Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина

-   Ладно, - говорит он, - меня устраивает.

И прижимает к себе, щетина скользит по щеке и виску, это совершенно точно запрещенный прием. Гораздо более запрещенный, чем сцепленные на моей талии пальцы, которые я чувствую даже через достаточно плотную ткань больничной рубашки. Кстати...

Я приподнимаю покрывало и заглядываю туда.

-   М-м-м-м... - говорю. - Тебе идет рубашка в горошек.

-          По-моему, фервернцам надо всерьез озаботиться проблемой обеспечения медицинских учреждений нормальной одеждой, - хмыкает Гроу.

-    А у меня в полосочку, - заявляю я. - Они, наверное, так женщин и мужчин различают.

-     Тебе не кажется, что в это различие закралась ошибка? Полосочка больше подойдет для мужчин.

-    Я что-то не поняла, - отпускаю одеяло и смотрю на него, - это что за ущемление по половому признаку?

-   Ты первая начала, - сообщает Гроу.

Причем говорит это настолько серьезно, что я напрочь забываю, о чем вообще хотела с ним разговаривать. У меня мысли крутятся только вокруг полосочек и горошка.

-   Кстати, с ним все в порядке, - говорю я. - Спасибо, что спросил.

-     Я знаю, - говорит Гроу, - это было первое, о чем я спросил, когда продрал глаза после эпично-плавательных выступлений.

-   И что ты спросил? - интересуюсь я.

-   Как они?

Такой простой вопрос почему-то отзывается теплом во всех уголках сердца. Ну, или просто во мне.

-   Тебя сразу поняли? - спрашиваю я, глядя ему в глаза.

-   Я уточнил.

-    А у меня была... - я хочу сказать «угроза выкидыша», но понимаю, что это совершенно точно лишнее, поэтому добавляю: - Леона.

-   Была? - интересуется он. - Или жила?

Вот теперь я смеюсь, а он продолжает тереться об меня своей щетиной, когда устраивается поудобнее, и кажется, я понимаю, что это действительно запрещенный прием.

-   Значит, ты в курсе, что устроил мой кузен. - Гроу сдвигает брови.

-   В курсе, - сообщаю я. - Он был слегка не в себе.

-   Слегка, - повторяет Гроу, нахмурившись. - Знаешь, я тут подумал, что не хочу о нем говорить.

-   А о чем хочешь?

-   О ком, - его ладонь ползет ниже и ложится мне на живот. - О тебе.

-   А что обо мне говорить? - интересуюсь я.

-   Ты даже не представляешь, какая ты была красивая.

-   Была?!

-   Когда была драконицей, - сообщает он с таким видом, как будто так и надо.

-     То есть сейчас я некрасивая? - говорю я и тут до меня доходит. - Стой! Ты видел мою драконицу?

-   О да. - Он смотрит в сторону вазы с цветами, стоящими на столике у окна. - Кто придумал эту идиотскую традицию таскать в больницу цветы?

-   Мне нравится, - я пожимаю плечами.

Вторая ваза стоит на тумбочке с моей стороны, я бы даже сказала, не ваза, а ведро.

-     Ладно, вернемся к моей драконице, - я чуть крепче прижимаюсь к нему, - какая она была?

-   Истинная.

-   То есть... как Леона?

-   Леона до тебя не дотягивает. Ты была покрупнее и такая отчаянная...

-   Жаль, ты это не снял на видео.

-   Я хотел, но у меня ребра разваливались.

-   Ой! - пискнула я и попыталась отодвинуться. Гроу только сильнее сжал руки:

-   Куда?!

-   Ребра, - сказала я. - Тебе совсем не больно?

-    Слава современной медицине, нет, - хмыкнул он. - Хотя подозреваю, что я просто под обезболивающими.

На всякий случай я осторожно сдвинулась на постели, и в целом, так тоже было удобно: голова покоилась на его плече, с такого ракурса щетина на его подбородке была видна, но меня не касалась. Зато я не удержалась, потянулась к ней пальцами и провела осторожно, едва скользя подушечками.

-   Не делай так, - сказал Гроу.

-   Почему это?

-     Потому что здесь камеры, а я безумно давно тебя не касался. По- настоящему.

-    Зато касался Сибриллы, - фыркнула я. Плечо Гроу под моей щекой напряглось.

