Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия"

Сам Альбрехт усилием воли затолкал мысли об убийстве в дальний угол сознания. Ещё будет время подумать об этом и покаяться. А пока нужно действовать — если чёртовы заговорщики причинят вред Гретхен, он себе этого точно не простит.

— Я его не убила, — голос Паулины, указывающей на сражённого ею гвардейца, слегка подрагивал. — Он очнётся примерно через полчаса.

— Хорошо. Одной смертью меньше. В любом случае, через полчаса нас здесь уже не будет, — ответил Альбрехт.

Для Гретхен этот день выдался полным мелких, но утомительных забот, так что девушка почувствовала огромное облегчение, когда настал вечер, и со всеми дневными обязанностями было покончено. Служанки, нередко докучавшие императрице своей чрезмерной угодливостью, куда-то запропастились, никто из фрейлин тоже не появлялся в покоях Гретхен с очередной жалобой или сплетней.

Радуясь этому, Гретхен решила посвятить не так часто появлявшееся у неё свободное время томику стихов поэта, которого рекомендовала ей баронесса Герварт, считавшаяся при дворе главным экспертом во всём, что касалось новых веяний в искусстве.

Но то ли словесные конструкции новомодного стихотворца оказались слишком вычурными и утомительными, то ли виной тому была жара, однако ж, незаметно для себя, Гретхен задремала на козетке в будуаре. А проснулась от стука открывающейся двери.

Увидев Альбрехта в сопровождении двоих спутников, Гретхен попыталась принять достойный вид, поспешно поправляя растрепавшиеся волосы и помявшееся платье. Но, заметив на рукаве и ладонях мужа кровь, бросила это занятие.

— Альбрехт? — Гретхен кинулась к нему. — Что случилось?!

— Пока ничего страшного, дорогая, но нам нужно срочно уходить, — Альбрехту пришлось коротко поведать жене о том, что он узнал от лейтенанта и чародейки.

Гретхен слушала, не перебивая, только крепче стискивала руки на груди. Так же — молча — кивнула в ответ на просьбу Альбрехта взять с собой что-нибудь из украшений — только, упаси Создатель, не фамильные драгоценности Вельфов, а вещи более заурядные, но достаточно ценные.

Гюнтер застыл посреди комнаты, напряжённо прислушиваясь и не выпуская рукояти меча — получалось это у него скорее не грозно, а похоже на отчаянный жест утопающего. Паулина стояла рядом с ним, потом, чуть ли не чеканя шаг, подошла к принцу-консорту.

— Ваше высочество, вам не выбраться из дворца. Гюнтер, ну хоть ты скажи! Гвардия наверняка всё уже оцепила.

— Мы попытаемся, — ответил Альбрехт. — Другого выхода у нас нет.

— Я могу попробовать сделать портал, — Паулина говорила медленно, словно была не слишком уверена в своих словах. — Не на дальнее расстояние, но за пределы города.

— Ты же всегда говорила, что это слишком сложная магия, у тебя на такое не хватит сил, — возразил Гюнтер.

— Есть одно заклинание. Оно преобразует жизненную энергию того, кто его использует, в магическую. С ним я смогу создать портал.

— Нет! Это же значит, что ты…

— Гюнтер, я не умру. Наверное, нет. Возможно, лишусь магии — на время или совсем.

— Всё равно, мы не можем вас к такому принуждать! — это вмешалась Гретхен.

Альбрехт смотрел на девчонку-чародейку и чувствовал — та врёт. Нет, не в том, что сможет создать портал — хотя Альбрехту и не нравилось определение «попробую сделать» в отношении дыры в пространстве, в которую придётся лезть ему с супругой. В том, что сама останется жива. Но останавливать Паулину он не собирался.

— Меня никто и не принуждает, — усмехнулась Паулина. — Я хорошо понимаю, каким может оказаться правление узурпатора, начавшего путь с поджога собственной столицы. Именно поэтому я пришла сегодня во дворец. Ваше высочество, помогите мне отогнуть ковёр — нужно начертить на полу знаки для портала.

Гюнтер всё же хотел сказать что-то ещё, но со стороны главного входа в императорские покои послышался шум — отдалённые голоса, топот и нечто похожее на звон металла.

