Русалочка с Черешневой улицы (СИ) - Андерсенн Кейт

А Павлик… перевелся и испарился с горизонта. На потоке текучка, время прошло, к тому же… Четыре года? Люди точно забыли эту историю. Но Решка по-прежнему очень ее стыдилась.

— Дело не в Вороновом!

— Да в нем, родимом… Решк, ну не все мужчины такие, не все мужчины бросают и предают. Нельзя кредит доверия на всех один выписывать!

— Да я… — о личном не кричат на просторах Ашана. — Просто парню дарят цветы… Или на свадьбу, или на похороны… Не очень это как-то.

Так говорил их историк на первом курсе, и была в этом своя логика.

— Ну, ему вряд ли можно есть конфеты. А что-то подарить надо — правило хорошего тона. Он же от наркоза отошел, понимаешь?

И кто их пишет, эти правила хорошего тона…

Потому Решка и приперлась к регистратуре с этими желтыми жуткими розочками. Надо же — дежурила вчерашняя медсестра с неотложки, какое совпадение!

— Добрый день, — подняла она глаза и их тронуло узнавание.

— Здравствуйте, — широко улыбнулась Решка. — Это я, Дарья Стрельцова. Как там мой… гм… подопечный?

Медсестра усмехнулась — видимо, вспомнила ее явление в Микки Маусах и вонючем пальто, но удержала маску вежливости (правила хорошего тона, таки, имеют право на жизнь):

— Мы его перевели на стационар.

— Как! Уже?! — охнула Анька.

— Да, поправляется ускоренными темпами, — улыбнулась медсестра. — А вам, Дарья Сергеевна, стоит заглянуть в перевязочную.

Даша с облегчением повернулась к подруге и сгрузила ей розы.

— Вот ты и подари.

Нюрка покачала головой, разъезжаясь насмешливой улыбкой. Ничегошечки она не подарит.

* * *

Даша прижалась лбом к холодной стене и ждала очереди. Нюрка заладила с этой романтикой, тошно уже. Может, подыграть ей, как Ильичу, и дело с концом? Не убудет ведь с нее подарить парню розы, поблагодарить и все такое?

Это ни к чему не обязывает и будет честно.

Нечего артачиться.

— Дарья Стрельцова, — позвала ее другая медсестра — высокая и щепкообразная, с лицом, будто только что лимон проглотила.

Ковыляя, Даша вошла внутрь. На высокой койке сидел парень… босой и в черных бриджах, а на всю правую ногу гипс… Врач снимал бинты с его головы, обильно заросшей рыжими волосами.

— Невероятно, — проговорил Самсон Данилович (у местного хирурга было выдающееся имя, как и он сам). — Томография показывает, что все в порядке. Юноша, у вас поразительная регенерация!

Хирург цокнул языком. Даша так и застыла. Без повязки принц выглядел… действительно, как принц. В смысле… было что-то благородное у него во взгляде. Но не это главное. Главное — он ходил, сидел, двигался, регенерировал — жил!

И почку продавать точно не придется!

— Вы бы его на опыты, Самсон Данилович, — пошутила сестра с после-лимонным лицом.

— На опыты? — эхом повторил принц, будто бы интересуясь темой.

— Ну, зачем вы так кровожадно, Лидочка, — весело расхохотался Самсон Данилович и заметил Дашу, застывшую у входа. — О, вот и ваш опекун пожаловал, — широким жестом представил он девушку.

Парень медленно перевел на нее взгляд и хлопнул длинными ресницами. Решке хотелось стряхнуть с себя наваждение.

— Опекун? — уточнил спаситель осторожно, словно смакуя слово.

Голос у принца был хорошо поставлен. Глубокий, но с шелковыми акцентами. Цепляющийся за душу. Растерянный немного. Хотя это объяснимо — парень едва отошел от наркоза.

— Эта девушка оплатила ваше лечение, — пояснил Самсон Данилович. — У него амнезия, — пояснил он Даше.

Она кивнула.

— Садитесь, — дернула ее “Лидочка” к другой койке и даже пошутила: — Посмотрим, такая же ли у вас регенерация, как у парня.

— Спасибо, — невпопад сказал принц, внимательно изучая лицо “опекуна”.

— Решка, — зачем-то представилась Даша выдуманной Нюркой кличкой.

Вообще-то, это насмешливая производная Нюрки от “Дарьюшка” — так величал Дашку их преподаватель языкознания, Борис Сигизмундович — но подобные курьёзы забавляют только филологов вроде Стрельцовой и Берестовой.

