Погоня за сокровищем (СИ) - Григорьева Юлия Геннадьевна

– Дьявол, – охнул Альен, падая на одно колено и хватаясь за живот.

Удар палкой пришелся в солнечное сплетение, выбив воздух из легких молодого человека. Учитель не пожалел силы, вложенной в это выпад. Лоет опустил палку и усмехнулся:

– Убит.

– Еще трепыхаюсь, – сипло усмехнулся Альен и напал сам.

Контратака вышла стремительной, отчаянной и… закончилась новым ударом, теперь в бедро и снова в плечо. Литин упал на колени, шипя сквозь стиснутые зубы, и наградил учителя испепеляющим взглядом. Вэй присел рядом, опираясь на палку. На его губах играла кривая усмешка, но злорадства не было.

– Правило третье, Альен, – произнес Лоет. – Противника не жалеют, даже если он старше, твой учитель и отец девицы, на которую ты засматриваешься. Или ты работаешь в полную силу и показываешь все, чему тебя учили, или будешь ходить в синяках, потому что я не люблю жалость. Если мужик, борись до конца. Прочь вежливость, этикет, воспитание и манеры. Понял?

– Да, – кивнул Литин.

– Выругайся, – велел Вэйлр. – Давай, парень. Так, чтобы я покраснел.

– Зачем? – удивился Альен, поднимаясь на ноги. – Я поня… Дьявол вас дери, капитан! – вскрикнул он, вновь падая от нового предательского удара.

– Правило четвертое: я говорю, ты исполняешь, – ледяным тоном отчеканил Лоет, нависая над молодым человеком. – Выругайся.

Альен Литин никогда не злоупотреблял бранью. В общем-то, он совсем не бранился. Мог, конечно, в сердцах использовать нечто вроде «черт знает что», но не больше. Со времени его знакомства с Тиной Лоет словарный запас бранных слов молодого человека несколько пополнился, но им так же не спешил пользоваться. Такт Альен всегда считал одной из отличительных черт воспитанных людей. Однако… если надо:

– Дьявол вас дери, – повторил господин Литин и едва успел увернуться от приближающейся палки. – К дьяволу, капитан, я выругался! – И вновь Лоет напал, не жалея ни сил, ни коварства. – Капитан, вашу мать, что вы от меня хотите?! Чтобы я обложил вас? – Выпад, выпад, выпад, удар. – К дьяволу, Вэй!

Очередной выпад закончился ударом по спине, и Альен взорвался, вкладывая всю душу в брань. С его языка потоком полились слова, который он не употреблял даже мысленно. Молодой человек забыл про такт, этикет, воспитание. Забыл, что перед ним стоит человек, превосходивший его по возрасту в три раза, забыл, что этот человек является отцом Тины. И когда поток брани иссяк, и Альен перевел дух, Вэйлр довольно ухмыльнулся:

– Запомнил это чувство? И чтоб только так и дрался. А вот теперь приступим всерьез.

– Всерьез? А до этого были шутки? – воскликнул молодой человек.

– До этого мы учили правила. Выдохнул? Вперед!

Никогда еще Альен не попадал под лавину. Его обучал один из лучших учителей фехтования в столице, дорогой и искусный. Он поделился со своим учеником всем, что знал сам, он был настоящим мастером, но… мастер никогда не участвовал в настоящих драках, и разница между мастерством дуэлянта и мастерством пирата оказалась неимоверно велика. Альен ушел в оборону и, сколько бы он не старался, контратаковать не выходило. Лоет, казалось, был разом в нескольких местах, и его короткое:

– Ранен. Ранен. Тяжело ранен. Убит. Убит. Убит. К дьяволу, Литин, мертвецы шевелятся быстрей тебя. А, ты же уже трижды мертвец, тогда ползай дальше. Убит. Ранен. Ранен. Убит.

– Ч-щерт, – шипел молодой человек, получая удар за ударом. Вэй сделал обманное движение, снося с ног своего ученика, и Альен выкрикнул в сердцах. – Гарпун мне в печень!

– Всего лишь палку, мой мальчик, – расхохотался бывший пират и подал руку, помогая подняться на ноги. – На сегодня достаточно. Я увидел все, что хотел. Кто тебя обучал?

– Мастер Эберли, – хрипло ответил Альен, роняя палку и упираясь ладонями в колени. – Лучший учитель фехтования в столице.

– Для столицы может и лучший, – усмехнулся Вэй. – Но его школа годится только для дуэльных танцев. Больно?

