Зеркала (СИ) - Покусаева Мария

Дверь распахнулась, выпуская тепло.

На улице было свежо и холодно. Я улыбалась и выдыхала пар изо рта, вглядывалась в мерцающую огнями улицу, по которой шли люди, веселые и тоже пьяные, наверное, говорливые и громкие. Оранжевые отсветы фонарей со свечами, которые нес каждый в толпе, танцевали на каменных стенах, бархатная глубина неба манила тысячами звёзд – в городах моего прежнего мира их уже и не разглядеть за облаками, смогом и электричеством – откуда-то слышалось пение на незнакомом языке. Я стояла на крыльце, прижавшись к Ренару, грелась в его тепле, чувствуя, как он обнимает меня, чуть покачиваясь, словно пытаясь убаюкать.

Мне казалось, что зимний мороз не причинит мне вреда.

– Ты пьяная, – раздалось над ухом. Для этого ему явно пришлось чуть наклониться, потому что я едва доставала макушкой до его ключиц. – И не знаешь, чего хочешь.

Я согласно кивнула, развернулась к нему и, снова привстав на цыпочках, потому что иначе не дотянулась бы, неловко поцеловала.

– Хорошо, – сказал Ренар тихо. Его глаза сейчас казались мне бездной. – Ты очень пьяна и совсем не понимаешь, чего хочешь.

В этот раз он меня не поймал, и я очень, очень больно упала. Не в прямом смысле, конечно.

Зимний воздух отрезвлял не хуже, чем пощечина.

Я глубоко вздохнула и сделала шаг назад, уперевшись спиной в перила крыльца. Там, в полутора метрах за моей спиной, по дороге шли люди и несли свои огни. Чары рассеялись, волшебство ушло, как по щелчку пальцев.

Ренар легко разжал объятия, отпуская меня. Он не улыбался, он говорил что-то, что-то, к чему не стоило прислушиваться, потому что я и так все поняла.

Он был прав, и я кивала, хотя обида грызла меня изнутри.

Холод снаружи стал действительно злым, но было в этом холоде что-то… правильное. Куда более правильное, чем то, что я сделала.

– Уйди, пожалуйста, – сказала я, глядя в растерянное лицо Ренара.

– Нет, – ответил он твердо. – Мне не стоит оставлять тебя.

«Конечно, – подумала я, – у тебя же, наверное, задание».

Говорил это мой здравый смысл или обида, я не знала наверняка, поэтому заставила себя думать иначе.

– Пожалуйста, – сказала я. – Оставь меня на пару минут.

Чтобы я успокоилась.

Ренар нахмурился и, кажется, понял, в чем дело.

– Только на пару минут, – сказал он и ласково растрепал мои волосы. – И если ты не придешь, я вернусь за тобой сам. И, поверь мне, найду, какие бы глупости ты ни задумала.

– О, поверь мне, – ответила я. – Больше никаких глупостей.

Когда он ушёл в таверну, я спустилась по ступенькам, держась на всякий случай за перила. Голова была ясной, как горный хрусталь, но ноги сводило слабостью. Я встала у начала лестницы, привалившись спиной к стене, и постаралась успокоиться.

Люди шли мимо, и им не было дела до меня.

Затылком я ощущала жгучий холод каменной кладки.

Чужой, незнакомый мир был темным и холодным. Мерцание праздничных огней здесь, на широкой улице, проваливалось в мрак переулков, подворотен, узких расщелин между домами, куда мог протиснуться разве что ребенок или собака. Слева от меня, за углом дома, начиналась такая же темнота, а там, за этой темнотой, начиналась еще и тишина, и страшный зимний лес, холодные быстрые реки, замерзшие озера, абсолютная неизвестность. Совершеннейшее ничто.

Я помнила вид с башни: на все четыре стороны, куда ни глянь, бесконечный лес да острые горные пики. Восхитительная ловушка, просторная клетка, разве что золотой не назовешь. Зато с магией. С волшебными слугами. С порталами-зеркалами. Со всеми удобствами, вкусной едой, танцами и улыбками – не совсем настоящими, конечно.

Я оттолкнулась от стены и сделала шаг вперед, к толпе. Она все еще текла по улице, к центру, к площади вокруг городской ратуши. Рядом со мной, почти задев меня рукавами, обдав запахами хвои, воска и вина, прошла маленькая веселая компания. У них были бубны и флейта, громкие разговоры и смех. Кто-то в рогатой маске, не разберешь – юноша или девушка, одетая по-мужски, схватил меня за руку и коротко закружил, потянул за собой.