-    Сколько раз мне нужно тебе повторить, что между нами ничего не было?

Я хотела сказать, что повторять мне не нужно, но он неожиданно отвернулся к окну. Обиделся что ли?

-   Эй, - сказала я. - Гроу, я пошутила. Он не ответил.

-   Гроу! - я повысила голос. - Ну что ты как ребенок, в самом деле?

-   Я давно не ребенок, Танни, - говорит он. - И я безумно долго считал, что тебя в моей жизни больше не будет. Около месяца, или вроде того. Мне казалось, что это правильно, но это был самый паршивый месяц в моей жизни. Я пытался прокручивать дни у себя в голове, и вроде как себе обещал, что завтра мне станет проще. Проще не становилось. У меня было две жизни, одна - с тобой. И все остальное - без.

Я открыла рот, но поняла, что у меня в голове опять одни полоски с горошками.

Особенно когда Гроу повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Так глубоко, что перехватило дыхание.

-   Знаешь, как начинался мой день? Я просыпался и старался не думать о том, что рядом со мной нет тебя. Что запах твоих волос - это игра воображения. Я шел в душ и говорил себе, что все так и должно быть, что теперь у тебя будет новая жизнь, и может статься, когда-нибудь я даже смогу это принять. Иногда, правда, я просыпался после снов о тебе, и было достаточно сложно объяснить своему...

-   Гроу, заткнись, - попросила я. - Просто заткнись.

-    Ну ты же хотела поговорить о Сибрилле, - заметил он. - А я хочу, чтобы у тебя больше никогда не возникало такого желания. Ни о ней, ни о других, которые были до тебя. Их было много, Танни, и ты прекрасно это знаешь. У меня был свой сценарий отношений, по которому кому-то на роман отводилось чуть больше времени, кому-то чуть меньше. Но знаешь, что самое смешное? С тобой я вообще не собирался крутить роман.

Я моргаю и выразительно смотрю на него: нет, ну правда, что тут вообще скажешь?

-     В клубах всегда одно и то же: алкоголь, визги девиц и взгляды, которыми провожают вплоть до самых дверей. До того, как мне прилетело в голову раскрыть свое лицо, было спокойнее. Было гораздо спокойнее, никто не просил расписаться на пятом размере, выкладывая этот самый размер на стол по поводу и без, никто не рвался на кастинги при помощи пятых и остальных, никто не задалбывал виарьими взглядами, от которых уже просто блевать хотелось.

Ты была как будто из прошлой жизни: не пасовала, не прятала взгляд, смотрела в упор - как стреляла в лазерном тире. Что самое интересное, тебя в лазерном тире было представить легко, несмотря на обтягивающие аппетитную задницу джинсы и шпильки, от которых даже моделей шатает. А еще ты танцевала как пламя. Ты не двигалась, ты становилась музыкой, плещущей на танцпол.

Ты втекала в прогибы и выходила из них с такой безудержной сексуальностью, звала каждым движением так яростно, что у половины присутствующих на танцполе стояло задолго до того, как твои волосы расстелились по впитавшему неон металлу. Я смотрел на тебя и думал о том, что мне, драконы меня дери, с этим делать.

Потому что я хотел тебя в постановку. И просто хотел.

Хотеть в постановку непрофессиональную актрису - это вроде как дурной тон. Впрочем, учитывая, что дурным тоном называли все, что я делаю, дурной тон - не хотеть тебя в постановку. Но что по-настоящему дурной тон - это хотеть младшую сестренку Ладэ. Я помнил тебя по гримерной после триумфа в Мэйстоне, как ни странно, уже тогда мне в память впечатался твой прямой взгляд. Ты смотрела, нисколько не стесняясь того, что вокруг собрались без двух минут звезды.

Ты была совсем не похожа на Леону.

В тебе не было ни капли крови иртханов, но ты напоминала вспышку на солнце.

Дотронешься, и будешь лечить волдыри на всех местах разом.

Я не привык оставлять такие вопросы незакрытыми, поэтому позвал тебя в ВИПку. Подумал, что в лучшем случае я забуду тебя через пару минут, в худшем - трахну тебя и забуду через пару минут. Мне даже в голову не приходило, чем это все закончится.

-    Да, ледяной компресс ты вряд ли представлял даже в самых смелых фантазиях, - сказала я, когда ко мне вернулся дар речи.