Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава

Сил моих хватило только на то, чтобы обработать рану Флоренс и устроить ее удобнее, но уже через час девушка бредила и пыхала жаром, как раскаленная печка. Мазюкалка Эрты хоть и помогла, но что-то определенно проникло в кровь с ударом острых когтей и мучало Флоренс кошмарами и бесконечными пробуждениями, мешая ей спать.

Изнывая от лихорадки, девочка свернулась на полу в клубочек и болезненно всхлипывала, а я иногда могла уловить обрывки фраз и молитв неизвестно кому.

С каждым тихим стоном я все больше отчаивалась.

Здесь лекарства не найти, а Флоренс срочно стоило бы лечь в капсулу регенерации, серьезно проколоться антибиотиками и пройти обследование. Даже Буря смотрел на нее с каким-то подобием жалости во взгляде, но упрямо молчал. Я знала, что руки у него давно затекли за спиной и если разрезать веревки, то парень будет скулить не хуже Флоренс, но он упорно молчал и не пытался заговорить или отвлечь внимание. И сбегать не торопился.

Понимал, наверное, что против летучих тварей не выстоит один, — много их вокруг. Не было сомнений, что это те же самые существа, которых я видела на скале, вглядываясь в небо. Значит, где-то здесь у них гнезда, — весь город может быть их вотчиной.

Будто нам было мало того, что он полностью изрыт корнями, а некоторые улицы и вовсе разрушены! Теперь придется опасаться и атаки с воздуха.

Отныне мы были нужны друг другу ради выживания, но я ни на секунду не забывала, что Буря — мешок сюрпризов. И он попытается выкинуть какую-нибудь дрянь, как только станет безопасно.

— Траванули ее, — пробормотал Буря, заметив мой пристальный взгляд. — Будем сидеть на месте — и твоя подружка не доживет до спасения. Если вас вообще кто-то собирается спасать.

Последние слова он произнес с усмешкой, отчего под ребрами зашевелился нехороший ледяной комок.

Я не сомневалась, что нам удастся выбраться отсюда, нутром чуяла, что нужно подождать еще немного, подать сигнал и затаиться.

Но усталость с каждым разом, с каждой новой мыслью откусывала от этой уверенности крохотный кусочек. Прожевывала ее с хрустом и выплевывала мне под ноги, громко хохоча.

Прижав руку к груди, там, где закручивался лихими спиралями узор ворона, я прикрыла глаза и уперлась затылком в стену. Камень был нагрет до предела. Вся комната походила на одну большую кремационную печь, и каждая косточка в теле могла вспыхнуть в любую секунду.

Опасности дороги глушили тоску, но в момент покоя она вытянулась в полный рост, нависла надо мной и рассматривала желтыми глазами, готовая воткнуть клюв под ребра.

К горлу подкатил удушливый комок, но я не хотела лить слезы перед Бурей. Он точно не из тех, перед кем я бы показала слабость и боль.

Возможно, будь я одна…

Хотелось встать и выйти на улицу, глотнуть воздуха, но оставлять Флоренс с врагом, пусть и связанным, было слишком опасно. Девочка не смогла бы дать отпор.

— Еще не поздно передумать, Ши, — Буря решил подать голос, но меня почему-то вообще не волновали его слова. Не раздражали, не будили внутри привычную злость. Все выветрилось, растворилось в тусклых переливах силового барьера над головой. — Если мы вернемся на Заграйт с Ключом, то я сам прослежу, чтобы твоей подружке оказали лучшую помощь.

В горле булькнул смех, и Буря нахмурился, быстро растеряв изрядную часть напускной доброжелательности.

— Извини, — проговорила я. — Это у меня рефлекторная реакция на чушь.

Буря собирался ответить что-нибудь колкое — по лицу было видно, как он напряг все остатки гордости и злости, чтобы выдать зубодробительную тираду, полную кислоты и яда, — но странное шуршание на улице заставило его напрячься и прислушаться.

На крышу, будто нескончаемым потоком, сыпались сухие листья. Шелест казался абсолютным, он заполнял собой все уголки комнаты, каждую трещинку в стенах.

— Развяжи меня! — зашипел Буря и не без труда поднялся на ноги. В его глазах плескался такой неподдельный ужас, что мне стало не по себе.

