Тьма подхватила меня. Вместе с потоком тьмы я как будто провалилась куда-то. И внезапно рухнула на кровать. На очень даже знакомую кровать. Господин перенес меня в мою же комнату!
Перевела дыхание успокаиваясь. Все обошлось. Несмотря на совершенную ошибку, все обошлось. Он не прогонит нас и продолжит обучение. И это главное.
Мне неожиданно важно оказалось здесь остаться. Научиться. Стать кем-то, чего-то добиться.
А наказание… что ж, попытаюсь глупостей больше не совершать.
На следующий день, как ни в чем не бывало, продолжились занятия.
– Ты как? – спросила я. – Как себя чувствуешь?
– Нормально. Прости, – сказала Шейла.
– За что? Я могла отказаться, но сама пошла вместе с тобой.
– Я обманула тебя, – она вздохнула.
– Что ты имеешь в виду?
– Вернее, сказала не всю правду. Я хотела не только удивить господина. Хотела обойти его. Сразу пройти все круги, обрести силу, стать могущественнее. Я ничего тебе об этом не сказала. А он как-то понял. Почувствовал. Будто увидел насквозь!
– Ты на самом деле надеялась за раз пройти семь кругов и верила, что сумеешь стать могущественнее, несмотря на весь опыт господина? – поразилась я.
Шейла сжала кулаки.
– Я не понимаю, чего в этом страшного. Да, тьма пугает. Но подданные господина получали силу. Почему мы не можем дойти хотя бы до четвертого круга?
– Может, его подданные делали это не за раз?
– Может быть.
Я покачала головой. На что она только надеялась?
Но, всматриваясь в ее лицо, внезапно кое-что поняла.
– Тебе претит называть его господином? Претит подчиняться, быть всего лишь ученицей? Поэтому ты пытаешься или получить тьму как можно скорее, или… заинтересовать господина?
Какое-то время Шейла сверлила меня мрачным взглядом.
– А тебе это не претит? Быть всегда послушной рабыней?
– Мы его ученицы.
Шейла кривовато усмехнулась. И промолчала.
Мы снова читали учебники, постигали этот мир. К назначенному часу пришли наши наставники по танцам, и мы разделились. Шейла с наставником отправились в одну часть зала, мы заняли другую. Заиграла музыка.
– А вы владеете тьмой? – поинтересовалась я во время отработки уже знакомых фигур.
– Владею, – для разнообразия наставник все же ответил.
– Давно?
– С четырнадцати лет.
– Как вы вошли в источник? На что это было похоже?
– Об этом не принято рассказывать.
– Но это было сложно?
– Каждому свое.
– А вы знаете, кто мы с Шейлой и почему вы должны нас обучать?
– Мы обучаем вас, потому что так повелел господин. Кто вы такие, не имеет значения, – холодно произнес наставник.
К сожалению, больше ничего вытянуть из него не удалось. И так каждый раз! Крохи информации, из которых сложно что-то почерпнуть.
Но еще через пару дней, наполненных учебой и только учебой, к нам пришел господин собственной персоной. И объявил:
– Пора. Переодевайтесь. Жду в коридоре через пять минут.
Мы рванули по своим комнатам. Уже на пороге я сообразила, что не уточнила, во что именно нужно переодеваться. Однако необходимость в этом вопросе тут же отпала. На кровати лежало платье. Довольно простое белое платье с квадратным вырезом, расклешенными рукавами и просторной юбкой в пол. Я торопливо переоделась и перед выходом бросила мимолетный взгляд в зеркало, оценивая самое главное: платье сидело по фигуре и не просвечивало, несмотря на мягкость ткани.
Ровно через пять минут мы с Шейлой предстали перед господином в одинаковых, как выяснилось, платьях.
– Следуйте за мной, – сказал господин, развернулся и зашагал по коридору.
Мы переглянулись, но заговорить за его спиной так и не решились. Всю дорогу напряженно молчали. Чем дальше, тем яснее становилось, что это тот самый путь – по лестнице вниз, в подвал. И дальше – по жуткому коридору с тьмой, которая сгущается в воздухе.
