— Госпожа, а могу я просить тебя не вмешиваться?..
— Можешь. Но в этом конкретном случае я это проигнорирую. Это был мой приказ. Давай обсудим это без свидетелей?
Лейф поиграл желваками, но согласился.
— Лейф, — тихо сказала Лиля. — Их осталось фактически трое на два десятка. Избенка забита нами, и крыша у нее — сам видишь. Что, ему надо было там сдохнуть и нас покалечить? Или нам всем сгореть?
— Это позор для воина, госпожа, бросить женщину без защиты! И он повел себя недостойно.
— Давай не будем считать меня вазой, которую куда-то надо отвезти? Я же точно знаю, если бы там сидели твои парни — ты бы считал, что все сделано правильно.
Лейф скрипнул зубами.
— Но ты — не мои воины!
— Именно. Я отвечаю за весь наш караван. Лейф, не пытайся брать на себя все сразу…
— Но ты же берешь?
— Что могу. Лейф, хватит. Отсылай всех спать. Только вот что — можно до утра никого из деревни не впускать и не выпускать?
— Конечно!
— Вот и отлично — отложим на утро все остальное.
Несмотря на все старания, заснуть ей только под утро и удалось — когда ее перестало трясти и колотить от пережитого. Утром, во время завтрака, "всплыл по рубку" её личный глубинный крокодил и намекнул, что перед отъездом надо бы разобраться.
— Лейф. Пошли пару человек, мне нужен староста.
— Целый?
— По возможности. Обязательно говорящий. Жажду с ним побеседовать…
Перепуганного деда притащили к крыльцу через пять минут. Лиля шепнула еще пару слов Лейфу и пошла беседовать.
Для нее уже поставили чурбак, накрыли зеленой тканью — и она не спеша подошла, изящно села, поправила платье, приняла из рук служанки кубок, отпила и, наконец, обратила внимание на дошедшего до кондиции старосту в руках пары охранников поздоровее.
— Скажи-ка мне, староста — медленно сказала Лиля рассматривая дедов лоб. — А откуда эта компания вообще тут появилась, на ночь глядя, а? И пошла прямо к нам? Как этот такое вдруг случилось? Может, рассказал им кто-то о нас, а?
Голос деда подрагивал.
— Они, тут, значит, почитай что неделю гулеванят. Как из-под Лавери сдернули, так и гулеванят по округе. Из Потылихи пришли, там-то мужиков много, не особенно покуролесишь…
— Пришли. Пили-пили, и вдруг по темноте пошли на твои выселки, всей толпой?
— Дык, это… я ж за них не ответчик… кто их разберет-то, госпожа, не казни!
Из-за угла показались вирмане, пригнавшие всех жителей деревни. Лиля посмотрела на них, и спросила у единственной зареванной молодухи:
— Кто?
— Ви… ви… ви… — та разрыдалась, и полное имя осталось неизвестным.
— Коза драная… — зашипел староста. Лиля подняла палец, и дружинник отвесил старосте оплеуху.
— Где он?
Молодуха ткнула дрожащей рукой в сторону трупов. Лилиан встала и подошла поближе, заслонив старосту.
— Ты к нему бегала, верно понимаю? Встречались вы где-то посередине? Но сегодня ты бежала специально? И рассказала о нашем появлении? Что он тебе обещал?
Молодуха кивала или трясла головой, тонко подвывая
— Жениться обещал, он меня люю…
— Про нас ты и не думала, а про себя? Думаешь, притащив такую компанию он бы тебя компашке пожалел? — ответа она ждать не стала, развернулась к старосте. Молодуха снова принялась рыдать. Лиля подошла поближе и снова уставилась старосте между глаз.
— А как это они нас так быстро нашли, а? Ни в амбар грабить не отправились, ни баб твоих щупать — а прямо с нас начали?
Дед, очевидно, решил что уже все кончилось, так что нечего лишнего мучиться.
— А к тебе, госпожа, так то я.
— Вот как. — задумчиво проговорила Лилиан, не спеша захватив старосту за ворот рубахи и завернув его в подобие гаротты. — Не споришь даже.