— Захочешь жить — побежишь и так, — отрезала я и подошла к пролому в стене.

Небо потемнело, налилось чернотой и багрянцем. Над массивной черной кроной дерева в разные стороны растекались зеленовато-желтые волны, будто что-то билось о силовое поле снаружи, желая прорваться внутрь. На крышах соседних домов метались густые тени, шелестели перья огромных крыльев, над головой кто-то клекотал и царапал камни когтями.

— Кажется, мы переполошили все гнездо, — слабый шепот Флоренс за спиной заставил меня обернуться.

Девушка не могла стоять — ей пришлось привалиться плечом к стене.

— Мы — болезнь, — усмехнулась она. — И они явились избавить город от заразы.

— Твоя подружка свихнулась, Ши, — Буря старался не приближаться к пролому.

— Мы не можем уйти, — Флоренс бросила затравленный взгляд на улицу. Покрасневшие глаза сильно слезились, девушку била крупная дрожь, а хрупкая рука ухватила меня за плечо и притянула ближе, отчего жар измученного тела окатил меня с ног до головы. — Стоит только показаться на глаза этим тварям — и нас разорвут на части.

Клекот над головой усилился, темная груда перьев шлепнулась прямо перед входом. Завозилась, заскрежетала когтями, распахнула крылья и подняла массивную голову.

— Встань за мной, — сжав во влажной ладони клинок, я заслонила собой Флоренс.

Буря подошел ближе и толкнул меня в локоть. В его взгляде читалась отчаянная решимость и какое-то странное темное смирение.

— Развяжи! Все равно бежать здесь некуда, полукровка.

Передернув плечами, я помедлила всего мгновение, прежде чем одним движением освободить его от пут на руках. Ключ я спрятала за поясом, чтобы у Бури не возникло соблазна схватить артефакт и попытаться прорваться сквозь армию пернатых тварей.

Банальное везение никто не отменял.

На мгновение все вокруг стихло, будто наше убежище накрыл непроницаемый купол, не пропускавший ни единого скрежета или писка. Я слышала, как кровь пульсирует в висках, как судорожно дышит за спиной Флоренс и тихие ругательства Бури, но больше — ничего. Даже стук собственного сердца казался мне оглушительным, способным сотрясти стены, разломать их и обрушить нам на головы.

Под ногами запрыгали мелкие камешки, мир завибрировал, как натянутая струна, и птицы, замершие на крышах и перед входом в убежище, встопорщили перья и, раскрыв клювы, издали протяжный, испуганный визг, от которого кровь застыла в жилах.

Бту-ум!

Гул прокатился над городом, что-то хлопнуло над головой, словно треснул кусок натянутой ткани. Птицы взвились в небо, закрывая его собой от края до края, и устремились куда-то к центру.

— Так гудят корабли при посадке, — слабо прошептала Флоренс. В ее голосе было столько надежды и затаенного облегчения, что я была уверена — девчонка сейчас разрыдается.

Но я не успела ответить.

В пролом ворвался вихрь из перьев и крыльев, клекота и пощелкиваний клюва. Налетев на мой клинок, птица заголосила и полоснула когтями по дуге, метя в грудь. Тварь умело прикрывала горло, уворачивалась от ударов и отскакивала, стоило только перейти в атаку.

Изменив направление, птица бросилась на Бурю, но парень оказался быстрее: откатившись в сторону, он подхватил массивный булыжник и запустил врагу промеж глаз.

Только я сделала шаг вперед, как на меня налетела еще одна птица, сбила с ног и протащила несколько футов по земле. Третья тварь ворвалась в дом на полном ходу и вцепилась когтями во Флоренс. Рванув вверх, она умудрилась оторвать девчонку от земли и потянула ее к выходу.

Флоренс была слишком слаба, чтобы сопротивляться: голова безвольно мотнулась в сторону, а руки обмякли, как только враг поднял добычу в небо.

— Гадство! — я едва увернулась от щелкнувшего перед лицом клюва и, уперевшись сапогом в грудь твари, толкнула что было сил.

Вскочив на ноги, я рубанула мечом по распростершейся на полу туше. И впечатывала клинок в хлюпающую плоть до тех пор, пока мне на затылок не обрушился сокрушительный удар.