А.Д.А.М. (СИ) - Хоффман Рита

— Где вы? — кажется, он серьезно напуган.

— Я пришлю адрес, поторопись, ладно? Кажется, он память потерял или что-то такое.

— Я жду, быстрее. Положите его и не трогайте, вам ясно?

Дрожащими пальцами отправил сообщение с адресом, перехватил Рёна поудобнее и посмотрел на него. Бледный, глаза пустые, моргает редко, еще и ноги едва переставляет.

— Давай донесу его. — он оттолкнул Хлою в сторону. — Ну-ка…

Дело пошло быстрее — до дома Хлои дошли минут за десять. Руки отваливаются, а Рён даже не пытается держаться за него, будто потерял сознание.

— Он жив вообще? — она открыла дверь и пропустила его вперед.

— Надеюсь! Какого хрена там происходило?!

— Он пришел ко мне, — она провела его в спальню и указала на кровать, — клади его сюда. Пришел, как ни в чем не бывало, будто и не уходил. Сказал, что давно хочет навестить маму. Я подумала, что это розыгрыш какой-то, а потом поняла, что с ним что-то не в порядке. Не могла позвонить, он постоянно рядом был.

— Как думаешь, что с ним? — он гладит его по волосам.

— Может, последствия аварии? Он ведь так серьезно пострадал… — Хлоя плачет.

— Я так перепугался. — он сам сейчас разрыдается. — Боже…

Отец ворвался в дом, как метеор. Он не успел ничего объяснить ему, Александр Бельтран просто оттолкнул его в сторону и склонился над Рёном.

— Выйдете! — крикнул он.

Они оказались за дверью, напуганные до смерти, даже за руки взялись, чтобы вместе дождаться вердикта отца. Он чувствует, как тело Хлои сотрясают сдерживаемые рыдания.

— Все будет хорошо. — сказал, чтобы успокоить их обоих.

— Да, конечно. — она кивает. — Конечно, он сильный.

Отец открыл дверь и вышел в коридор. В руках держит оранжевую банку с таблетками.

— Он принимает это? — протянул им упаковку.

— Да. — уверенно ответил Зисс. — Я сам видел у него этот препарат.

— Точно? Могу поспорить, что он не пил его уже несколько дней. — отец вложил таблетки ему в ладонь. — Нужно, чтобы он всегда, слышишь, всегда их принимал. Понял?

— Понял. Неужели это из-за них?

— Если бы ты знал, что с ним было после аварии, не спрашивал бы. — жестко ответил отец. — Этот препарат восстанавливает структуру памяти, так понятнее? Буквально делает его тем, кто он есть.

— Боже… — Хлоя расплакалась и ушла на кухню.

— Я не знал. — чувствует себя конченым кретином. — Мне нужно еще что-то знать?

— Если это повторится — сразу звони мне. — отец проигнорировал его вопрос. — Помоги мне, перенесем его в машину и отвезем к вам.

Проснулся от того, что Рён заворочался. Сел, уставился на него и понял, что больше всего боится, что он его не узнает.

— Что такое? — Рён щурится от яркого света. — Что с твоим лицом?

— Как себя чувствуешь?

— Хреново, будто перепил. — он тоже сел и взялся за голову. — Ох…

— Что-нибудь помнишь? — спрашивает осторожно, чтобы ненароком его не напугать.

— Как вышел с работы и… — Рён нахмурился. — И все. Что-то случилось?

Он не знает, стоит ли ему рассказывать о том, что случилось, но, видимо, правда вновь побеждает в неравном бою.

— Ты перестал пить таблетки. Почему?

— Откуда ты знаешь?

— Почему, Рён?

— Ты сказал, что я наркоман. — он хмыкнул. — Не хотел тебя нервировать.

— У тебя был приступ. Мне пришлось звонить отцу, чтобы он помог тебе. Помнишь это?

— Нет. Серьезно? Какой приступ?

— Тебе было очень хреново. Ты не узнал меня.

— Тебя не узнал? — он улыбается, будто надеется, что Зисс шутит. — Это ты меня так разводишь?

— Ничего смешного, Рён. — он указал на таблетки. — Тебе нельзя бросать принимать их.

— Я ничего не понимаю. Расскажи все по порядку.

Он не рассказал, конечно. Отделался общими фразами о том, что он потерял память, заблудился по пути с работы, рассказал, как искал его, немного приврал, а в конце обнял со всей силы, чтобы Рён не увидел его лживой физиономии.

— Я — ходячая катастрофа. — он качает головой. — Прости, пожалуйста, — сжал его руки, — я не думал, что эти таблетки такие серьезные.

