Я было потянулся к нему, но чья-то нога наступила на мобильник; жалобно хрустнул
стеклянный экран, и комнатка погрузилась в окончательную темноту, и лишь тусклый, отдалённый свет фонарей проникал через узкое окошко у самого потолка. Не было
видно, кто же стоит передо мной, но мне и не хотелось рассматривать убийцу.
Зверская ненависть и дикая ярость поднялись волной, и я рванулся вперёд, силясь
сбить тень с ног, но в итоге просто повалился на пол неуклюжей кучей. Удар пришёлся
на спину тяжёлым сапогом с железной подбойкой, меня притиснуло к полу, по которому
медленно расплывалось кровавое пятно. Сэто рядом дёрнулся и затих. Ослеплённый
гневом, я оттолкнулся от пола, скидывая с себя ногу, обернулся и вновь ничего не
увидел позади. И пусть я и ожидал боли, но всё равно вздрогнул, когда ледяные
пальцы стальной хваткой впились в мои волосы у корней, задирая назад голову. Возле
горла мерно и хищно пульсировал мой собственный любимый стилет: раскалённый добела, он обжигал даже на расстоянии, и я всё никак не мог понять, откуда он взялся. Я
рванулся снова, но рука держала меня крепко, пригибая к полу, ставя на колени, выгибая мою спину так, что от боли перед глазами плясали цветные пятна: колено
упёрлось мне чуть выше поясницы, словно убийца собирался сломать мне позвоночник.
Из последних сил я рванулся, пытаясь ухватить человека за своей спиной, руки мои
лишь провалились в пустоту, хватка на волосах исчезла, и я вновь повалился в кровь.
«Появись же ты!» — хотел было крикнуть я, но не мог выдавить и слова, понимая, что
и вдохнуть-то толком не могу. Руки сами рванулись к шее, натыкаясь на обожжённый
разрыв. Кровь не текла. Но и воздух не проходил. А пока я бился в судорогах, в
панике пытаясь дышать да срывая ногти о деревянный пол, почувствовал, как в бок
пришёлся удар, перевернувший меня на спину. Последнее, что я запомнил, — давление
стальной подошвы на моё горло.
