Наследник для оборотня (СИ) - Моран Маша

Но вместо того, чтобы вернуться, прижимаю телефон к уху. Почему-то именно сейчас мои молитвы услышаны, потому что обычно сдержанный Радван растерянно выдает:

— С Борисом что-то происходит.

Знал бы, что за этим последует, был бы осторожнее в своих желаниях.

— Сейчас буду. Где вы?

— У Лили в мастерской.

Отключаюсь. Понимаю, что от меня несет сексом и Марининой кровью. Одежда порвана и пропитана всем, чем только можно. Но переодеваться — значит, вернуться к Марине.

Нет. Ускоряю шаг. Из головы абсолютно вылетело, где находится чертова мастерская. Что выделил Лиле? Несколько помещений, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Если можно будет заслужить ее доверие, купив его, то я это сделаю. Только бы сварила эту херню.

Мне требуется почти минута, чтобы вспомнить, куда я ее поселил. Это хуево. Раньше на память я не жаловался. То, что я сделал с Мариной, выбило из колеи.

В помещениях, которые Лиля почему-то гордо зовет «мастерской» прохладно и пахнет краской. А еще…

Я бросаюсь к лежащему на полу Борису. Рядом с ним сидят Маттиас и Радван.

— Что с ним? — Осматриваю дрожащего мелкой дрожью Бориса.

Он весь покрыт мелкими каплями пота. Разом похудел — выглядит так, словно его несколько месяцев морили голодом. Кожа болезненного серого цвета. Он бы был похож на окоченевший труп, если бы не трясся.

— Упал. — Радван проверял пульс, сосредоточенно глядя на часы.

— И все?

Маттиас начал обнюхивать Бориса:

— Он пахнет, как труп недельной давности.

Значит, я не ошибся, уловив этот запах среди краски и растений, которые ведьма успела сюда натаскать.

— Пульс зашкаливает даже для берсеркера. Двести тридцать ударов.

Еще немного, и сердце не выдержит. Сколько оно может работать на такой скорости? На пределе берсеркер может продержаться долго, но не вечность.

Я пощупал лоб Бориса. Ледяной.

— Звони нашим врачам. Нужно разобраться, что с ним.

Радван отпустил запястье Бориса, на котором мерил пульс, и встал на ноги, вынимая телефон. Рукав пиджака немного задрался, обнажая посеревшую кожу, покрытую странными пятнами.

Я кивнул Маттиасу:

— Приподними его. Нужно снять пиджак.

— Давай.

Пока Маттиас держал Бориса, мне удалось стащить с него пиджак. Часть руки Бориса покрывали темно-серые пятна, которые начинались чуть выше запястья и тянулись до локтя.

— Уже едут. Что это? — Радван снова опустился на колени и склонился над Борисом, нюхая его руку. — Не могу понять… Его кожа разлагается, но… Нет, не понимаю.

Я коснулся одного из пятен. Шершавое и плотное. Тонкая корочка тут же отпала. Под ней оказалось влажное от сукровицы алое «мясо».

— Он гниет. — Я тоже принюхался. — Гниет заживо.

Маттиас тоже потрогал серые пятна:

— Но так не происходит… И почему он не восстанавливается? Все раны должны зажить.

— Но не те, которые получены от ведьмы. — Я посмотрел на Радвана: — Вы встречали какую-нибудь ведьму сегодня?

— Нет. Только Лилю. Хотя мы и с ней сегодня не виделись. Да и как бы она… нас..?

— Бля-я-дь… Не знаю! Как она вас или не вас. Ты врачей вызвал?

— Да, уже едут.

— Всем здрасьте! А что тут..?

В дверях возникла Лиля. Не знаю почему, но меня раздражали ее яркие платья и неестественная рыжина волос. Хотя, теперь меня все женщины раздражали, кроме одной.

— Ты нужна нам. — Я указал на Бориса. — Ему плохо. Мы думаем, что причина по твоей части. Можешь посмотреть, что с ним?

— Конечно! — Она водрузила на стол очередной горшок с цветком. — Сейчас…

Она плюхнулась на колени, прикусив губу и задумчиво щурясь:

— Симптомы?

— Пульс — двести тридцать ударов в минуту. Температура тела понижена. Около… Градусов пятнадцать. Повышенное потоотделение. В себя не приходит. — Радван вытер пот со лба Бориса, который с каждой секундой трясся все сильнее.

— Вот еще. — Я поднял его руку, показывая ведьме темно-серые пятна. — Он гниет. Мы так думаем.

