— Джемрен-бюйюк, — не унимается Аландес.
Да ради всех богов, сейчас-то помолчи! Не отравляй своим злорадным ядом.
— Позволь тебе напомнить заново твои слова. В том, что касается «если не противоречит по природе…». В договоре это не для красного словца. Ведь всем известно о несовместимости людей и многоуважаемых унвартов, что населяют Лес…
Ты к чему ведешь, гаденыш?
— …но раз настали удивительные времена… Разве не станет лучшим подтверждением нашего союза твое родство еще и с Лесом? Твои прекрасные Айла́ и Гюлена́й — двойняшки, как же можно будет их обидеть: одарить счастьем одну и обделить другую…
Шах хищно подобрался. Встрепенулись те самые Айла и Гюленай, губы Элмас тронула плотоядная улыбка. Скрестились взглядами на замершем Анхельме.
— Ты прав, сын друга Нердеса. Сердце отца не выдержит горя одной из них, моих кезым, моих севгили…
Разменные монеты твои кезым! Боги, да что здесь происходит, это шутка?
— Корсталия чудесный край, как раз для нежной юной розы… Мой друг астарх, ты дашь мне свой ответ?
Нет, все-таки, не шутка… Мелочный и мстительный Аландес продумал все. Отнял всех, кого люблю. Выстрелил в меня со всех сторон… Убил.
Джемрен подкручивает тонкий ус, черные глаза горят в предвкушении, словно не обычного студента видит перед собой, а минимум второго принца. Стремительно бледнеет Хельме, я чувствую, как закипает Мекса, сейчас взорвется. Время будто замедлилось, сгустилось, все мысли вязкой кашей. Тем же жестом теперь астарх удерживает Мексу за столом. Астарх?.. Но что ему мой Хельме — на другой чаше весов неизмеримо больше.
Да как расстегивается этот ворот, дышать же невозможно… Какая гадкая и подлая месть. Из-за чего? Из уязвленной гордости, мелких обид, и наросла же комом… Пусть мне, но Хельме жизнь ломать? Он этого не заслужил ничем!
— Астарх, время выходит, — торопит шах Джемрен.
— Да будет…
— Нет! — рву на себе злосчастный ворот, тот не поддается, вскакиваю. — Только не Анхельм — я! Я пойду! Астарх, да будьте милосердны, скажите так…
Седой астарх даже сидя возвышается горой, бесстрастный, мощный. Ему-то какая разница, кого… Но смотрит пристально, сомнения ищет? Их нет. Для меня и так все кончено. Кивает медленно, согласно. И с исчезающим шелестом песка:
— Да. Будет так.
Угаснул сзади круг, вторив многоголосым эхом:
— Да будет так… Клятвы соблюдены перед богами.
И все же воздух кончился, а с ним и свет в глазах померк. Подкосились ноги, мелькнуло где на задворках напоследок: «закончилось… успела…». И рухнула в спасительную бездну, где нет места больше ни мыслям, ни тревогам. Ничему.
