Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

— Да, кстати… С телом Ву Сона что-то странное. В ледник его привезли уже полностью разложившимся. Как будто труп пролежал не несколько часов в театре, а несколько дней под палящим солнцем… Никогда такого не видел.

Тошнота подкатила к горлу, и меня вырвало. Я едва успел перегнуться через край кровати.

Я плавал в болезненном забытье, в каком-то странном кровавом киселе, в котором пытался догнать безумицу. Я хватал ее за волосы, но клочок оставался у меня в кулаке, расползаясь бесформенной гнилью, а Хриз оборачивалась и хохотала. Ее смех больно бил по барабанным перепонкам, но я не сдавался. Я сжимал пальцы на ее запястье, но вместо кожи чувствовал кости. Они рассыпались липким прахом, и я давился криком ужаса, но продолжал плыть за ней. Движения давались все тяжелее, кисель сгущался и забивался в рот и нос. Я пускал розовые горькие пузыри, почему-то пахнущие шоколадом…

— Ммм!

Я открыл глаза. Передо мной маячила рожа Луки. Его губы и щеки были измазаны шоколадом. Он радостно лыбился, а заметив, что я открыл глаза, завизжал и навалился на меня, обнимая и пытаясь облобызать. Я зажмурился и потрусил головой, пытаясь прогнать этот жуткий липкий кошмар.

— О, вы пришли в себя, фрон Тиффано.

Это был голос Рыбальски. С третьей попытки я спихнул с себя мальчишку:

— Лука, да слезь ты с меня!

— Сынок, оставь профессора, — Джеймс Рыбальски осторожно присел на стул рядом с кроватью и оперся на трость, скрестив руки и внимательно глядя на меня. — Когда стало известно, что у вас серьезное сотрясение мозга, Лука вызвался ухаживать за вами. Увы, я не смог его остановить. Не понимаю этой странной привязанности моего мальчика к вам…

— Заберите его! — я оттолкнул руку Луки с ложкой.

Горячий шоколад, которым он пытался потчевать меня, обжег мне подбородок и пролился на одеяло. Мальчишка возмущенно засопел и зачерпнул еще одну ложку. Кажется, пока я был без сознания, он успел влить в меня пару ложек этого гадостного пойла. Или даже больше? Во рту было обжигающе сладко и горько одновременно.

— … и совсем ее не одобряю, — невозмутимо продолжал Рыбальски, словно не замечая выходок своего сына. — Вы очень странный молодой человек, фрон Тиффано. Этот наемный убийца… Почему он хотел вас убить?

Я вытер губы, отобрал у Луки миску с шоколадом, от запаха которого меня опять затошнило, и поставил ее на прикроватный столик. Потом спихнул мальчишку на пол и сел на кровати, свесив босые ноги.

— Боюсь, это вас не касается, фрон Рыбальски, — резко ответил я. — И ухаживать за мной не надо. Забирайте сына и…

— Очень даже касается, — перебил меня мужчина. — Я же должен понимать, за кого выдаю дочь.

— Ммм?!?

— Вы что-то перепутали. Я не собираюсь жениться на Луиджии.

— Вам придется. Если не хотите неприятностей.

Рыбальски был убийственно серьезен и мрачен. Лука растерянно переводил взгляд с отца на меня и шумно облизывал палец, макая его в миску с шоколадом.

— Во-первых, я не отец ее ребенка, могу поклясться вам в этом…

— Я знаю, — кивнул он. — Но это неважно. Я положу за Лу щедрое приданое, чтобы компенсировать вам…

— Мне не надо ничего компенсировать! Я не женюсь на Луиджии!

— Тогда мне придется использовать все свои связи, чтобы…

— А во-вторых, — перебил я его, — вы сейчас в моем лице угрожаете Ордену Пяти.

— Как это?

— Можете поинтересоваться у казначея винденской ложи когниматов, отца Васуария, он подтвердит, кто я. Брат Кысей из Ордена Пяти!

— Но… — растерялся Рыбальски. — Даже если и так. Какая же вам разница, помилуй бог? Вы же собирались жениться? На малышке Розалинде? Так моя девочка много лучше! А то, что с ребеночком возьмете, так ничего страшного. Она вам еще родит. А приданое я такое дам, что вы ни о чем жалеть не будете!..

— У меня денег больше вашего, — раздраженно ответил я и покачал головой. — За всю жизнь не потратить. Уходите, фрон Рыбальски. Я ни на ком жениться не собираюсь. Ни на малышке Розалинде, ни на вашей девочке.