Несколько секунд Лиля, не мигая, смотрела на руку Бориса. Сначала непонимающе, потом, сдвинув брови, а затем в ее фиолетовых глазах появился ужас.

Она протянула ладони к моей руке, но остановилась, так и не коснувшись:

— Не трогайте его! Нельзя!

Мы все трое вздрогнули от ее испуганного крика.

— Что такое? — Маттиас пытался отереть пот с лица Бориса, который становился нездорового синюшного цвета.

— Вы все его трогали?.. — Лиля смотрела на нас с таким ужасом, словно видела кого-то жуткого.

Я кивнул, до сих пор не понимая, что происходит:

— Да. Ему требуется помощь.

— Он проклят… — Она побледнела, а губы начали дрожать. Неразборчивым шепотом снова повторила: — Он проклят… Семь… семь частей мертвецов — вы находили?

Сначала я даже не сразу сообразил, о чем речь. Но потом внезапно дошло.

— Семь женских ладоней. Кто-то их отрубил. Нашли у дерева возле крепости.

Глаза Лили превратились в круглые монеты.

— О-он трогал их? Голыми руками?

Я помотал головой, пытаясь вспомнить тот момент. Боже… такое впечатление, что это было целую жизнь назад.

— Нет. Это улика. Борис должен был отвезти их в лабораторию, чтобы с них сняли отпечатки пальцев и изучили…

Я не успел договорить.

Радван вдруг перебил, уставившись на Лилю такими же расширившимися глазами, как и у нее самой:

— Он трогал. В лаборатории новые стажеры. Один испугался и нечаянно выронил ладонь, когда доставал. А Борис поймал ее, чтобы не повредилась во время падения.

— Боже… Боже, нет… И вы прикасались к Борису? Все?

Мы кивнули. Черт, да я до сих пор держал Бориса за гниющую руку, а Радван стирал с его лица пот. Я вопросительно посмотрел на Маттиаса. Тот растерянно пожал плечами, без слов понимая мой вопрос.

— Да, я тоже.

Я снова обратился к Лиле:

— И что это за хрень? Что теперь будет?

— Я… я не знаю. — Она действительно выглядела потерянной и напуганной. Пожалуй, для девчонки это непомерная ноша. Я взвалил на нее то, с чем она не сможет справиться. — Это… Проклятие Семи Ведьм. — Она нахмурилась и начала тереть лоб, явно пытаясь что-то вспомнить. — Была легенда, как оно появилось… Семь женщин заразились чем-то вроде чумы или проказы — я точно не помню, простите. Но кажется, шла какая-то война. Они пришли в лагерь противника и заразили воинов, соблазнив их. От них болезнь распространилась на всю армию, пришедшую завоевать…

Я прервал урок истории, которая, возможно, никогда даже не происходила:

— Это все неважно. Как его снять и сколько у нас времени?

Лиля побледнела еще больше, став почти желто-зеленого цвета. Выглядела так, словно ее сейчас вырвет.

— Я не знаю… Понятия не имею… То есть, его не снять… Нет способа… Это одно из проклятий, которые невозможно снять… Так я слышала от бабушки. Я не знаю, как вам помочь… Возможно, и существует какой-то способ, но мне он не известен… Я не знаю… Не знаю!

— Тише! Успокойся! — Радван потянулся к ней, чтобы успокоить, но тут же замер на месте. — Значит, нам нельзя больше никого касаться?

— Пока не умрут семеро, проклятие не успокоится. — Лиля всхлипнула. — Даже если вы больше ни к кому не прикоснетесь, проклятие найдет способ погубить семерых. И тогда будет еще хуже. Потому что оно будет распространяться, как зараза. Только если семь человек добровольно примут смерть, оно получит жертву и успокоится.

— В смысле? — Маттиас обвел всех нас взглядом. — Мы должны коснуться еще троих, чтобы не умерло бОльшее количество человек? Что за херня?

Лиля закивала:

— Да. Либо так, либо вы умрете, и тогда проклятие будет переходить от человека на человека, не останавливаясь.

Твою ж мать! Все это звучало хуево. В любом случае мы обречены, ведь так? Успокаивает только то, что я успел узнать каково это — быть с Мариной. Повод для радости.

— Это нелепо. — Я пристально посмотрел на ведьму, пытаясь заставить ее сосредоточиться. — В этом случае проклятие будет переходить от человека до человека, пока не сдохнут все? Это вообще реально?