира Бьюрефельта о том, что никто не сможет отобрать его подарок! После перед глазами встала картинка — мэтр Курдбах пытается взять ее колечко, чтобы лучше рассмотреть, и отдергивает руку, словно обжегшись. Это что получается? Кольцо Кориса — подделка?

Дверь распахнулась, и в комнату ступил этот долбаный тип, которого Янис-Эль только что и явно не к добру помянула, а вместе с ним ворвалась волна магии. Щенки кадехо заскулили и легли на пол, пряча мордочки в передних лапках, а уши у Янис-Эль зачесались так, что впору было оторвать. Капитан Фьорнфельт замер, словно был игрушечным роботом, у которого кончилась батарейка. Пресветлый дор Халльрод просто завалился набок и тоже застыл. Корис абсолютно уверенно проследовал в кабинет, осмотрелся, выдернул из безвольной руки Фьорнфельта листы со своим донесением и спрятал их в карман свободной куртки, а после принялся искать еще что-то.

«Кольцо и свой мешок, — поняла изумленно застывшая Янис-Эль. — Только хрен ты что получишь!»

Уже совершенно осознанно сохраняя неподвижность, она дождалась, когда Корис нагнулся прямо перед ней, заглядывая под стол, неторопливо взяла с него тяжелый подсвечник, чудом не свалившийся на пол во время драки с Халльродом, и со всей дури саданула им по вражескому затылку. Корис хрюкнул и упал, а Янис-Эль сосредоточилась и добавила ему уже мысленно — так, как ее учил мэтр Шуппе на своих занятиях.

И тут же перестали чесаться уши, капитан Фьорнфельт задвигался и заозирался с диким выражением на лице, и даже дор Халльрод, моргая словно сова, полез из-под стола.

— Падаль гнойная, — сказала Янис-Эль и сплюнула.

— Как? Что? — бормотал дор Халльрод и озирался, не замечая за столом распростертое тело Кориса. — Что случилось?

— Это ты его? — поинтересовался Фьорнфельт, которому как раз все было замечательно видно. — Но почему я ничего?..

— Это была магическая ментальная атака, — мрачно пояснила Янис-Эль.

— А почему она не подействовала на тебя? — капитан прищурился, а потом присел у тела и с некоторым усилием перевернул Кориса на спину.

Халльрод обошел стол и ахнул, прикусив кулак.

— Потому что потому все кончается на «у», — проворчала Янис-Эль, тоже присаживаясь и пытаясь нащупать пульс на шее шпиона.