– Жить буду, – скривившись, ответил Литин, выпрямляясь.

– Ты все еще хочешь у меня учиться? – полюбопытствовал капитан.

– Больше, чем раньше, – на губах молодого человека появилась кривая ухмылка. – Я почти разваливаюсь, но готов признать – я восхищен. Никогда не видел, чтобы так дрались.

– Дальше будет хуже, – пообещал Лоет. – Бонг облегчит твои страдания, когда вернется. Пока отдыхай, парень. Будем учиться сначала. Да, на оплеухи я скор, на слова не воздержен, так что не обольщайся. Добрым я был только сегодня.

Альен ничего не ответил, только усмехнулся и тряхнул головой, отбрасывая со лба влажную от пота прядь. Тело тут же возмутилось столь резкому движению, и молодой человек скривился, тихо зашипев.

– Можешь сходить в город, – невинно заметил Вэйлр, поглядывая на своего ученика.

– Благодарю, – кивнул Альен. – Пожалуй, сначала переведу дух.

– И то верно, – покладисто согласился капитан. – Если хочешь всплакнуть…

– Идите к черту, – беззлобно огрызнулся Литин, поднимаясь по сходням.

Лоет осклабился и последовал за ним под взглядами вахтенных матросов и рыбаков.

Глава 25

Алгардт ничем не поразил воображения мадемуазель Лоет. Сейчас, когда не нужно было никого искать, тащить и приводить в чувство, Тина вертела головой, пытаясь ухватить все и сразу. Но ухватывать было почти нечего. Город оказался пустым и скучным. Ни тебе ярмарок, ни уличных представлений, ни гомонящей толпы. Все было тихо, спокойно и сонно. Девушка даже зевнула. Однако на бриг возвращаться так быстро не хотелось, и Тина решила наслаждаться тем, что есть, не отыскивая приключений. Да и где их тут было искать? Тоска-а-а…

Радовало одно, не было не только развлечений, отсутствовали и поучения. Папенька остался на «Счастливчике», не сопроводив дочь нравоучительными напутствиями, Альена он так же оставил на борту, Бонг и не думал читать нотаций, а Дин и вовсе готов был больше слушать, чем говорить. Это Тину вполне устроило. За последнее время она стала такой стыдливой и правильной, что это порой вызывало, если и не тошноту, то желание взбунтоваться. Ну, может, бунтовать хотелось несколько от иного. Мадемуазель Лоет часто вспоминала время, проведенное на «Алиани», когда рядом был только Альен Литин, и когда он отдавал почти все свое время «Сверчку», особенно после Порт-Дайона. И пусть не вина Альена, что он не может, как и раньше быть рядом подолгу, но желание бунта и обида в душе Тины росли все быстрей, принятые решения на борту «Счастливчика» укоренялись, и девушка преисполнилась решимости показать, что не больно ей и нужен какой-то там столичный хлыщ.

– А не перекусить ли нам? – произнес Бонг, глядя на выгоревшую вывеску чайной и кондитерской в одном лице.

Тина подняла взгляд наверх, оценила изображение длинноносой дамы с чашкой в одной руке и пирожным в другой и согласно кивнула. Почему бы и нет? Времени после завтрака прошло уже не мало, до вечера она возвращаться не собиралась, а желудок уже подсказывал, что в него давно не отправляли ничего съедобного. Дин возражений так же не имел, и лекарь первым поднялся по ступеням, открыл дверь под звяканье колокольчика и исчез в нутре кондитерской, откуда донесся запах ванили и шоколада. Дин улыбнулся мадемуазель Лоет, подал руку, как это было принято в цивилизованных странах, и Тина не стала отказываться от предложенной помощи. Правда, тут же руку она отдернула, представляя, как со стороны смотрится молодой человек, ведущий под руку мальчишку, мадемуазель ведь так и оставалась в мужском наряде. Она замотала головой и шепнула:

– Я вроде как мальчик.

– А походить на девочку. Мои глаза ошибаться, – рассмеялся его высочество.

Девушка хмыкнула, легко взбежала по ступеням и вошла в чайную, отыскивая взглядом Бонга. Лекарь уже сидел за одним из свободных столиков и пытался разговаривать с официантом, не понимавшим ни слова из того, что говорил ему лекарь. Господин Тин перебрал уже несколько известных ему языков, но официант только грустно вздыхал и во все глаза рассматривал мужчину непривычной наружности.