Чтобы не нервничать и лишний раз себя не накручивать, старалась отвлечься на размышления. Господин. Он велит называть себя господином. Шейле от этого противно, а я? Как отношусь к этому я? С одной стороны, я сама согласилась на это. Дважды. В первый раз, когда решилась вызвать демона. И во второй, когда согласилась на предложение стать, по сути, чужой собственностью. Значит ли это, что я утратила гордость? Наверное, нет. Но это значит, что я приняла его правила. И что бы внутри я ни чувствовала, чего бы ни хотела, я должна называть его господином. Это неотвратимо. С этим бесполезно бороться, нужно просто смириться. Так самой будет легче, чем каждый раз терзать себя этими мыслями, внутренне противиться и возмущаться.
В конце концов, его все называют господином. Он повелевает, отдает приказы, требует беспрекословного послушания, но ни разу не обращался со мной, как с рабыней.
Конечно, я надеюсь на лучшее. Несмотря ни на что, все же надеюсь. И наш разговор с… господином вселяет надежду. Даже после того, как я призналась, что не желаю становиться преемницей, он не сказал, что я навсегда останусь ученицей или все же превращусь в его рабыню. Сказал, что будет так, как должно. И от этого кажется, будто господин знает что-то, что недоступно всем остальным. И чувствуется, будто все происходит не просто так. А значит, у меня еще будет шанс изменить свою жизнь.
Очень важно сейчас сделать все правильно, справиться с испытанием.
Господин остановился перед колышущейся кромкой тьмы. Снова возникло ощущение чего-то зловещего, наполнившего зал. Тонкое платье не спасало от холода, и я начала мерзнуть.
Мы поравнялись с господином. Какое-то время он молчал, всматриваясь во тьму, а может, просто наслаждался ее близостью. Сквозь атмосферу страха просачивалось ощущение удивительной мощи этой неизведанной силы. Интересно, что чувствует он, тот, кто управляет тьмой, для кого она – источник власти и могущества?
– Почему платья белые? – наконец спросила Шейла.
– Потому что вы должны их снять.
– Что?.. – это уже я поразилась. Шейла выглядела не такой потрясенной, только бровь заинтересованно приподняла.
– Я непонятно выразился? – господин обернулся. – Белые платья – символ невинности ваших душ. – При слове «невинность» щеки невольно опалило румянцем. Радовало, что ощущается он ярче, чем виден внешне. Золотистый загар скрывает. – Чтобы войти во тьму, вы должны сбросить с себя символ невинности. Войти в источник обнаженными, открытыми ему.
И без душевной невинности. Хорошо еще, что речь только о душевной. Наверное, ее у меня нет. Слишком черные, слишком негативные мысли в последнее время клубились во мне. И очистились, как ни странно, впервые за последние месяцы только здесь, в замке темного господина, правителя проклятых.
А вот лишаться невинности физической совсем не хотелось, тем более так ритуально. Хорошо, что это и не нужно!
В свете всех размышлений обнажиться перед господином показалось не так уж страшно…
Шейла осмелилась первая. Ей, кажется, происходящее не доставляло никакого дискомфорта. Она расстегнула платье и позволила ему соскользнуть вдоль тела на пол. Я уловила странное движение, как будто Шейла специально изогнулась, вставая так, чтобы стройное тело казалось еще более привлекательным.
Дрожащей рукой я тоже расстегнула платье. Не изгибалась, не принимала более выгодную позу. Просто сняла его и переступила с ноги на ногу, выпутываясь из ткани.
– Все снимайте. Нижнего белья быть не должно.
Румянец на моих щеках разгорелся сильнее. Шейла даже не смутилась. Усмехнулась самодовольно и разделась полностью.
– Это обязательно, чтобы вы смотрели? – спросила я, сгорая со стыда. Никогда я еще не оказывалась в такой ситуации! Это казалось неправильным и даже чем-то запретным. Ведь он мой учитель, мой господин, а я…
– Не обязательно, – усмехнулся господин одними губами. И даже не отвернулся.
Пришлось раздеваться под его взглядом. Впрочем, в его взгляде не было ничего – все то же равнодушие. Это немного успокаивало, но недостаточно, чтобы чувствовать себя так же раскованно, как Шейла.
