Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян

— Лер, ты уверен, что этот разговор тебе не повредит?

— Мой мальчик в опасности!!! И вы, господа альфы, это предвидели!!! Илья, ты совсем не боишься потерять Пая?! Или, бля, твой запротоколированный мозг выебли какие-то безумные бессердечные твари?! — взорвался я, сглатывая часть ругательств.

— Боюсь. Настолько, что… — голос Ламерта замер на секунду. — Но чудовищ надо остановить любой ценой. Верь мне, Лерк, Престон не пострадает.

Я обессиленно закрыл глаза. Невозможно! Мобильный взрывается печальным и древним «Je t’aime».

На линии встревоженный Фабио тут же вынимает у меня остатки сердца и надежды:

— Лер, что с Паем?! Его кристалл звенит, будто плачет! Где он, знаете?!

— Беда, Малыш, — шепчу я прерывисто и отключаюсь от внешнего мира ради этого голоса. — Я ничем не могу помочь сыну. А кто-то знал обо всём и не предпринял никаких мер. Свят, Илья, вы понимали, что я бы однозначно запретил вам использовать Престона?! Я сейчас привязан к дочери… не могу сорваться в Париж… Вы, два грёбаных лицемера и засранца, не имели права замалчивать о том, что мой ребёнок втянут в такую дьявольскую игру!

Макеев опускает голову, почти вжимая её в плечи. Илья не спешит разъединиться. Фаби молчит на другом конце телефона, я лишь слышу, как где-то рядом гулит Дари. Я недавно обрёл своих детей уже взрослыми, но всё равно я не был готов к тому, чтобы хоть один из них ушёл минутой раньше меня. И я, млять, прекрасно понимаю, почему взрослые мужики сделали на Престона такую отчаянно-высокую ставку. Я же не идиот! Проколоться наркобарон может только, если его мысли будут переполнены предметом всепоглощающей страсти.

Мирро и Роше, вернувшиеся из магазина, обнаруживают раздавленных нас. Новые, ничего непонимающие и моментально встревожившиеся лица в кадре словно срывают мой невидимый стоп-кран.

— Анри, я оставляю Макс на вас с Миркой. Мне срочно надо в столицу! — я встаю, пошатываясь: сцепление с планетой неожиданно подводит, и у меня нет никакого плана.

— Лерк, я с тобой! — Свят вскакивает, а мой взгляд будто бы скользит сквозь него… мимо него… через него…

— Делай, что хочешь! — равнодушно отвечаю я.

— Лер, Свят, не порите горячку! Ни в коем случае не вмешивайтесь! Сейчас будет действовать Лютоволк! Дольф должен пройти через осознание, что может потерять Пая! Это его партия! И это… свяжет их ещё сильнее! — до моего уже нечёткого слуха прорывается по громкой связи голос Ламерта. — Макеев, пожалуйста, сдерживай своего ненаглядного!

Свят с силой сжимает мои плечи, — к вечеру наверняка проступят синяки от такой хватки, — синие глаза полыхают неукротимой решимостью исправить что-то поистине невозможное.

— Лерк, старик, послушай меня! Ты остаёшься в Буживале с нашей Максин, а я к вечеру привезу тебе сына. Я это сделаю, слышишь?

Я поднял на мужа мрачные глаза, мне и самому не хотелось оставлять нашу дочь, но предчувствие тянуло на Елисейские поля и холодило кровь.

— Свят, тут что-то не то. Я боюсь, реально! Я, который лез в любую дыру, очертя голову! Я, сука, боюсь!!! — рвано выдохнул я в лицо Макеева.

— Я знаю!!! Поэтому сегодня ты слушаешь меня, Лерка! Потому что сейчас я — твой грёбаный муж, и я должен кое-что сделать!

Я без сил махнул рукой и ушёл в спальню. Я и без Чезе научился чувствовать, когда проснулась Макс, когда грустно Паю, когда Мирро надо было выговориться, когда Пэтч стеснялся что-то спросить, когда Задира… когда Фаби… когда его светлость князь Луиджи, когда… когда… когда… Взяв дочку на руки, я прижался губами к пухленькой щечке, по моему лицу спонтанно захлопали ручонки. Если бы я разрыдался или заорал, мне вряд ли стало бы легче.

— Мне плохо, ребёнок. Очень. Я знаю, что Солнышко в беде, и мужики могут… не успеть. Я могу только молиться и обещать, что больше никого из вас от себя не отпущу! Ни-ко-го!

От автора

Пай с трудом открыл глаза, голова налилась тупой болью, разливающейся от затылка. Парень лежал на роскошной кровати класса роял-люкс на боку, руки были стянуты за спиной в запястьях, ноги — связаны за щиколотки. Рядом с постелью на полу сидел сломанным манекеном Бонне, держа в зубах незажжённую сигарету. Юноше хватило пары минут, чтобы вспомнить всё произошедшее ранее и похолодеть.