Я встал на ноги, выпроваживая упирающегося Рыбальски. Головокружения не было, тошнота тоже прошла. И это было странно. Страшное подозрение закралось при виде перемазанной шоколадом рожи Луки. Мальчишка довольно улыбался.

— А ну-ка иди сюда! — я дернул его за шиворот, заглядывая ему в глаза. — Ты опять пичкал меня этой гадостью?!? Где ты ее взял?

— Отпустите моего сына! — возмутился Рыбальски.

— Н-н-нет! — отчаянно замотал головой Лука.

От удивления я даже выпустил его воротник.

— Ты заговорил? Но как?.. И не ври мне!

— Оставьте моего сына в покое! — влез между нами Рыбальски, глядя на меня снизу вверх. — Он из-за вас места себе не находил! Ухаживал и горшки за вами выносил! И лично помогал фрону Лешуа приготовить вам шоколадное лекарство! Которое и поставило вас на ноги, между прочим!

— Лешуа? Как Лешуа? Он вернулся?!? Где он?

— Когда вы вернулись? — с порога спросил я, ворвавшись в номер.

Дерек зашелестел газетой, опуская ее, и взглянул на меня. Перед ним на столике дымилась чашка кофе, были разбросаны какие-то записи, стопка книг угрожающе накренилась над краем. Остро пахло шоколадом. Широко распахнутые окна гостиничного номера заливали комнату щедрым солнечным светом. Лешуа тяжело вздохнул и кивнул мне присаживаться:

— Я рад, что вам уже лучше, господин Тиффано. Не стойте, лекарь сказал, что вам вредно…

— Я сам решу, что мне вредно, а что нет! — взорвался я. — Почему вы сразу не показались мне на глаза? Я волновался!..

— Вы не могли волноваться, поскольку валялись в беспамятстве несколько дней, — спокойно парировал он и встал, силком усаживая меня в кресло напротив. — Нам о многом следует поговорить. Да садитесь же!

— Рассказывайте. Что с вами случилось? Вы видели Хриз… в смысле Лидию?

— Видел, — кивнул Лешуа и помрачнел. — Вы мне симпатичны, господин Тиффано, поэтому буду искренен. Я заключил с госпожой Хризштайн сделку и…

— И вы тоже? — выдохнул я, до хруста костей впечатывая кулак в ладонь.

— Поймите, у меня не было выбора, — виновато отвел глаза Лешуа. — Моя Милагрос… Она в заложницах у этой дряни.

— И что она от вас потребовала? Следить за мной? Пичкать дрянным шоколадом? Мешать мне? Что?

— Нет, — невесело усмехнулся Лешуа. — Жидкий шоколад предназначался не вам… Просто влез Лука и…

— Не мне? — нахмурился я. — А кому?

— Это все ради Алисы…

— Алисы? К чему здесь Алиса? Объяснитесь.

Лешуа наконец оторвался от напряженного созерцания носка своего сапога и поднял на меня взгляд бесцветных глаз, явно покрасневших от недосыпа.

— Алиса и есть Александра. Она — дочь Милагрос. Пусть поздно, но я ее нашел.

Я встал на ноги и подошел к распахнутому окну, осмысливая новости. Пригожий весенний день был упоен ароматами цветущей акации, которая перебивала даже горькую вонь шоколада. Я вцепился в подоконник и прикрыл глаза, подставляя пылающий лоб слабому ветерку.

— Что от вас потребовала Лидия? — повторил я вопрос.

— Чтобы я признал Алису своей дочерью. Тогда ее примут в семью Рыбальски. Милагрос мечтает о счастье для своей девочки, поэтому я все сделаю…

— И это все? Все, что от вас потребовала Лидия? — я резко обернулся и уставился на Лешуа. — Отвечайте!

— Больше я ничего не могу вам сказать, господин Тиффано, — уклончиво ответил он. — Я понимаю ваше отчаянное желание поймать Лидию, но… Просто прошу вас и полагаюсь на ваше благородство. Милагрос не сделала вам ничего дурного, она не может быть в ответе за деяния своей безумной хозяйки. Не мешайте мне. Не ломайте жизнь Алисе.

— Мы все для нее просто пешки, — пробормотал я. — Просто пешки…

— Согласен, — кивнул Дерек. — Но лучше быть пешкой, которую берегут, чем слоном, которого съедят на следующем ходу.

— Ошибаетесь, господин Лешуа, лучше быть игроком, который двигает фигурки! И если эта паскуда думает, что сможет у меня под носом плести свои интриги, то она жестоко ошибается!