У принца вдруг прояснилось лицо. Словно солнышко расцвело. Будто он что-то вспомнил. Он вновь хлопнул ресницами и расплылся в улыбке:

— А я Эрик.

Настала очередь Даши заморгать.

— Не вертитесь, — пожурила ее Лидочка, не меняя выражения лица.

Бинт больно пристал к открывшейся ране.

— Эрик — ваше имя? — спросил Самсон Данилович.

Решка перестала замечать пытку коленок пинцетом, лекарствами и бинтами.

Принц кивнул.

— А фамилия?

Эрик пожал плечами неопределенно.

— Да быть такого не может! — вырвалось у Даши.

— Почему? — с интересом уточнил принц.

Потому что Эрик — так звали принца русалочки.

— Очень редкое имя, — отвела Решка взгляд.

— Спасибо, Решка, — очень тепло сказал Эрик.

Спасибо?.. И это все, что он может сказать?.. Даша разозлилась.

— Что ж, Эрик… Поговорим с анестезиологом еще. А пока прорентгеним-ка твою ногу — вдруг и гипс тебе уже не нужен? — подмигнул Самсон Данилович и усадил принца в кресло-каталку. — Дарья Сергеевна, можете потом навестить Эрика в палате. Он в триста восьмой.

— Ага… — кивнула Даша, чувствуя себя последней идиоткой.

Что за везение?..

* * *

— Решка, я точно тебя где-то видел, — наморщил лоб Эрик.

Гипс ему не сняли. К счастью. Сейчас Даша была готова продаться вместе с почкой, только чтоб он подольше не вставал. И вообще… под наркозом мог бы поваляться из милосердия. Недельку хотя бы.

Нюрка многозначительно подняла брови.

— А еще, знаешь, я так люблю розы… — нежно дотронулся пальцами до желтых лепестков Эрик. — Спасибо тебе большое.

Нюрка хмыкнула. Эрик перевел взгляд на вторую посетительницу. Это она держала розы, но вручила их ему Решка. Пусть и с неохотой. У второй девушки очки, задиристо вздернутый нос, широко поставленные глаза.

— Я не представлен твоей подруге, — поднял Эрик брови выжидающе.

Даша так и сидела на стуле, сложив руки на коленях чинно и уставившись в стену. А Нюрка стояла рядом, нутром чуя интригу и лирику. Сосед Эрика по палате — пожилой мужчина — на костылях отправился в столовую, а третья койка пустовала — сегодня с утра кого-то выписали. В грязноватое окно лился веселый свет. Легко припорошенная ночным снежком ветка дерева поблескивала со всем возможным озорством.

— Это… Нюрка. Аня Берестова.

— Я тебе дам “Нюрка”! — пригрозила Аня подруге. — Крестьянская форма имени, мы с Решкой… на филфаке трудимся, понимаете? Приятно познакомиться, — протянула руку церемонно. — Наслышана. А теперь, наконец, так сказать, лицезрею.

— Наслышана? — свел на переносице брови Эрик.

Но спохватился:

— А я Эрик.

И произнес он это с таким достоинством, как если бы сказал “а я президент”. И легко коснулся губами кончиков пальцев протянутой руки. У Дашки отвисла челюсть. В который раз уже, кажется.

Реакция Нюрки была бурной — она посмотрела на свои пальцы как в первый раз и воскликнула:

— Да ладно!

Эрик снова поднял брови. Он, похоже, любил так делать.

— А, — вспомнил он комментарий Решки, — мое имя редкое?

Нюрка расплылась улыбкой во все тридцать два.

— Ты “Русалочку” не смотрел, что ли? Ариэль? Там принца так зовут. Ну, а Решка у нас… давно русалочка. Так что…

— Нюрка!!!

— А что? Не от мира сего, сама говорила! Проект жизни — стать частью мира людей!

Эрик резко дернулся — словно что-то внутри в нем щелкнуло. Смена настроений, гримас заскользила по его лицу между веснушек, и он застыл, выпрямившись, глядя в никуда.

— Эй, ты в порядке? — напряглась Даша.

— Алло… — помахала Нюрка перед лицом рыжего парня рукой.

Тщетно. Он выглядел так, словно увидел призрака. Побледнел, только веснушки с серыми глазами и остались, на лбу выступил пот.

Решка подскочила к нему, забыв про больные ноги. Приложила ладонь ко лбу.

— Эрик?.. Эх! Это все… Самсон Данилович со своей “регенерацией”. Не бывает ведь так — позавчера скатало в трубочку, а сегодня уже нет сотрясения… Нюрка, беги за врачом! Поторопились…