— Это я виноват, полез со своими выяснениями… — гладит Рёна по лицу. — Давай просто забудем, ладно? Делай все, что говорили врачи, а я, клянусь, больше не буду задавать вопросов.

На том и порешили, обнялись, провалялись в постели до обеда, вечером Рён вспомнил, что он обещал отвести его в Шестой, на набережную. Пришлось собраться и идти, раз обещал, нужно выполнять.

— Охренеть можно! — Рён смотрит по сторонам, открыв рот. — Как красиво!

Вид точно такой, каким он его помнит — широкая река, огромный мост, соединяющий два берега, и небоскребы, десятки зданий по сотне этажей, уходящие в небо. Рекламы стало больше, свет — ярче, жизнь в центре Шестого кипит еще активнее, чем четыре года назад. В сумерках город выглядит потрясающе, именно здесь он чувствует, что будущее наступило.

— Ничего подобного никогда не видел. — Рён обнял его. — Очень красиво.

— Мечтал, что покажу тебе это место. — он поцеловал его, плевать на прохожих, на всех плевать. — Чувствуешь, что мы живем в удивительное время?

— Будто в книгу писателя-фантаста попал. — Рён кивает. — Не то, что бы я много читал, но…

— Я покажу тебе отличные книги. О, ты столько всего пропустил!

— У тебя глаза сияют. — он рассмеялся. — Книжный червь.

— Там целые миры, такие прекрасные…

— Самое прекрасное место — здесь. — Рён смотрит на него. — А время — сейчас.

Что тут скажешь? Он прав.

— Пусть кто-нибудь напишет книгу о нас. — Рён улыбается.

— Унылое вышло бы чтиво. — он смеется. — «Сага о двух неудачниках», как тебе название?

— Неудачник тут только ты, — возмутился Рён, — я, вообще-то, вытащил счастливый билет.

— Какой?

— Тебя, дурак.

Он так искренне хохочет, что весь ужас вчерашнего дня кажется сном. Разве могло все это быть на самом деле? Разве мог он не узнать его?

— Пусть это будет роман. — сказал Рён, отсмеявшись. — О том, как мы нашли друг друга, жили долго и счастливо, и…

— И не умирали. — закончил он. — Никогда.

— Без тебя там делать нечего. — Рён указывает в небо. — Я проверил.

— Я люблю тебя.

Сказал, наконец, там, где планировал. Это место создано для них, с самой первой их встречи он знал, что приведет его сюда, покажет эту красоту и скажет, что всегда будет рядом.

— Неужели. — выдохнул Рён. — Боялся, что ты никогда не решишься. Боже, Ноэль…

В его объятиях он чувствует себя как дома. Раньше такой эффект на него производили только руки Лизы, но теперь, пусть она простит его, но он нашел место теплее.

— Откуда ты взялся? — прошептал он.

— Просто радуйся, что я твой. — ответил Рён. — Сейчас и, — целует его в щеку, — завтра. Если тебе повезет, то и послезавтра тоже.

— Может, пригласим к нам Лизу? Я ей обещал. — вспомнил он.

— С ней за твое сердце я сражаться не смогу, сразу сдамся, ты же знаешь.

— Тогда мы оба покажем белый флаг. — он смеется, ему сейчас так хорошо.

Они сидели на парапете, ограждающем набережную от воды, до самого рассвета. Вернее, он сидел, а Рён лежал, положив голову ему на колени. Обоим утром нужно идти на работу, но уходить не хотелось, будто они знали, что это спокойствие продлится недолго, будто что-то чувствовали.

Через две недели Рён снова пропал.

Зисс завалился к Лизе, уставший, грязный, потерянный. Она обняла его, не отпускала долго, говорила что-то, но он ни слова не разобрал. Усталость — вот, что он чувствует. Ему плохо, страшно и чертовски больно.

На этот раз Рёна не оказалось ни у Хлои, ни у матери, нигде, он будто сквозь землю провалился. Он просто ушел на работу и пропал. Три дня назад.

— Сходи в душ. — Лиза гладит его по волосам. — Давай, родной, может, тебе помочь?

Мотает головой и залезает в кабинку, прямо в одежде. Раздеваться начал, когда полностью промок.

Рёна ищет полиция и все его знакомые, во главе с Торимом. Он поднял всю свою банду, всех знакомых его знакомых и заставил патрулировать улицы круглые сутки, посменно, все кварталы, в которые впускают на мотоциклах. Лиза обеспечила им техобслуживание, потому что сама еще не может выйти на улицу.