Экспедиция в преисподнюю (СИ) - Серебрянская Виктория

В этот самый миг что-то произошло. Райден буквально поперхнулся концом фразы. На мониторе сверкнула ярчайшая вспышка, раздался, кажется, слышимый даже сквозь скафандр ужасающий скрежет и… монитор потемнел, показывая, что зонд, выводивший на него передачу, попросту перестал существовать…

Все озадаченно притихли, глядя на мертвый, темный экран. На нем не осталось даже помех. То есть, камера зонда перестала функционировать. Но что могло случиться с зондом в пустом коридоре погибшей станции? Там, где сейчас не только температура была равной температуре пространства за бортом, но и кислорода не осталось даже атома…

— Что за черт… — вырвалось у меня.

От внезапно накатившего беспричинного страха пересохло во рту и ослабли колени. Резко захотелось сесть прямо там, где стояла. Но так же захотелось и сбежать куда-нибудь, как можно дальше.

— Доктор Вейр, подойдите! — ворвался в уши хмурый, озабоченный голос Райдена. — Кью, ты тоже бери свою подопечную и топай сюда!

Меня от старшего помощника отделяли пять шагов. Я сделала их на неуверенных, подрагивающих ногах, отчаянно надеясь, что никто не заметит, как мне страшно. При этом я даже самой себе не могла объяснить, что же меня так напугало. Да, уничтожен робозонд. Но мало ли что могло с ним произойти? Может, просто произошло короткое замыкание аппаратуры, довольно длительное время хранившейся не в надлежащих условиях. Да, на станции произошла какая-то чертовщина. Но мы в крепких скафандрах, в полном вакууме. По возвращении на крейсер будет произведена максимальная санобработка и на корабль никакая гадость не попадет. Мы в любой момент можем покинуть «Медею». К тому же с нами звездные десантники, которым сам космический демон — родной брат. Так чего бояться? Нечего. Но за грудиной все равно все стыло от беспричинного страха. И я не понимала, что со мной происходит.

— Смотрим внимательно, — сухо скомандовал Райден, когда мы все сгрудились вокруг него. Меня, по сути, не звали, звали Кью. Но и отодвигать никто не стал, когда я подошла вплотную к Альдане и заглянула ей через плечо. — Я сейчас запущу видео, которое записывал сам с монитора. Пробуем определить, кто или что стало причиной гибели зонда. И есть ли смысл в повторном запуске.

Свою запись Райден вывел на монитор в сильно замедленном режиме. Ее качество оставляло желать лучшего, весь монитор был в артефактах, все же запись велась не с камеры напрямую, а с самого монитора. Но выбирать не приходилось. Хоть что-то есть. Хоть какой-то шанс разобраться, накрыли ли нас коллективные глюки или на станции, вопреки всем законом ксенобиологии, завелась какая-то невиданная тварь…

Не передать словами, с каким напряжением я следила за разворачивающимся на дисплее видеороликом. Из-за сильного замедления каждое движение, каждое действие было похоже на резиновую ленту, тянущуюся до бесконечности. Уже через секунд десять мне от нетерпения хотелось приплясывать на месте. Вот робозонд показал левый коридор. Вот получил команду и начал невыносимо медленно разворачиваться в сторону правого прохода. Я прикусила губу от нетерпения. Наверное, до крови. Потому что резкая боль слегка привела в чувство. Как я про себя ругала Райдена, кажется, еще больше замедлившего воспроизведение видео, знают лишь холодные звезды, сиявшие в сотнях, если не тысячах парсек [1] от нас. Но несмотря на злость и раздражение, все же сумела оценить предусмотрительность старпома, когда заметила, как от стены слева медленно отделяется какой-то непропорциональный белесый сгусток, похожий не то на длинную редьку с корешками на одном конце, не то на уродливого кальмара.

Кто-то из тех, кто наблюдал воспроизведение видео сбоку, ахнул, когда начавшая медленно проявляться на стене белесоватая муть постепенно сформировалась в полупрозрачное тело, которое по воздуху приблизилось к робозонду примерно на расстояние метра. А потом…

— Это какая же скорость у этой твари, если в режиме замедленного воспроизведения за ней практически невозможно уследить? — с восхищенным ужасом в голосе выдохнул тот, кто ахнул при виде проявившейся твари. Во всяком случае, мне показалось, что это был именно тот член экспедиции.