Над крышами висели обе луны, яркие, почти полные.

Я осторожно высвободила свою руку и отрицательно покачала головой.

Мне поклонились, принимая мое решение, и компания ушла дальше.

Толпа унесла ее, как река уносит сухие листья, деревянные обломки и венки.

Я стояла у самого берега, сунув руки под мышки, чтобы совсем не замерзнуть в платье из тонкой шерсти, и смотрела вперед.

«Если я сейчас уйду, – подумала я, – если я сбегу – что будет? Ничего, кроме беды. Я ничего не умею, только быть милой, во мне нет ни капли магии, все мои деньги – пара медных монеток в кармане платья, у меня нет никаких связей, ни одного союзника, облеченного властью. Только те, в чьей власти я оказалась, не злые, милые – до определенной степени, умные люди и не совсем люди.

Я сыграю свою роль – и уйду из их жизней.

Поэтому, – подумала я, – Ренар прав.

Не стоит плодить привязанности в мире, который ты однажды оставишь.

Не стоит рушить что-то, похожее на дружбу, ради иллюзии тепла».

Я с шумом выдохнула – и глотнула холодный, свежий воздух.

Что-то внутри меня встало на место.

Рука сама потянулась к амулету, спрятанному за воротом платья, но хрустальной льдинки на месте не оказалось. Цепочка исчезла. Я с замирающим сердцем провела рукой вниз по груди, надеясь, что она просто расстегнулась и застряла под платьем, но нет.

Ее не было.

На жгучем холоде меня бросило в жар, и я стремительно развернулась, чтобы бежать назад, в таверну.

Черт его знает, что мне будет за потерянный амулет. Лучше сразу сказать, чем…

– Куда торопишься, красавица?

Их было двое, и один из них был настолько наглым, что решил поиграть: он встал передо мной и не давал себя обойти, двигаясь из стороны в сторону. Я не сразу поняла, во что вляпалась, мои мысли были совсем о другом.

Юное, мальчишеское даже лицо сияло широкой улыбкой, руки были раскрыты, словно он хотел обнять меня. Его друг, тоже мальчишка, насколько я могла его разглядеть в полумраке, стоял рядом и переминался с ноги на ногу. Щегольская шапка открывала морозу чуть оттопыренные уши.

– Тороплюсь, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – К братьям. Они вон там, ждут меня.

И я кивнула на таверну, втайне надеясь, что Ренар сейчас высунется, потому что пара минут, которые я у него выпросила, уже точно истекли.

Мои руки сами по себе сжались в кулаки.

– Ох, вот незадача, – хмыкнул тот, который стоял у меня на пути. – А мы как раз от них. Пойдем с нами, милая, с братьями мы договорились.

Он сплюнул на землю и чуть качнулся, и я поняла, что он пьян. Пьян, глуп и нагл, как любой подросток, решивший побыть крутым и смелым за чужой счет. Кажется, в этом наши миры тоже схожи. И его друг – такой же, только смелости в нем поменьше, вот и стоит рядышком, скрестив руки на груди, и улыбается глупо.

Мне было не до них. Я замерзла и очень, очень сильно накосячила. Поэтому я попыталась прошмыгнуть мимо с уверенным видом, но этот дурак схватил меня за руку.

– Да ладно тебе, – сказал он. – Не с братом же ты на крыльце обжималась. Или я тоже за брата сойду?

Я разозлилась.

Точнее, сначала я испугалась и удивилась, потому что чужие пальцы, липкие и холодные, крепко держали мое запястье, а перед лицом было чужое лицо, симпатичное, но с гадкой улыбкой. А потом он сказал еще одну фразу, и я разозлилась.

Ренар прав. Очень сложно решиться ударить человека, особенно, когда он тебе ничего не сделал. Но этот – сделал, точнее – сказал и сделал, и я от души пнула его под колено. Этого было достаточно. Мое запястье освободилось, я отошла в сторону так быстро, как могла, и поймала брошенное в спину оскорбление. Обидное и колючее.

В той, прошлой жизни в ответ на такое я бы пожала плечами и ушла, не желая связываться, но сейчас я была так зла на все на свете, что эта злость решила за меня.