— Чёрт, мы слишком долго копались — дорогой шурин с компанией скоро будут здесь, — сказал Альбрехт, скатывая в рулон мешавший чародейке ковер. — Паулина, сколько вам нужно времени, чтобы создать портал?

— Минут семь… может, десять, — сквозь зубы произнесла чародейка, уже начавшая вычерчивать на паркете линии октаграммы и закорючки магических символов.

— Я их задержу, — Гюнтер бросился ко входу, но был схвачен за рукав Альбрехтом, спросившим:

— Как, лейтенант? Душеспасительной беседой?

— Для начала — да, — сомнение из глаз Гюнтера уже совершенно улетучилось. — Дверь за мной закройте, ваше высочество. И подоприте чем-нибудь — это даст ещё лишних пару минут.

— Хорошо, — больше Альбрехт ему ничего не сказал. Выходя из комнаты, Гюнтер бросил последний взгляд в сторону своей подруги. Та головы не подняла — была слишком занята.

Как только Паулина начала произносить заклинание, у неё из носа потекла кровь. Начерченные на полу линии вспыхивали язычками белого пламени — сначала едва-едва, затем всё сильнее. Последние слова заклятья чародейка дочитывала, рухнув на колени и упираясь правой рукой об пол, чтобы хоть как-то удержаться в вертикальном положении. Зато арка портала теперь сияла ровным белым светом.

— Вперёд, — Паулина махнула в сторону сверкающей арки и сплюнула кровью. Отёрла губы тыльной стороной ладони, но только ещё сильней размазала липкую жидкость по лицу. — Быстрей, я долго портал не удержу.

— Уже идём, — Альбрехт крепко обнял окаменевшую от ужаса Гретхен, и они вдвоём шагнули в портал. Обернувшись, принц-консорт ещё успел взглянуть на Паулину — та сидела на полу, опустив голову. Её грудь покрывали красные пятна, словно девушка всё же успела получить мундир имперской чародейки, украшенный алым орлом.

***

Луизе пришлось долго уверять Карла в том, что во время переворота она должна быть рядом с ним. Тот полагал, что женщине — пусть даже такой умной и решительной, как его любовница — абсолютно нечего делать там, где вершатся судьбы империи и может пролиться кровь.

Но у вдовствующей императрицы были причины настаивать на своём. Во-первых, Луиза хотела, чтобы с самого начала правления Карла её видели рядом с монархом. Во-вторых, она надеялась, в случае чего, сгладить конфликт между Карлом и своим дядей — те друг друга не слишком-то жаловали, а Мориц Вильбек должен был присутствовать во дворце, дабы вместе с ещё несколькими представителями столичной знати засвидетельствовать отречение императрицы Гретхен от престола.

Ну и, кроме всего прочего, Луиза не собиралась отказывать себе в удовольствии взглянуть в глаза Альбрехта перед тем, как его «милосердно» зарубят гвардейцы.

И Карл всё-таки пошёл навстречу своей возлюбленной — то ли признал достаточно весомыми доводы, приводимые Луизой, то ли попросту устал от укоризненных взглядов и рассуждений в духе «а я так и знала, что вскоре стану тебе не нужна!».

Платье, которое Луиза выбрала для ночи переворота — винно-красное, с довольно смелым декольте, корсажем, расшитым чёрным жемчугом, и струящейся юбкой, мягко обрисовывавшей бёдра, она заказала в ателье госпожи Триаль.

Волосы Луизы усилиями её служанок были убраны в высокую причёску, скреплённую черепаховыми гребнями. Лишь пара локонов ниспадала на белые плечи вдовствующей императрицы, напоминая маленьких змеек — чёрных и блестящих.

Умения держаться на публике у Луизы было не отнять — вот и сейчас, проходя по коридорам дворца вместе с Карлом и солдатами, она выглядела куда величественней своего любовника, который постоянно одёргивал надетый сегодня гвардейский мундир и пытался пригладить топорщившиеся волосы.

С трудом, но удалось сохранить самообладание Луизе и когда стало известно, что Альбрехт исчез из собственного кабинета, хотя по заверениям дежуривших у дверей помещения гвардейцев никуда не выходил. А вот Карл пришёл от этого факта в бешенство, особенно после того, как выяснилось, что вместе с Альбрехтом пропал и заглянувший к нему, по словам тех же стоявших на страже солдат, лейтенант Зальм.