Их любимая малышка (СИ) - Горячева Ирина Александровна

Когда-то давно мои предки носили маски и скрывали от женщин глаза. Ведь любая из них, взглянув в глаза мужчине, могла пробудить в нём вторую сущность. Жестокую. Ненасытную. Звериную.

А хуже всего было то, что этот взгляд не только пробуждал монстра, но и вызывал зависимость.

К счастью, теперь, с развитием наших технологий и науки необходимость в масках отпала. Достаточно было просто сделать инъекцию препарата, который на время подавлял «второе я» и блокировал зависимость.

Именно это я и сделал, вернувшись из купальни к себе. Я ввёл препарат и был уверен, что к утру моя тяга к малышке-савари пройдёт.

Но к утру стало только хуже.

Больше часа я мерил шагами кабинет, как зверь клетку. Пытался сосредоточиться на делах. И каждая попытка заканчивалась неудачей.

Мысли снова и снова возвращались к Марине.

Я мог бы забрать её у Рисая, воспользовавшись приоритетом своего статуса. Забрать и поиметь, удовлетворив похоть. А после просто забыть…

Но я собственной рукой поставил печать на плече Марины. Я назвал её своей савари и инициировал Право золотого месяца.

Это означало, что впереди у неё был целый месяц, чтобы научиться быть достойной женщиной для ке-тари. А у меня был целый месяц, чтобы находиться рядом, видеть её, разговаривать, прикасаться, желать, но не иметь возможности взять.

Пока продолжалось её обучение, у меня не было права овладеть моей савари.

Я вновь прошёлся по кабинету и остановился у скрытого в стене небольшого бара. Подумав, открыл. Достал бокал, бутылку коньяка и плеснул себе немного.

Из всех алкогольных напитков, что пили на Земле, этот напиток единственный пришёлся мне по вкусу.

Убрав бутылку обратно, я вернулся за стол. Сделал два глотка и наткнулся взглядом на подсвеченный экран комтайпа, устройства связи.

— Проклятье!

Малышка савари пролезла в мои мысли настолько глубоко, что вытеснила оттуда виртуальное письмо, полученное рано утром.

Приложив холодный бокал к горячему лбу, я ткнул пальцем в личный императорский герб. Им было запечатано письмо, что говорило о важности и конфиденциальности.

Изображение герба вспыхнуло и исчезло, а запечатанный конверт развернулся, превратившись в виртуальный лист бумаги.

«Высшему ке-тари Элрою Керташу. Моему наместнику на Земле», — прочитал я первую строку, написанную мелким острым почерком. Судя по тону письма, ничего хорошего оно не предвещало. И ло́парь меня раздери, если это не было связано с моей новой савари! — «Напоминаю, что срок Вашего пребывания на посту наместника истекает через шесть земных месяцев. Уверен, что до его истечения Вы найдёте время и прибудете на Тарио́ну для участия в голосовании и передаче полномочий Вашему преемнику.

До меня также дошли слухи, что Вы вмешались в законную казнь женщины-землянки, которая публично оскорбила высшего ке-тари Рисая Диррона.

За время службы Вы зарекомендовали себя лишь с положительных сторон. И так как я уже выслушал одну сторону конфликта, теперь желаю выслушать Вас. А также я желаю увидеть ту самую женщину, что стала причиной раздора между двумя высшими ке-тари.

Надеюсь, Ваши личные объяснения будут весьма убедительными. В противном случае, Вы будете пожизненно лишены права представлять мои интересы на любой из планет.

На этом всё.

Высший ке-тари Кру́ран Ашена́фи. Император планеты Тариона».

Дочитав письмо до конца, я стиснул зубы и скривился. Пальцы непроизвольно сжали бокал с коньяком.

Я представлял интересы нашего Императора на завоёванной предками Земле двадцать лет. О том, что срок моего правления подошёл к концу я помнил. Равно как помнил и о необходимости появиться в императорском Дворце, чтобы отдать свой голос за того, кто заменит меня на посту наместника ровно через полгода.

При мысли о том, что вскоре улечу, чтобы никогда больше не вернуться на Землю, я сильнее сжал бокал в руке.