Несдержанность члена нашей экспедиции была вызвана тем, что кальмароподобная сущность на дисплее протянула к робозонду тоненькое, едва заметное щупальце. Будто хотела коснуться, чтобы проверить, не глюк ли перед ней. Но не коснулась. Что отпугнуло сущность, так и осталось непонятным, но она неожиданно отдернула протянутый щупалец. Как-то напряглась, что ли. И неожиданно вытянувшись в тонкую и плотную трубку, диаметром примерно с мой палец, со всей дури хлестнула по зонду. Робот прекратил свое существование. Но за секунду до того, как погас дисплей, знаменуя окончание видеозаписи, я успела заметить, как обугливается, плавится болванка робозонда. Или мне это показалось?..

Я была настолько потрясена увиденным, что забылась и выдохнула вслух:

— Этого просто не может быть!..

Микрофон послушно подхватил мои слова и вытолкнул в эфир. Райден не замедлил съязвить в ответ:

— Это все, что вы можете сказать про увиденное, дамы? Это ваш официальный вердикт?

Я мучительно покраснела. Вот же!.. Злыдня! Но Альдана неожиданно поддержала меня:

— Вообще-то, София права, — сухо отозвалась она. — Сколько времени станция уже обесточена? Четыре месяца минимум?

Старший помощник явно не ожидал от Альданы солидарности со мной и несколько заторможенно отозвался:

— Четыре месяца за ней наблюдают вплотную. То есть, это время, когда ее гибель подтверждена официально.

— К этому времени «Медея» уже имела температуру окружающего космоса, — подхватила Альдана. — А значит, обесточена она была как минимум примерно четыре с половиной месяца назад. Если предположить, что какое-то время после того, как она перестала выходить на связь, ее установки еще работали. Так что практикант Кателли совершенно права: то, что мы только что видели, противоречит всему известному современной науке.

На непродолжительное время в эфире повисла тягостная тишина. Словно каждый член нашей экспедиции пытался осознать, что для нас значит происходящее и то, что мы сумели выяснить. А потом моя руководительница практики снова взяла слово:

— Судя по тому, что я видела на видеозаписи, эти сущности или сущность, чем бы она ни была, для нас опасна даже когда мы облачены в скафандры. Вам, Райден, решать, как мы поступим дальше. Но я почти уверена, что мы сможем хоть что-то выяснить лишь после того, как изловим сущность и исследуем ее…

Озадаченная тишина была ответом Альдане. И в принципе я могла понять команду: как ловить того, кто живет в вакууме, проходит сквозь металлические переборки как сквозь двери, да еще и обладает скоростью, в несколько раз превышающую скорость, доступную нашим телам? Да никак. Нас уничтожат быстрее, чем мы скажем «мяу». Но зато у нас есть останки того неизвестного существа, которое скрывалось в капсуле со скафандром!

— По-моему, — осторожно заговорила я, — начинать нужно с малого: для начала исследовать то, что осталось в скафандрах после гибели прячущихся в них существ. Хоть какие-то ответы получим. Возможно, это исследование даст нам ключ к пониманию природы захватчиков станции.

— Софи права, — снова поддержала меня Альдана.

А я, вовремя подняв голову, успела заметить, как снова скривился за щитком шлема Райден. Похоже, старпому не хотелось признавать чужую правоту. Тем более, правоту женщин.

На этот раз Райден предпочел разделить ответственность с капитаном. А может быть, того требовала от него должностная инструкция. Я, честно говоря, никогда не интересовалась нюансами службы на военных объектах. Но то, что старпом связывался с капитаном, было бесспорно: в эфире царила тишина, все наши стояли в расслабленных позах, ну, кроме десантников, а у самого Райдена беззвучно шевелились губы за полупрозрачным щитком.

Пользуясь тем, что старпому сейчас не до меня, я придвинулась поближе к Альдане:

— Как ты думаешь, что это может быть? — прошептала я, с горем пополам сумев активировать приватный канал связи, чтобы остальные члены экспедиции не услышали, если я сболтну очередную глупость.