Раздробленный свет (ЛП) - Кауфман Эми

— Нам придется остаться здесь до темноты, — тихо произносит она. — Снаружи хаос.

Мы устраиваемся в тишине, прячась за стойкой и пытаемся немного отдохнуть. Они достали новые фонарики из заброшенного ларька и установили их под прикрытием стойки, чтобы нам не пришлось сидеть в темноте. Мы находим там еще один пистолет, засунутый туда, где бывший владелец мог вытащить его в случае ограбления. Интересно, что случилось, раз у них не было времени взять его с собой, когда они бежали. Это, вероятно, сертифицированный антиквариат, но так как ЭМИ Санджаны поджарил наше передовое оружие, то этот антиквариат в этом свете выглядит довольно хорошо.

Пока мы пережидаем, когда шум снаружи утихнет, я пытаюсь проглотить горсть крекеров и арахисового масла из наших запасов, и мои мысли возвращаются к Гидеону и Тарверу. Где-то над нами они окружены оболочками.

— Как вы думаете, Лили понимает? Думаете, она знает, что он творит? — слышу я свои вопросы.

— Возможно, — тихо отвечает Джубили. — Я выросла на Вероне и несколько раз сталкивалась там с шепотами, хотя была еще ребенком. Я снова встретила такого же на Эйвоне.

Я роняю пригоршню крекеров, крошки рассыпаются по полу.

— Ты общалась с одним из них? С шепотами?

Губы Джубили дрогнули, когда она взглянула на Флинна.

— В каком-то смысле, да. — Она видит выражение моего лица и поднимает брови. — Не все они плохие. Это то, что с ними сделал Лару… он их мучил. Превращая их в оружие.

Мое горло сжимается, заставляя меня сглотнуть, прежде чем начать говорить.

— Правильное давление может превратить любого в монстра. — Звук выстрела. Лили падает. Лицо Тарвера, когда он смотрит на меня. — Любого.

Глаза Джубили переводятся на меня, и, хотя мне это могло показаться, на мгновение мне кажется, что я почти вижу сочувствие на ее лице. Она кивает.

— Тот, с кем я общалась… он не поддался ярости. Он был мне другом. — Ее голос становится грубее, и ей приходится откашляться, когда она замолкает.

— На «Дедале» шепот сказал, что он не только последний, но и самый старый. Первый, с кем начали экспериментировать, — тихо произносит Флинн. — У Лару было много времени, чтобы превратить это существо во что-то злое.

— Но они не люди, — протестую я, голова идет кругом. — Санджана сказала, что они были сущностями чистой энергии. Такие понятия, как месть, боль и ненависть… которые известны нам… но они даже не испытывают эмоций.

— Так и есть, — спешит возразить Джубили. — Может, они и не начинали понимать эмоции, но тот, которого я знала… Он чувствовал все. Он умер, чтобы спасти нас от других шепотов на Эйвоне.

— Это не поможет нам сейчас. — Я со стуком ударяюсь головой о полку. — Лили — единственный шепот, оставшийся по эту сторону разлома, так что мы сами по себе. У нас нет других людей, готовых помочь нам. И если Лили все еще где-то там, не похоже, что она может что-то сделать.

Мы все замолкаем после этого, и я хочу только, чтобы я могла заставить замолчать одну мысль, кружащуюся в моей голове. Гидеон все еще там.

И если он до сих пор жив, он все ближе и ближе к шепоту.

Только когда я поднимаю голову и моргаю, прогоняя сон, я понимаю, что каким-то образом мне удалось задремать. Джубили спит или, по крайней мере, притворяется спящей, положив голову на колени Флинна. Он смотрит на нее сверху вниз, и кончиками пальцев поглаживает волосы на ее виске. Я сглатываю. Он поднимает голову, моргает и смотрит на меня. Его губы слегка подергиваются в слабой улыбке. Но в его взгляде есть что-то, что меня смущает.

— С ней все в порядке? — шепотом спрашиваю я, глядя на Джубили, которая не шевелится.

Флинн кивает, отводит от меня взгляд, задерживаясь на девушке, спящей у него на коленях.

— Она сильная.

У меня самой губы подергиваются.

— Я не об этом спрашиваю.

Флинн смотрит на меня, издавая слабый смешок.

— Забыл, с кем говорю. — Он прислоняет голову к полкам позади себя. — Это пробуждает плохие воспоминания.

— Верона?

Он снова кивает.

