— А теперь знаешь? — тихо спросила она, чувствуя странную легкость от этих его слов.
— Да, — печально и столь же тихо ответил он. — Желание обладать и желание принадлежать. Быть рядом, защищать от всего мира и от себя самого. Дарить счастье…
Она улыбнулась совершенно счастливой улыбкой и приложила палец к его губам, заставляя замолчать:
— Ты все понимаешь. Но ты должен знать. Ты — мой рыцарь. Ты обречен любить меня до конца дней своих. Тебя это не пугает?
— Нет. Это счастье — любить тебя. Пусть даже издалека, пусть безответно…
Вейлана покачала головой:
— Твои чувства не остались безответны.
Однажды ему не нужны будут слова, чтобы понимать ее. Просто сейчас он еще слишком другой для этого. Пока — другой. Но у них впереди вся жизнь, чтобы исправить это. И она зря сомневалась в нем, сочтя его испытание — выбором.
— Что? — его глаза распахиваются недоверчиво, и Вейлана любуется искорками золота, что плавают в его темных радужках.
— И я никогда не смотрела на тебя ни с ужасом, ни с отвращением.
— После… после всего, что я рассказал? После всего, что сделал? — он кажется таким потрясенным, что ей хочется улыбаться.
— Кларий… Ты долгие годы жил, отравленный дикой магией. Отравленный чистым злом, окруженный врагами и ненавистью. Ты не мог быть другим. У тебя не было ни единого шанса. Но как только этот шанс появился — ты ухватился за него. Ты сумел избавиться от темного колдовства, отравлявшего твою душу. Людям требуются на это годы, а ты справился за несколько дней.
— Но ведь я… Вейлана, я убил тебя, — его красивое лицо искажает страдание.
— Ты — мой рыцарь, — повторила она. — Ты отнял мою жизнь по чужому приказу, но вернул ее мне — по своей воле. Ты провел обряд, и колдун оказал нам своего рода услугу, сэкономив нам время. Смог бы ты сделать это по собственной воле?
— Нет, — прошептал он.
Вейлана увидела, как в его глазах разгорается надежда, пока еще — робкая и неокрепшая. Он смотрел неотрывно, но Вейлана не хотела ждать, когда он осознает, что для него значат ее слова.
— Кларий, ты — больше не чудовище. Ты стал самим собой, тем, кем должен был стать, не встреться на твоем пути черный колдун. Да, прошлое не изменить и не исправить. Но ты — ты изменился. Ты стал другим человеком, и больше не сотворишь зла. И я, твоя белая ведьма, вернулась, потому что люблю тебя. И буду любить до конца дней своих.
Она склонилась к нему, обвила руками, поймала губами его губы и позволила своей силе вспыхнуть ярким пламенем, оградившим их двоих от всего мира.
Кто мог знать, что тот, кто называл себя темным рыцарем, может быть таким нежным?
Кто мог знать, что та, кто полагала себя невинной, может быть такой страстной?
Мир растворился, оставив их одних во вселенной, идеально дополняющих друг друга, окутанных любовью, что сильнее магии. Прикосновения кожи к коже, переплетение пальцев, нежность губ и долгие, томные движения, качающие их личную на двоих вселенную. Мгновения растянулись в вечность, и двое растворялись друг в друге, становясь единым целым — чем-то большим, чем каждый по отдельности.
И когда все закончилось, когда реальность вернулась к норме, и они разделились, тяжело дыша и не в силах оторваться друг от друга — магия белой ведьмы пробудилась.
Обряд завершился.