Несмотря на расположение ко мне Императора, он точно не погладит по голове за вмешательство в дела Рисая. И неважно, что Рисай вёл себя как последняя мразь, а я имел законные права на вмешательство.

Рисай — племянник Императора. Он всегда умел находить нужные слова. Даже если эти слова были насквозь лживы. И Рисай очень постарается убедить дядю.

Для меня всё было очевидно.

Наша вражда началась не вчера, когда я спас Марину. Наша вражда уходила корнями далеко в прошлое.

Она началась двадцать лет назад на нашей родной планете Тарионе.

В тот день трое друзей, выпускников Военной Академии шутки ради решили вписать свои имена в список претендентов на пост наместника Земли.

Этими тремя друзьями были Рисай, Ройтан и я.

Прошло несколько недель, и мы забыли о той глупой выходке. Каждый из нас выбрал свой путь и успешно шёл по нему. Во всяком случае, я тогда думал именно так.

Мы не виделись и почти не общались.

А потом ко мне домой пришёл адъютант самого Императора с приказом явиться во Дворец. Ослушаться я не мог и покорно следовал туда, куда меня вели. Отлично понимая, что правитель обычно не требует явиться к нему на аудиенцию просто так из желания поболтать по-дружески.

Я практически не сомневался, что во Дворце стало известно о неуместной ребяческой шутке. О том, как мы вместе с племянником Императора причислили себя к кандидатам в наместники Земли.

Я шёл, готовый понести наказание. Но во Дворце меня ждали неожиданные новости.

Во-первых, я был прав только в одном: правителю Тарионы, действительно, стало известно о дурацкой выходке.

Во-вторых, я считал наш поступок спонтанным решением троих друзей. Однако он таковым не являлся.

Как оказалось, Рисай несколько раз задолго до составления списка кандидатов и голосования просил дядю повлиять на итоги. Он давно мечтал занять пост наместника какой-нибудь планеты.

И когда Император в очередной раз отказал племяннику, в голове Рисая возникла вся эта идея. Преподнесённая им как шалость, она носила единственную цель — любым способом добиться желаемого.

Поняв, что племянник не успокоится, Император принял решение устроить ему показательное наказание за дерзость и обман…

Наказанием для Рисая стало оглашение результатов голосования и назначение меня в качестве наместника на Земле.

Рисай ждал, что я поступлю как друг и откажусь от поста.

Я попал в непростое положение. Не хотел терять друга и не мог отказать Императору.

И я согласился.

Чувство вины терзало мысли и разъедало душу на протяжении нескольких лет. И чтобы успокоить его, когда стало совсем невыносимо, я выпросил у Императора разрешение забрать друзей по Академии на Землю.

Так Рисай, к тому времени уже имевший опыт участия в боях, стал при мне командующим. А Ройтан, как самый спокойный и рассудительный из всех, кого я знал, получил должность канцлера. Он руководил общепланетарным архивом и при необходимости доставал сведения и давал советы.

Казалось, все были счастливы.

И всё же Рисай Диррон не простил мне моего назначения. Он лишь сильнее возненавидел и с тех пор только и делал, что доставлял одни проблемы.

Когда у меня появилась первая савари, совсем ещё молоденькая и наивная, Рисай вопреки законам и запретам положил на неё глаз. И однажды, в моё отсутствие он соблазнил её. Хлоя, так звали мою первую савари, забеременела.

Я был в бешенстве, когда узнал. Я ненавидел и проклинал обоих. И всё равно попытался вступиться за свою савари.

Только вот закон был суров и однозначен в подобных случаях. Мне пришлось дождаться рождения ребенка и отдать его в приемную семью. А Хлою ждала казнь.

Я собственной рукой подписал своей женщине смертный приговор. Той же рукой, которой когда-то ласкал её жаркими ночами.

В тот день я впервые влил себя убойную дозу коньяка. Хотел забыть обо всём. Но алкоголь просто не действовал… Я так и не смог забыть. До сих пор.

Наверное, поэтому после звонка Ройтана я, сломя голову ломанулся спасать Марину. И должно быть, поэтому так необдуманно поставил на её плече чёртову печать.