— Она там выросла. Ее родители погибли во время беспорядков, последовавших за взрывами. Их застрелили на ее глазах.

Мое сердце сжимается.

— Не знала об этом.

— Я тоже, пока… ну, можно назвать вещи своими именами. Пока я не похитил ее с военной базы.

— Когда-нибудь тебе придется рассказать мне всю историю того, что произошло между этим и… ну, и этим. Я киваю в их сторону, что-то в моей голове все еще инстинктивно возражает против вида моего друга Флинна, предводителя фианны, обнимающего trodaire. Если Гидеон и Тарвер потерпят неудачу, если шепот полностью отключит нас от гиперпространства, мы окажемся в ловушке здесь, на Коринфе. То, что мы с Эйвона не будет значить ничего.

Флинн выдает смешок и снова понижает голос, когда Джубили шевелится.

— Есть несколько дней? — серьезно спрашивает он, глядя на меня. — Кстати, спасибо. За то, что ты сделала на шаттле на Эйвоне, когда мы с Джубили были в бегах… спасибо, что отвлекла солдат, чтобы мы с ней могли уйти. Я знаю, у тебя не было причин доверять ей.

— Я доверяла тебе, — мгновенно отвечаю я и замираю, мысли скрежещут друг о друга. Потому что я полностью ему доверяла. Как могло случиться, что за год я забыла, как это делается? Почему я должна доверять Гидеону меньше, чем Флинну?

Потому что он солгал тебе.

Ну, ты тоже лгала ему. Что еще у тебя есть?

— А ты то как?

Я открываю глаза и вижу, что Флинн наблюдает за мной, его выразительные черты лица выражают беспокойство. Я начинаю отвечать, замирая с приоткрытыми губами, голос застревает в горле.

— Я тоже сильная, — наконец, говорю я.

Уголок рта Флинна приподнимается.

— Я не об этом спрашиваю.

Я закрываю глаза, жалея, что не могу заткнуть и уши. Несмотря на мой разговор с Тарвером, каждая часть меня кричит, что это все-таки моя вина. Одно дело примириться с мыслью стать убийцей, убить злого человека, ответственного за смерть сотен, если не тысяч людей. Другое дело быть в мире с причиной конца света.

— Он будет в порядке, — спокойно говорит он.

— Это то, на что я должна надеяться? — шепчу я. С закрытыми глазами я слышу звуки все еще отдающиеся эхом снаружи, хотя толпа поредела почти до нуля.

— Конечно, — отвечает Флинн. — Послушай, я не видел Мерендсена в действии, но я видел Джубили. Она клянется, что он научил ее всему, что она знает, и он даже лучше, чем она. И хотя мне трудно в это поверить, это говорит о том, что он знает, что делает, и Гидеон с ним в такой же безопасности, как если бы он был здесь.

Я качаю головой, как бы отмахиваясь от беспокойства, так и пытаясь стряхнуть жжение в глазах.

— Гидеон сделал свой выбор.

— Как ты сделала свой на «Дедале». — Я открываю глаза и вижу, что Флинн смотрит на спящую Джубили. — Забавно, как мы позволяем нашему выбору определять нас.

Как бы я ни любила Флинна, философская дискуссия — последнее, что мне сейчас нужно. Я прижимаю ладони к глазам, пытаясь вытереть их и привести в порядок мысли, и молчу.

Он, кажется, этого не замечает.

— Там, на Эйвоне, каждый мой выбор превращал меня в предателя. Иногда мне казалось, что я делаю то, что лучше для фианны, иногда мне казалось, что я лгу себе, и все это ради нее.

— А теперь? — Я искоса смотрю на него, наблюдая, как он наклоняет голову.

— Я доверился своему сердцу. — Флинн на мгновение встречает этот косой взгляд, затем вздыхает. — Это не значит, что в твоем сердце не может быть противоречий. Но, по крайней мере, для меня и для Джубили, и для Эйвона оказалось, что я был прав, доверяя ему.

Я повторяю его вздох, мой больше похож на взрыв смеха.

— Следовать зову сердца? Серьезно? Это твой совет? Я уверена, что однажды читала это в печеньке с предсказанием.

Флинн улыбается мне.

— Как ты думаешь, где я его взял? — Но потом его улыбка смягчается, и он слегка качает головой. — Это просто совет. Но, вероятно, следовать труднее всего. Всегда легче сделать ожидаемое, чем правильное.