— Лучше, — прохрипел старик. — Ты, госпожа, чем внучки мои. У тебя вона, и вои — мужики, и дворня боевитая. Справилась… небось…
— Справилась. И ты мне сейчас подробно расскажешь — кто это такие, откуда взялись… А я подумаю — не потешить ли душеньку, не отправить ли и тебя в холодок?
Выслушав интереснейшее описание взаимоотношений Старых Выселок с Потылихой, а также специфики жизни упомянутой Потылихи (при некотором понукании вирман), Лиля подумала и сказала:
— Ингвар. Кликни там кто свободен, прошерстите-ка деревню.
— Что искать, госпожа?
— Не деревенские вещи. Не деревенские деньги… очень мне интересно, только ли упомянутая Потылиха так вот интересно живет?
Обыск результатов не дал. В отличие от Потылихи, Старые выселки не были разбойничьей деревней.
— Отпусти крестьян, Лейф.
Никто из крестьян (кстати, мужиков в деревне было всего пятеро) защищать старосту не остался.
Выслушав все, Лилиан холодно бросила дружиннику:
— Выпороть этих двоих. — и, уже уходя, тихо добавила — Без фанатизма.
— Что ты их жалеешь, госпожа, — зашипел дружинник, — Нас вообще чуть не перебили!
— Может нам еще глашатая послать поорать, кто едет? Делай, как велено! Не бери грех на душу — а то вообще вся деревня передохнет.
На сегодня — подморозило, так что к Лилиной мрачной радости она смогла сесть на коня и, предупредив Лейфа, взяв охрану (господи ты боже мой, просто погулять уже нельзя…) пустив лошадку быстрой рысью, поехала вперед — развеяться.
"Мне кажется, Аля, мы неплохо — как это у вас? — сработались…" — мурлыкнула где-то внутри Графиня Иртон. "Помолчи, крокодилица". Зеркала не было, но Лиля просто чувствовала, как Графиня улыбается.
Староста Лурёк, кряхтя и потирая армяк (городской дурень — даже снять не заставил!) глядя им вслед, сказал все тем же своим подрагивающим голосом:
— Турек, Ален. Закопайте-ка этих олухов рядом с купечиками.
— Дык ить, дедуля, она жа навроде сказала…
— Она-то сказала. И мы скажем, коли спросят. А лучше бы — дедок обернулся к внуку и приёмыху. — Чтоб не спросили. Так оно понадежнее будет. Как оно и с вещами вышло. Говорил — чтоб ни одной тряпки! Ни одной полушки! Благородные поскандалят и помирятся, а в разбойники нас запишут — года не проживем!!!
Еще одна графиня
Путешествие закончилось в один из дней совершено неожиданно — еще до полудня.
— Стой!
Этот десяток конников совершенно не походил на баронский выезд, парочку которых они встречали. Во-первых, флажки на пиках, во-вторых — вместо того чтобы подлететь всей кучей они моментально рассредоточились, и встретили их, похоже, не очень-то случайно — им некуда было сворачивать. Узколицый рыжий конник сначала несколько недоуменно оглядел их караван — но сориентировавшись, подъехал к ней.
— Сударыня. Кто вы и куда следуете?
— А кто спрашивает?
— Лейтенант третьего взвода первой роты Пятого пехотного полка. Соблаговолите подорожную.
— Ваш командир — граф Иртон?
— Граф ПОЛКОВНИК Иртон.
— Я — графиня Лилиан Иртон.
Вроде-бы лицо не изменилось, но Лилиан показалось, что лейтенант внутренне фыркнул.
— Имеем распоряжение препроводить.
Путешествие заканчивалось, но как-то не совсем так, как надо.
Перед лагерем — здоровенным квадратом, который посреди вычищенного поля открылся им уж через полчаса — лейтенант спешился и сказал им.
— В лагерь не может въехать конный, за исключением курьера. Благоволите спешиться и обождать.
— Вот как? А в Седьмом кавалерийском таких строгостей не было.
— Левые Сапоги могут делать чего хотят, а тут распоряжается граф полковник Иртон, сударыня.
Лиля почувствовала, как от гнева у нее обтягиваются кожей скулы и холодеет затылок.
— Я искренне надеюсь, лейтенант, что это не солдат покойного шевалье полковника Фрима вы изволили так назвать?!
Лейтенант же обратил внимание совсем на другое.