— Тьерри, почему… я здесь? Почему связан? — осторожно спросил Престон, облизывая губы. — Зачем ты…

— Я спасаю тебя, малыш. Этот зверь больше к тебе не прикоснётся. К тебе больше никто не притронется… кроме меня, — Тьерри вдохнул так, будто затянулся, его взгляд был пустой, как у дохлой рыбы. — К НИМ ВСЕМ БОЛЬШЕ НИКТО НЕ ПРИТРОНЕТСЯ.

— К кому «к ним»?! Тьерри, развяжи меня, пожалуйста! Я не пойду к Рудольфу, я останусь с тобой.

— Да. Хорошо, что ты понимаешь неотвратимое положение вещей. Те, что были до тебя, крутились, как ужи на сковородке. Жаловались мне на свою скучную жизнь, трахались со мной, а потом всё-таки возвращались в свои уютные особняки, в холодные постели к вечно занятым мужьям.

— Тьерри, что с тобой? — Пай приподнял голову. — Не пугай меня!

— Не вздумай кричать, — Бонне словно бы не слышал голоса Престона или его просто перестали интересовать все возможные ответы.

— Я не стану кричать! Только объясни, что происходит?! Ты оглушил меня, перенёс в люкс, связал. Зачем?! — страх сводил губы Пая, заставлял дрожать.

— Ты тоже продался, сладкий мой! — утвердительно произнёс мужчина.

— Кому?! Колмагорову?! Тьерри, не смешно! Он моей семье угрожал! Всем вам! Я решил, что смогу… смогу защитить, — Пай невольно застонал, боль вгрызлась в лоб и виски.

Бонне моментально поднялся с ковра:

— Тебе плохо, мой хороший?

— Меня тошнит. Голова… — тихо прошептал Престон, но от следующих слов альфы у юноши выхолодило всё нутро.

— Скоро всё пройдёт, малыш. Я навсегда позабочусь о тебе.

Сердце Пая начинает стучать так громко, что он слышит этот гулкий звенящий звук. Как в фильмах ужасов, которые он так любил смотреть! Только теперь Престон получил в хорроре главную роль.

— Ты же… меня отпустишь, Тьерри? — тихо спрашивает юноша, боясь поверить во что-то более ужасное, чем просто похищение из чувства острой ревности.

Бонне поит Пая прохладной минералкой, гладит по голове с жутчайшей заботливостью:

— Поспи, малыш, мне так непросто. Я уже давно ТАК НЕ ПОСТУПАЛ. Было ведь так спокойно, пока ты не появился…

— Тьерри, пожалуйста, развяжи. Мне надо отзваниваться отцу… каждые полчаса. Тьерри, что ты…?

Сознание Пая уплывает. Что-то было подмешано в напиток, и сейчас начало действовать. Бонне склоняется над своей жертвой и с жадным упоением целует полуоткрытые полные губы, ловит последние проблески разума в закатывающихся глазах.

— Ну почему ты оказался таким, как ВСЕ ОНИ?! — тоскливо стонет альфа, потом почти разрывает рубашку на груди мальчишки, приникает ртом к точёным крыльям ключиц, покусывает их, а после… вынимает нож.

Рудольф отбросил ноут на постель и потёр грудь. Что-то неясное тяготило мысли тяжёлым предчувствием.

Он набрал телефон ресепшена по внутренней связи и нетерпеливо прорычал:

— Доброе утро, это номер 10. Мне срочно нужен системный администратор! Он мне был нужен ещё вчера, если что! В чём ваша проблема?!

— Но он же был у вас сегодня около двух часов назад! — жалобно промяукали ему в ответ.

— Был! Но появились новые проблемы. А проблемы, зай, надо решать быстро!

— Конечно, он подойдёт! — омега убрал с побледневшего лица светлую длинную прядь волос и повернулся к напряженному с самого утра Бонне. — Тьерри, милый, 10-му опять нужно наше Солнышко. Когда Престон обещал появиться? Он срочно должен подняться к нашему особому гостю, если мы не хотим огрести проблем!

— Угу, — просипел альфа и как-то странно улыбнулся.

В это время Колмагоров получил сообщение от Буча. Первое, что выплыло на экран, когда открылся файл, было фото почти трёхлетней давности. Из зала суда с закрытого слушания выводят троих нескладных испуганных молодых людей с забавно обработанными стайлингом волосами и окрашенными чёлками. «Девятнадцатилетние хакеры взломали секретную базу данных Системы Безопасности. Дурачество безбашенных гениев или тщательно завуалированный шпионаж?»